Иван Алексеевич Акулов (1888–1937) "ВОЛЯ ПАРТИИ И СУДА"

Иван Алексеевич Акулов (1888–1937)

"ВОЛЯ ПАРТИИ И СУДА"

Расследование этого дела — одна из самых темных страниц истории советской прокуратуры. Прокурор Союза ССР

И. А. Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, которые разрабатывали только одну версию убийства — ту, которую выдвинул И. В. Сталин.

Иван Алексеевич Акулов родился 12 апреля 1888 года в Петербурге в бедной трудовой семье. В раннем детстве он потерял отца, четверых малолетних детей пришлось воспитывать матери. Неудивительно, что мальчик оказался в приюте, там и постигал первые азы грамоты. Оказался он на удивление способным — после начального училища в двенадцать лет поступил в торговую школу и в 1905 году окончил ее с отличием. С шестнадцати лет юноша начинает работать и сразу же окунается в революционную среду. Вначале ему нравилась скорее внешняя сторона — демонстрации, митинги, маевки. Сознательный выбор был сделан позже — в 1907 году Акулов вступил в члены РСДРП, примкнув к большевикам. Среди товарищей по партийным рядам он выделялся энергией и активностью, поэтому ему скоро доверили руководство подпольной группой. С этих пор начинается его жизнь как профессионального революционера.

В двадцатилетием возрасте Иван Акулов впервые арестован — задержан вместе с девятью товарищами на собрании представителей подрайонов Петербургского комитета РСДРП.

Следствие длилось полгода, и в сентябре 1908 года Санкт-Петербургская судебная палата приговорила его к одному году заключения в крепости. Но это оказалось даже в каком-то смысле полезным — активная революционная деятельность почти не давала времени на образование, а тут, во время вынужденного безделья, можно было пополнить знания. Позже он вспоминал: "Самообразованием занимался все время, но без системы. Просто — много читал. Особенно много читал в тюрьме. Интересовали меня, главным образом, книги по общественным вопросам…"

Выйдя из крепости, И. А. Акулов вновь с головой окунулся в революционную борьбу. Он стал одним из организаторов большевистской фракции в профессиональном союзе металлистов, а впоследствии секретарем этого союза. В 1912 году по рекомендации А. Е. Бадаева его избрали в Петербургский комитет РСДРП(б). В 1913 году Акулов был дважды арестован и в конце концов выслан в Самарскую губернию, но упрямо пытался вернуться поближе к столице. Через два года это ему удалось, и он поселился в финляндской деревушке недалеко от Выборга. После Февральской революции перебрался в Новгородскую губернию, где активно помогал местным партийным организациям. Затем вернулся в Выборг и создал там военную организацию РСДРП (б). От Выборгской партийной организации И. А. Акулов был выдвинут делегатом на VII (Апрельскую) конференцию РСДРП, а позднее — и на VI съезд партии.

После Октябрьской революции энергия и активность Акулова еще более востребованы — он с головой окунается в ответственную партийную, военную и профсоюзную работу. География его перемещений кажется причудливой — в ноябре 1917 года он оказывается на Урале, где становится вначале секретарем Екатеринбургского комитета РСДРП (б), а позже — Уральского областного комитета партии. Во время мятежа белочехов — он комиссар снабжения фронта. Акулова перебрасывают с одной должности на другую, в самые горячие точки полыхающей по стране Гражданской войны. В 1918 году он уже в Вятке, где возглавляет губком и губисполком, а в 1919 году — председатель Оренбургского комитета партии.

В 1920 году Акулов избран секретарем Киргизского, а в 1920 году — Крымского обкома партии. Он везде нужен и востребован — в 1927–1931 годах председатель Всеукраинского совета профсоюзов, секретарь ВЦСПС, заместитель народного комиссара Рабоче-крестьянской инспекции СССР, член Президиума ЦКК. В 1931 году его направляют в органы Государственного политического управления — первым заместителем председателя ОГПУ, в 1932 году избирают секретарем ЦК КП (б) Украины по Донбассу.

Его жизнь резко изменилась, когда 20 июня 1933 года постановлением ЦИК и СНК СССР, подписанным М. И. Калининым, В. М. Молотовым (Скрябиным) и секретарем ЦИК А. Медведевым, была учреждена Прокуратура Союза ССР. Она создавалась "в целях укрепления социалистической законности и должной охраны общественной собственности по Союзу ССР от покушений со стороны противообщественных элементов". На следующий же день первым Прокурором Союза ССР был назначен Иван Алексеевич Акулов, а его заместителем — А. Я. Вышинский.

Будущий прокурор узнал о новом назначении совершенно неожиданно — он отдыхал с семьей в санатории "Мухалатка" в Крыму, туда и пришла правительственная телеграмма, подписанная Сталиным, Калининым и Молотовым.

17 декабря 1933 года ЦИК и СНК СССР приняли исключительно важный законодательный акт — "Положение о Прокуратуре Союза ССР", над которым Акулов работал лично. Этим же постановлением была упразднена Прокуратура Верховного суда СССР. Свою первоначальную функцию она выполнила, и теперь требовался другой орган, более мобильный и оперативный, способный сцементировать всю прокурорскую систему. Положение устанавливало, что Прокурор Союза ССР назначается ЦИК СССР, а его заместитель утверждается Президиумом ЦИК СССР. Прокурор Союза ССР отвечал только перед Совнаркомом СССР, ЦИК СССР — и его Президиумом.

Отличительной чертой Акулова, проявившейся на этом посту, была удивительная простота в общении как со своими подчиненными, так и с многочисленными посетителями. Укреплению связей работников прокуратуры с населением он уделял особое внимание. С первых же дней в Прокуратуре Союза ССР был налажен четкий порядок приема граждан и рассмотрения их жалоб и заявлений. Обязанность вести прием посетителей он возложил на всех сотрудников, а не только на тех, кто работал в приемной, причем на свой личный контроль брал наиболее важные жалобы, в которых сообщалось о грубых нарушениях законности.

Но в марте 1934 года И. А. Акулов издал неожиданный приказ "О перестройке аппарата прокуратуры в центре и на местах". Видимо, если бы он был более сведущим в прокурорской деятельности, он не стал бы так резко разрушать уже сложившуюся и хорошо зарекомендовавшую себя структуру, построенную по функциональному принципу. Теперь же отделы перестраивались по производственному и территориально-производственному принципу, что, по мнению руководства Прокуратуры Союза ССР, должно было обеспечить "высокое качество работы по охране общественной (социалистической) собственности и осуществлению социалистической законности" во всех сферах народного хозяйства и государственного аппарата, усилить единоначалие и личную ответственность каждого прокурора за порученную работу.

Для того чтобы сосредоточить "основное внимание органов прокуратуры на судебно-следственной деятельности", решено было ликвидировать разделение на общий и судебный надзор, а также упразднить бюро жалоб. Предполагалось, что каждый отдел будет решать весь комплекс задач, стоящих перед органами прокуратуры, начиная с разрешения жалоб и заканчивая надзором за рассмотрением судебных дел. Поэтому вместо отделов были образованы сектора по делам промышленности, сельского хозяйства, торговли, кооперации, финансов и прочего.

Сохранялись Главная военная прокуратура, Главная транспортная прокуратура (с выделением из нее водной), прокуратура по спецделам, сектор надзора за местами лишения свободы и управление делами.

Как и следовало ожидать, новая структура прокуратуры оказалась неудачной. Искусственное разделение по производственному принципу желаемых результатов не дало, и менее чем через три года (при Прокуроре Союза ССР А. Я. Вышинском) органы прокуратуры вновь перешли на работу по функциональному принципу, который, немного видоизменившись, сохранился и по сей день.

Неоценимую роль в деле дальнейшей централизации органов прокуратуры сыграло 1-е Всесоюзное совещание судебных и прокурорских работников, открывшееся 23 апреля 1934 года. Доклад "Решения XVII партсъезда и задачи органов юстиции" сделал Прокурор Союза ССР И. А. Акулов. В этом полуторачасовом выступлении он остановился на всех актуальных вопросах практической деятельности прокуроров, судей и народных следователей, проанализировал задачи, стоящие перед органами юстиции на современном этапе, обратив особое внимание участников совещания на целый ряд "недочетов и извращений" и предложив конкретные меры по их устранению. Как писала тогда пресса, "докладчик говорил просто, без малейшей погони за вычурной красной фразой".

В руководстве работой прокуратуры на местах И. А. Акулов проявлял большую оперативность и требовал того же от своих подчиненных. Он был рьяным противником "бумажного руководства", очень быстро подмечал самые слабые звенья в работе, на которые всегда остро реагировал. Чтобы наиболее важные решения вырабатывались коллективно, Акулов организовал в прокуратуре так называемое оперативное совещание, прообраз будущей коллегии, порядок работы которого определялся специальным приказом.

При И. А. Акулове Прокуратурой СССР был учрежден собственный журнал "За социалистическую законность" (позже он назывался "Социалистическая законность", а сейчас — "Законность"). Первый номер был подписан в печать в конце января 1934 года. Его ответственным редактором стал сам Акулов.

1 декабря 1934 года происходит трагическое событие — в Смольном револьверным выстрелом убит член Президиума ЦИК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Центрального и Ленинградского областного комитетов ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Его убийца Л. В. Николаев задержан на месте преступления.

Расследование этого дела — одна из самых темных страниц истории советской прокуратуры. Прокурор Союза ССР И. А. Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, которые разрабатывали только одну версию убийства — ту, которую выдвинул И. В. Сталин. Прокурор не только не мог противодействовать незаконным методам ведения следствия, но и фактически сам потворствовал нарушителям законности. Формально Акулов, его заместитель Вышинский и следователь Шейнин допрашивали обвиняемых, но это выглядело фарсом — допросы сводились лишь к оформлению заранее "выбитых" показаний.

Трагедия пришлась как нельзя кстати — она развязала руки властям, по всей стране начались массовые репрессии. Чтобы хоть формально не нарушать строгие рамки законности, требовалось совсем немногое — изменить сам закон, что и было немедленно сделано. Подготовить соответствующий документ Сталин распорядился сразу же, в день убийства Кирова. На следующий день уже было опубликовано постановление, принятое ЦИК СССР 1 декабря 1934 года, "О внесении изменений в уголовно-процессуальное законодательство", подписанное М. И. Калининым и А. С. Енукидзе. Сам текст был написан наркомом внутренних дел Г. Г. Ягодой и лично отредактирован Сталиным. Новый закон явился предельно кратким, жестким и беспощадным. Он устанавливал, что по делам о террористических актах следствие должно вестись не более десяти дней, а обвинительное заключение — вручаться за сутки до рассмотрения дела в суде. Дела эти слушались без участия сторон, то есть без прокурора и адвоката, по ним не допускались ни кассационное обжалование, ни подача ходатайства о помиловании. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Это значило, что подсудимый полностью отдавался в руки судей, решавших его судьбу, судьи же целиком зависели от властей. Судебную ошибку исправить было в принципе невозможно.

Запахло инквизицией — были попраны самые элементарные принципы советского судопроизводства. Тем не менее юридическая печать с восторгом сообщала, что "этим законом в руки советской юстиции дано острое оружие", силу которого "дадут почувствовать врагам народа со всею пролетарской твердостью и непоколебимостью". Увы! Это оружие было обращено не столько против врагов, сколько против тысяч безвинных людей, попавших в маховик такого "правосудия".

Вряд ли раскручивающий это колесо Прокурор Союза ССР И. А. Акулов догадывался, что сам попадет под него — и всего лишь через несколько лет. 8 декабря 1934 года он совместно с Председателем Верховного суда СССР А. Н. Винокуровым подписал директиву о применении на практике постановления ЦИК от 1 декабря 1934 года, где был дан перечень должностных лиц, покушение на жизнь и здоровье которых должно квалифицироваться как террористический акт. Директива придавала закону обратную силу, то есть распространяла его на деяния, совершенные до его принятия.

Иван Алексеевич занимал пост Прокурора Союза ССР до марта 1935 года. У своих подчиненных он пользовался неизменной симпатией. Вот что писал о нем бывший сотрудник прокуратуры Н. А. Орлов: "Акулов был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком широкой русской души. Любил жизнь, природу. Уезжая в отпуск, любил путешествовать, узнавать и показывать другим новые, красивые места, был тонким ценителем искусства, любил и понимал музыку. Дома это был идеал семьянина, необыкновенно любящий отец. Он высоко ценил дружбу, умел дружить и был верным, надежным другом".

Возможно, именно эти качества и не понравились Сталину. И хотя Акулов, подобно другим лицам, стоявшим на вершинах власти, слепо исполнял все требования вождя, Сталин понимал, что на посту прокурора должен стоять не этот человек. Интеллигентность и мягкость только мешали исполнить роль организатора массовых репрессий — здесь нужен был другой, и он нашелся. Постановлением ЦИК СССР от 3 марта 1935 года И. А. Акулов был утвержден секретарем ЦИК с освобождением от обязанностей Прокурора Союза ССР, а на его место был назначен А. Я. Вышинский, которого Сталин, безусловно, лучше знал и которому больше доверял.

На новой должности Акулов работал с обычным энтузиазмом, полностью отдаваясь очередному делу, уготованному ему судьбой.

В мае 1937 года органами НКВД СССР была неожиданно арестована группа советских военачальников: М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, А. И. Корк и другие. В их числе оказался и приятель Акулова, И. Э. Якир, с которым он поддерживал связь еще со времен Гражданской войны, а в конце 1920-х годов им привелось два года жить по соседству в Киеве. 11 июня Специальное присутствие Верховного суда СССР приговорило всех участников так называемого военного заговора к высшей мере наказания, мера эта была приведена в исполнение незамедлительно. После этого в армии начались повальные аресты.

Обстановка в высших эшелонах власти становилась все более гнетущей — каждый подозревал, что может стать следующей жертвой и попасть в ежовские застенки. Акулов заметно нервничал, хотя даже после освобождения от должности секретаря ЦИК не вполне верил, что его тоже могут арестовать. Его жена,

Н. И. Шапиро, позже писала: "В последние дни этот спокойный уравновешенный человек дошел до такой степени морального изнеможения, что не в состоянии был написать письмо в ЦК. Для него было все случившееся с ним непонятно, и неоднократно срывались вопросы "кому это нужно?" и "за что?". Также он говорил: "О чем просить, если я не знаю, в чем я виноват".

Ордер на обыск и арест Акулова был выдан заместителем наркома внутренних дел 23 июля 1937 года. В тот же день он был задержан на своей даче в селе Покровском Красногорского района. Обыск произвели и в его московской квартире, в особняке ЦИК на Троицкой улице.

Через два дня он собственноручно заполняет так называемую анкету арестованного, в которой сообщает основные биографические данные. В то время на его иждивении находится большая семья — жена Надежда Исааковна Шапиро, трехмесячная дочь Елена, девятилетний сын-второклассник Гавриил (отец звал его Ганей) и мать, Мария Ивановна, — ей семьдесят четыре. Кроме того, с ним проживали и сестры, Анна Алексеевна и Мария Алексеевна.

И. А. Акулова поместили в Лефортовскую тюрьму. Делом занимались сотрудники госбезопасности Краев и Альтман. Сначала допрашивал Краев — без протокола. 4 августа Иван Алексеевич написал собственноручное заявление на имя следователя Альтмана, вот некоторые строки этого документа.

"Вчера на допросе у следователя Краева я дал частичные показания (устно) о своем участии в троцкистской организации и подготовке антисоветского вооруженного переворота в стране.

Эти мои показания были еще далеко не полными, но по существу полностью правдивыми.

Сегодня я снова сдвурушничал, и вместо того, чтобы продолжить показания о своей предательской деятельности, я заявил, что участником троцкистской организации не являлся…

Утверждаю, что правде соответствует следующее: я, Акулов, являлся участником антисоветской троцкистской организации и подготовки антисоветского вооруженного переворота…"

Судя по заявлению, Акулов более десяти дней держался стойко и не давал каких-либо признательных показаний, но все же был сломлен. Повод для шантажа очевиден — следователи искусно пользовались тем, что у него оставалась жена с малолетними детьми и престарелая мать. Несомненно, без физического воздействия тоже не обошлось — на тюремной фотографии один глаз у него почему-то закрыт. Может, заплыл?

Не исключено, что Акулов продолжал упорствовать и после этого, поскольку первое развернутое показание — двадцать семь машинописных листов — появилось только 17 августа. В нем он признавался, что является "скрытым троцкистом", участвовал в заговорщицкой деятельности Якира, Пятакова, Бухарина и других лиц. В частности, он сказал: "Я, Иван Алексеевич Акулов, по день моего ареста в 1937 году, т.е. в течение 10 лет, являлся участником подпольной троцкистской организации, в ее рядах вел активную работу против руководителей ВКП(б) и Советского правительства — против Советской власти. Мне было тяжело в этом сознаться сразу же после ареста. Кроме того, я не думал, что соучастники меня выдали. Ведь с момента ареста Голубенко, Логинова и других прошло уже больше года, а я все это время продолжал оставаться на ответственной партийной и государственной работе. Мои надежды на стойкость участников организации не оправдались. Значит, изворачиваться бесполезно. Я готов искренне ответить на все интересующие следствие вопросы, касающиеся деятельности троцкистской организации и лично моей, как ее участника".

Следующий допрос состоялся лишь через месяц. Характерно, что, кроме анкетных данных, в протоколе ничего нет, показания не записаны. Возможно, он опять все отрицает. В анкете есть одна интересная деталь — в графе "Какие имеет награды при Советской власти" отмечено "Не имеет". Как могло случиться, что заслуженный революционер, занимавший самые высокие партийно-государственные посты, ни разу не удостоился ни одной награды?

Расследование закончилось, и 25 октября Краев составил стандартное обвинительное заключение на трех листах, которое было утверждено Рогинским, заместителем Прокурора СССР. Было решено заслушать дело в закрытом заседании, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, по обычной упрощенной схеме.

Судебное заседание открылось в 11 часов 15 минут 29 октября 1937 года. Председательствовал на нем Ульрих. Иван Алексеевич сразу же заявил, что виновным себя не признает и показания, Данные им на предварительном следствии, отрицает. Правда, он Дружен был с Якиром, но троцкистом его не считает. В ответ было оглашено его заявление на имя следователя Альтмана, но Акулов заявил, что оно не соответствует действительности, все признательные показания он дал в "состоянии потери воли". В своем последнем слове сказал, что троцкистом никогда не был, всегда боролся с ними и тем более не мог быть вредителем, террористом и изменником родины. О своей судьбе он выразился так: "Воля партии и суда".

Суд удалился на совещание, которое было кратковременным. Приговор — расстрел с конфискацией имущества — был вынесен за несколько минут. Все заседание продолжалось полчаса.

Приговор был приведен в исполнение на следующий день. При этом присутствовали заместитель Прокурора СССР Рогинский и заместитель наркома внутренних дел Фриновский. В деле бывшего помощника Прокурора СССР М. В. Острогорского имеются некоторые подробности, связанные с исполнением приговора. Со слов Шейнина, ему было известно, что Акулов, обращаясь к Фриновскому, сказал: "Ведь вы же знаете, что я не виноват". Тогда Рогинский, демонстрируя свою непримиримость к "врагу народа", стал осыпать Акулова бранью. Впоследствии же в беседе с Шейниным Рогинский признавался, что далеко не убежден в действительной виновности Акулова, которого всегда считал хорошим большевиком.

После ареста И. А. Акулова его жену Н. И. Шапиро с малолетними детьми выселили из особняка ЦИК СССР, затем еще раз переселили, и она поздней осенью оказалась в каком-то холодном бараке из дранки. Ей было тогда тридцать лет. В отношении ее тоже было возбуждено уголовное дело, вскоре рассмотренное Особым совещанием при НКВД СССР. Надежда Исааковна как член семьи "изменника родины" была приговорена к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на восемь лет. Ее направили в Темниковский лагерь (Темлаг) в Мордовии. После отбытия срока наказания ее не освободили, а задержали по так называемому вольному найму до особого распоряжения. В 1946 году Особое совещание добавило ей еще пять лет ссылки как "социально опасному элементу", и ее отправили "этапным порядком" в Тюкалинский район Омской области. Отбыв ссылку, Н. И. Шапиро поселилась в поселке Акчатау Карагандинской области, куда был выслан в 1949 году ее сын Гавриил.

22 июня 1954 года Надежда Исааковна обратилась к Председателю Совета министров Г. М. Маленкову с большим письмом, в котором подробно рассказала о своих злоключениях. Кроме того, она просила реабилитировать своего мужа И. А. Акулова: "Пусть его уже нет в живых, но пусть память о нем, если я права, будет для знавших его светлой".

По поручению Генерального прокурора СССР ее делом занялся в следственном управлении КГБ СССР майор Будников. Он быстро подготовил заключение о необходимости прекращения дела за отсутствием состава преступления. Н. И. Шапиро была реабилитирована.

Вскоре было пересмотрено и дело И. А. Акулова. 18 декабря 1954 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта юстиции Чепцова отменила приговор в отношении Акулова и дело о нем прекратила "за отсутствием состава преступления". К сожалению, расстрел отменить невозможно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.