Глава 23 В ОКРУЖЕНИИ

Глава 23

В ОКРУЖЕНИИ

Пленников едва успели поместить в отведенные им помещения, как снова зазвучала тревожная сирена. Но в этот раз череда сигналов отличалась от обычной: короткий-короткий-длинный-короткий, короткий-короткий-длинный-короткий. Моряки насторожились: это был сигнал Fliegeralarm — воздушной тревоги. С тех пор как «Шеер» покинул северные широты, никому и в голову не приходило, что можно опасаться угрозы с воздуха, но вот она тут как тут.

Вдалеке на фоне серых дождевых туч медленно двигалось крохотное пятнышко. Это был самолет, но неизвестно, какого типа, ибо с такого расстояния разглядеть его было невозможно; судя по высоте, на которой он летел, скорее всего, это был «Сандерленд». Зенитчики бросились к орудиям, у которых штабелями складывали снаряды разных калибров, — может быть, «сандерленд» не единственный, по кому придется открыть огонь: нужно принимать во внимание возможность атаки с авианосца.

Самолет приближался, там тоже заметили «Шеер». Расстояние определили в 16 километров. Очевидно, летчики намеревались держаться в пределах видимости, но вне досягаемости. Пича переполняло волнение, и он упрашивал капитана позволить ему подняться в воздух и атаковать вражеский самолет.

— Только разрешите нам до него добраться. Во-первых, мы узнаем, откуда он: с береговой базы или авианосца, а во-вторых, у нас все шансы с ним разделаться.

— Мне импонирует ваше рвение, Пич, но я не согласен с вами относительно ваших шансов. Во-первых, я не считаю «арадо» пригодным для активных действий, а во-вторых, каким оружием вы собираетесь его сбить? Вы же демонтировали 2-сантиметровую пушку, чтобы уменьшить вес. Нет, дорогой мой Пич, вынужден вам отказать.

— Но у нас же есть пулеметы, капитан, — с горячностью возразил Пич. — Одно удачное попадание…

— Вам нельзя рассчитывать на удачное попадание, а если чужак окажется проворнее «арадо», то мы с вами больше не встретимся. Ему необязательно даже попадать в вас; хватит простого выстрела из пушки или пулемета, чтобы ваш старенький «арадо», который и так держится на одном честном слове, развалился на части. Да и вообще мы просто не можем дожидаться, пока вы вернетесь на борт.

Как только был обнаружен вражеский самолет, — Кранке надеялся, что еще до того, как с самолета заметили «Шеер», — крейсер изменил курс с зюйд-ост на ост-тень-норд-ост в надежде ввести врага в заблуждение относительно своих намерений. «Шеер» продолжал идти тем же курсом, даже когда примерно через час самолет исчез. Поскольку самолет постоянно передавал сообщения по радио, Кранке должен был считаться с возможностью воздушной атаки либо самолетов наземного базирования с авиабазы на Сейшелах, либо с авианосца, возможно расположенного неподалеку. В связи с этим зенитчики оставались на своих постах, но до самой темноты ничего не происходило. Через час «Шеер» снова вернулся на курс зюйд-ост. Корабль всю ночь оставался в состоянии боеготовности, ибо в любой момент мог показаться враг, тем более что рассчитывать на радиолокатор не приходилось, так как он был неисправен.

Во время ночного ожидания и неизвестности на крейсере выключили громкую связь, потому что он был готов к бою и все матросы находились на своих местах. Главный хирург в одиночестве сидел в офицерской кают-компании, прислушиваясь к радиоприемнику, где довольно четко шла передача немецкой коротковолновой станции. И вдруг он услышал официальное сообщение об успехах «Шеера» под командованием капитана Кранке и о награждении его Рыцарским крестом. Тогда он, естественно, бросился на мостик, чтобы рассказать новости Кранке и первым поздравить его.

Добрая весть обежала весь корабль, и на какое-то время там забыли даже про британский флот. Единственным человеком, кого не порадовала новость, был первый помощник, который тоже явился на мостик, чтобы вместе с остальными поздравить капитана и извиниться, так как он был совершенно уверен, что главный хирург узнал о Рыцарском кресте через какую-то утечку информации. С тяжелой совестью он подошел к капитану и принес ему официальные поздравления. Кранке улыбался и, что не удивительно, пребывал в приподнятом расположении духа. И тут Грубер принялся просить прощения.

— За что вы извиняетесь, Грубер? — удивился капитан. — За то, что вы поздравили меня позже других, а не раньше всех, как обычно?

Тогда, обмирая, Грубер рассказал о безобидном заговоре между ним и начальником службы связи о том, чтобы сохранить новость в секрете до тех пор, пока не представится случай обнародовать ее в более подобающей обстановке.

— Ясно, — сказал Кранке. — Теперь я понимаю, почему вам так не терпелось собрать команду на корме. — И он рассмеялся.

Не обошлось и без ложки дегтя в этой общей бочке меда — в самый подходящий момент пришло донесение из радиорубки. В непосредственной близости от «Шеера» наблюдаются весьма подозрительные радиосигналы.

— Судя по манере и темпу, это военно-морской радист, — сказал начальник службы радиоперехвата. — Сигналы идут так громко, что пришлось их приглушить.

Это означало, что где-то совсем рядом находится британский военный корабль.

После войны стало известно, что во время захвата «Канадиен Крузера» примерно в 120 морских милях к северу от места проходил 10 000-тонный крейсер «Глазго». В течение следующих суток «Глазго» со своей максимальной скоростью 32,5 узла и добавочной скоростью 6–7 узлов быстро подошел к немецкому крейсеру, который в тот момент находился на востоке от него.

Тогда же главнокомандующий в Южной Атлантике отрядил из сопровождения конвоя, пересекавшего экватор, тяжелый крейсер «Австралия», развивающий скорость до 31,5 узла, и менее быстроходный легкий крейсер «Хокинс». Потом из другого конвоя, находившегося намного южнее, к «Шееру» отправился легкий крейсер «Эмералд» на скорости 33 узла. Из Момбасы также были высланы авианосец «Гермес» и крейсер «Кейптаун» на скорости 29 узлов. И наконец, находившиеся южнее тяжелые крейсеры «Канберра» (31,5 узла) и «Шропшир» (32,5 узла) получили распоряжение идти на север, чтобы включиться в преследование и сомкнуть кольцо вокруг «Шеера».

Между прочим, с «Шеера» заметили не «сандерленд», а самолет с «Глазго», который в момент обнаружения находился не более чем в 20 километрах от «Шеера». Он получил приказ завязать бой, если возможно, и атаковать под прикрытием ночной темноты. Таким образом, по всей вероятности, радиосигналы, с такой оглушительной громкостью ворвавшиеся в радиоприемники немецкого крейсера, поступали с «Глазго», который отделяли от «Шеера» не более 35 километров. Скорее всего, получилось так, что, введенный в заблуждение изменением курса, которое предпринял «Шеер» после полудня, «Глазго» ночью прошел мимо него и доложил о том, что не смог войти в соприкосновение с врагом, как ожидалось.

Остаток ночи прошел без происшествий, и, когда рассвело и взошло солнце, «Шеер» окружал лишь пустынный океан. Принимая во внимание все обстоятельства, Кранке пришлось отказаться от намерения вызвать призовой корабль «Бритиш Адвокат» и приказать ему идти на Мадагаскар. Единственное, что оставалось делать «Шееру», это как можно быстрее покинуть район.

Тщательно обдумав ситуацию, Кранке решил взять южный курс и попытаться пройти между Маврикием и Мадагаскаром, но только он успел принять решение, как удача снова улыбнулась «Шееру». Молчаливый эфир вдруг разразился позывными капитана грузового судна, который докладывал о своих координатах между Маврикием и Мадагаскаром и сообщал о двух крейсерах в 22° южной широты и 50° восточной долготы, идущих северным курсом.

Британская военно-морская радиостанция на Маврикии немедленно заглушила радиопередачу и отменила тревогу, но служба радиоперехвата «Шеера» успела ее поймать и доложила на мостик, где Кранке принялся громко насвистывать от облегчения. Если бы не эта информация, он пошел бы прямиком в лапы двух британских крейсеров, и, уж конечно, их капитаны с радостью встретили бы дорогого гостя.

«Шеер» направился на восток, а затем на юго-восток, чтобы избежать контакта с силами противника, смыкающегося вокруг него. Через сутки «Шеер» ушел так далеко на восток, что можно было вернуться к обычным вахтам. Люди были измотаны до предела, но теперь они получили возможность отдохнуть и набраться сил для новых тягот.

Кранке полностью достиг той цели, которую ставил, проникая в Индийский океан. «Шеер» затопил несколько кораблей, а также, что более важно, дезорганизовал судоходство в океане, который британцы считали практически своей собственностью. Британские военно-морские власти с неудовольствием узнали, что там вовсю резвится один из немецких карманных линкоров, и вследствие этого были вынуждены сконцентрировать для его поисков все свободные военные корабли. Вдобавок, принимая во внимание возможность и дальнейшего затопления торговых судов, конвоям потребуется более надежная защита, а морским путям — патрулирование. Одним из неизбежных следствий станет перемещение морских путей ближе к побережью, что повлечет за собой потерю времени и, следовательно, погрузочных мест, а значит, и последующее уменьшение объема британских поставок. И эта неприятная ситуация не изменится до тех пор, пока британское адмиралтейство не будет уверено, что карманный линкор покинул Маге Britannicum — отсюда распоряжение немецкого военно-морского оперативного командования о том, чтобы «Шеер» осуществлял свои передвижения как можно незаметнее.

Кранке надеялся, что, двигаясь в восточном направлении, он получит возможность связаться с судном «Бритиш Адвокат». Сначала он отправил краткое сообщение военно-морскому оперативному командованию, прося назначить другое место встречи с Рогге и Энгельсом, предпочтительно дальше на северо-восток. Основанием для этой просьбы послужило предположение, что из-за интенсивных поисков «Шеера» призовым кораблям и вспомогательным крейсерам не грозит большая опасность. Предложение не слишком обрадовало капитана Рогге, которого, так или иначе, мало беспокоила суматоха, поднятая «Шеером» на западе Индийского океана. Действительно, как и думал Кранке, против немецких вспомогательных крейсеров не было предпринято никаких особых действий.

Поскольку командование никак не подтвердило и не одобрило предложение Кранке, «Шеер» продолжал путь к старому месту встречи — на полном ходу из соображений осторожности. Прибыв в назначенное место, он не обнаружил «Бритиш Адвокат». Вероятно, судно ожидало его примерно в 150 километрах на северо-восток в другой точке, где раньше встречались «Атлантис» и «Шеер». Кранке решил послать Пича на разведку. Он должен был найти судно и сбросить на палубу сообщение для Энгельса о новом месте встречи, которое командование назначило для него и «Атлантиса», и в то же время дать ему возможность затопить «Бритиш Адвокат», если встреча с «Атлантисом» окажется невозможной, или предпринять любые действия, которые он сочтет необходимыми в сложившихся обстоятельствах, каковы бы они ни были. Однако из-за ненастья план пришлось отменить. Сильные ливни и ветер, постоянно меняющий направление, заставили Кранке отказаться от первоначального намерения из-за опасений, что Пич не сможет найти обратную дорогу, если потеряет крейсер из виду.

В то же время Кранке не мог упрекнуть себя в том, что не оставил «Бритиш Адвокат» без снабжения: его задача по дезорганизации вражеского судоходства стояла на первом месте. Кроме того, Кранке был так уверен в бывшем капитане северо-немецкой судоходной компании Ллойда, что он спокойно возложил на него даже столь трудную задачу. Затем ночью из военно-морского командования пришла долгожданная радиограмма — там одобрили предлагаемую встречу. Немало промучившись с машинами, на «Бритиш Адвокат» устранили все неисправности, и он наконец-то смог добраться до французского порта, находящегося под контролем Германии, хотя по дороге как-то ночью в Бискайском заливе Энгельс столкнулся с британским конвоем и сумел выпутаться только благодаря ловкому маневрированию — и большому везению. В конце концов бывший «Бритиш Адвокат», поступивший на службу Германии, нашел свой конец в Луаре в ходе воздушной атаки 24 июля 1944 года.

Во второй половине дня, рискуя попасть в засаду, «Шеер» заглушил машины и остановился. Несмотря на все старания корабельных хирургов, один из раненых малайцев с «Рантау Пантьянга» умер. Почетный караул в парадной униформе выстроился на корме. Команда голландского судна построилась напротив, люди разных рас стояли вместе. Первый помощник Грубер и голландский капитан встали лицом друг к другу. На доске, покрытый голландским флагом, лежал погибший моряк, по морскому обычаю зашитый в парусину. Грубер сказал несколько слов:

— Этот человек встретил смерть как храбрый моряк, выполняя свой долг. Он пал жертвой неподвластных нам сил. Вина поровну лежит на всех нас.

Что сказал голландский капитан, неизвестно, поскольку он говорил на малайском языке, которого не понимал никто из немцев. Потом Грубер вслух прочел «Отче наш».

Вокруг до самого горизонта простиралась синяя поверхность Индийского океана под безоблачным пологом голубого неба. На палубе остались только те, кто непосредственно участвовал в короткой и простой церемонии, и ни один посторонний звук не нарушал тишину. В воздухе не чувствовалось ни дуновения, немецкий военно-морской флаг на корме приспустили.

— На караул!

Почетный караул из немцев ловко выполнил команду. Грубер выпрямился, отдавая честь, товарищи погибшего моряка подняли доску с его телом, и под свисток старшего боцмана оно выскользнуло из-под голландского флага и было предано океану. Держа фуражку в руке, капитан-голландец склонил голову.

Затем похоронная церемония окончилась, машины «Шеера» снова зарокотали, военный флаг взлетел на верхушку мачты, и крейсер продолжил путь. Когда он оказался в окрестностях острова Маэ, Кранке объявил повышенную боевую готовность, поскольку имел основания считать, что на острове располагается британский аэродром. Тем временем Пич и его механики снова установили на «арадо» пушку — на всякий случай. Но случая не представилось. Весь день, как и следующий, машины «Шеера» работали в полную силу, и корабль преодолел такое расстояние, что Кранке решил без опаски вернуться к прежнему курсу 230°. Позади него, на севере или, может быть, на северо-востоке, все рыскали в напрасных поисках британские военные корабли.

В 8 утра 26 февраля наконец-то раздался долгожданный приказ: «Все на корму!» Уже не в первый раз экипаж «Шеера» подчинялся этому приказу, но, возможно, еще никогда команда не спешила на построение с такой охотой и радостью. Кроме тех, кому не позволили покинуть вахту, весь экипаж корабля собрался на корме, и первый помощник «Шеера» как представитель Верховного военно-морского командования вручил капитану Рыцарский крест, копию которого с любовью изготовили корабельные механики.

Кранке был необычайно тронут и с короткой речью обратился к собравшемуся экипажу:

— Я знаю, что в этот день гордость наполняет не только меня, но и всех вас, кого я вижу здесь. В то же время награда налагает на нас обязательство еще тверже стоять, выполняя любые порученные нам задачи, и еще крепче хранить нашу испытанную и верную дружбу. Kameraden, я счастлив тем, что могу положиться на каждого. — И затем Кранке сообщил желанную весть — главнокомандующий флотом приказал «Шееру» возвращаться в родные воды.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.