Открытие капеллы

Открытие капеллы

Подошло 31 октября 1512 года. Накануне Дня всех святых сановники в церемониальных одеждах собралось перед алтарем – «восхищенные и ослепленные», как описывал это потом Асканио Кондиви.

Сикстинская капелла была открыта для общего обозрения.

На роспись ее потолка было потрачено четыре года, пять месяцев и двадцать один день, и все они были заполнены напряженнейшей работой.

В своей книге о Микеланджело Ромен Роллан так говорит об этом периоде его жизни и творчества:

«Мрачные годы. Самые мрачные и самые величественные в жизни Микеланджело. Он становится легендарным Микеланджело, тем самым героем Сикстинской капеллы, чей титанический образ навсегда останется запечатленным в памяти человечества»¹²⁷.

«Творение это поистине служило и поистине служит светочем нашему искусству и принесло искусству живописи столько помощи и света, что смогло осветить весь мир, на протяжении стольких столетий пребывавший во тьме»¹²⁸, – объявил биограф Микеланджело Джорджо Вазари.

А вот восторженные слова Надин Сотель: «Удивительный потолок капеллы – это лабиринт, который по-своему показывает нам сцены из «Книги Бытия», дающей сведения о происхождении мира и древнейшей истории человечества: шесть дней в хронологическом порядке, к которым добавляется тройной цикл истории праведника Ноя. Глаз постепенно привыкает, пространство приходит в движение, словно ослепительная игра формы и фона.

Где здесь священное, а где мирское? <…> Каков тайный смысл белой книги? Сколько вопросов можно было бы адресовать бесстрашным сивиллам и задумчивым пророкам? Микеланджело создал загадку, вопрос, подразумевающий бесконечное количество возможных ответов или вообще отсутствие таковых <…>

Микеланджело сделал световые брызги, разворачивающиеся на стенах часовни, символом всего своего искусства. Он это говорит, он не один раз это повторяет: это картина сердца – мятеж нашего рассудка»¹²⁹.

Как замечает швейцарский искусствовед Генрих Вёльфлин, Микеланджело «нарушил равновесие мира действительности и отнял у Возрождения безмятежное наслаждение самим собой»¹³⁰.

Да, Микеланджело и безмятежность – это вещи несовместные. Он нарушил свойственное тому же Рафаэлю умиротворенное равновесие, отняв у человека возможность спокойно любоваться самим собой. Взамен он показал человеку, каким тот должен быть.

Об этом, в частности, говорит и крупнейший авторитет в области живописи итальянского Возрождения Бернард Бернсон: «Микеланджело создал такой образ человека, который может подчинить себе землю и, кто знает, может быть, больше, чем землю!»¹³¹

Знаменитый русский художник Василий Суриков в одном из писем Павлу Чистякову описывает свои впечатления следующим образом:

«Я не могу забыть превосходной группировки на лодке в нижней части картины «Сотворение мира». Это совершенно натурально, цело, крепко, точь-в-точь как это бывает в натуре. Этакий размах мощи, все так тщательно, хотя выкрашено двумя красками, особенно фигуры на потолке <…> Верх картины «Сотворение мира» на меня не действует, я там ничего не разберу, но там что-то копошится, что-то происходит. Для низа картины не нужно никакого напряжения – просто и понятно. Пророки, сивиллы, евангелисты и сцена Святого писания так полно вылились, нигде не замято, и пропорции картин ко всей массе потолка выдержаны бесподобно. Для Микеланджело совсем не нужно колорита, и у него есть такая счастливая, густая, теневая, тельная краска, которой вполне удовлетворяешься»¹³².

В самом деле, у Микеланджело каждая композиция, лично прочтенная художником, существует одновременно и сама по себе, и как часть единого целого, и все они бесподобно взаимно согласованны.

«Первоначально, – рассказывает профессор-искусствовед И. Тучков, – Микеланджело хотел расписать свод мелкими композициями, почти декоративно, но затем отказался от этой мысли. Он создает на своде свою собственную нарисованную архитектуру: мощные столбы как бы поддерживают карниз и арки, «переброшенные» через пространство капеллы. Все промежутки между этими столбами и арками заняты изображениями человеческих фигур. Эта изображенная Микеланджело «архитектура» организует роспись, отделяет одну композицию от другой.

Входящий в капеллу человек сразу видит весь цикл росписей: еще не начав рассматривать отдельные фигуры и сцены, он получает первое общее представление о фресках и о том, как излагает мастер историю мира»¹³³.

Потолок Сикстинской капеллы – это великое достижение живописи эпохи Возрождения, доведенное непокорным гением Микеланджело до совершенства. Пожалуй, никто в мировом искусстве ни до, ни после него не создавал ничего подобного.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.