Два варианта
Два варианта
Передо мной сейчас лежит на столе один из вариантов пьесы, в дальнейшем тиражированный Отделом распространения.
Вот что там написано:
Исидор Шток
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ
Подробная история сотворения мира,
создания природы и человека, первого грехопадения,
изгнания из рая и того, что из этого вышло
Действующие лица:
С О З Д А Т Е Л Ь
А Н Г Е Л Ы: А (весьма положительный)
Б, В, Г (тоже весьма, но почти без текста)
Д (не весьма. Он же Змий, впоследствии Демон,
а потом Дьявол)
А Д А М
Ж Е Н Щ И Н А (впоследствии Смерть)
Е В А
К А И Н
А В Е Л Ь
Л Е В
Х Е Р У В И М Ы И С Е Р А Ф И М Ы, З В Е Р И,
Д Е Т И А Д А М А И Е В Ы
Х О Р (один человек)
Г О Л О С П О Р А Д И О
А вот действующие лица последнего варианта пьесы, того, который мы играем:
С О З Д А Т Е Л Ь
П Е Р В Ы Й А Н Г Е Л
В Т О Р О Й А Н Г Е Л (впоследствии Дьявол)
А Д А М
Ж Е Н Щ И Н А
Е В А
Х Е Р У В И М Ы, П Т И Ц Ы Н Е Б Е С Н Ы Е, З В Е Р И З Е М Н Ы Е
и С Л У Г И П Р О С Ц Е Н И У М А
Время действия – когда время еще не действовало.
Куда же делись ангелы – Б, В и Г?
Куда делась Смерть?
Куда делись Каин, Авель и еще какие-то дети Адама и Евы?
Куда делся Лев и откуда взялись слуги просцениума?
Раз я ставлю этот спектакль, значит, я наравне с автором отвечаю за такой разгром персонажей. Да и не я один, а и мой сопостановщик Семен Соломонович Самодур, и художник Борис Дмитриевич Тузлуков, да и все актеры.
Все спорили, все давали советы. Все пробовали. У всех то получалось, то не получалось, и все любили автора за то, что всегда, на каждой репетиции, он оставался автором, переписывал, переделывал, возвращал старое, писал новое.
Так происходит со всеми или почти со всеми нашими спектаклями. Пьеса рождается вместе с рождением спектакля. Она – его результат. И до самого последнего дня, до самой последней репетиции с нами автор.
Рассказать в одной главе все это авторско-режиссерско-художническо-актерское создание спектакля невозможно, но совсем не рассказать тоже нельзя, потому что надо же в конце концов объяснить, как в нашем театре возникает на сцене то, что называется действием, представлением, спектаклем.
Чтобы объяснить, почему исчезли из пьесы Смерть, Каин, Авель и Лев, нужно хотя бы вкратце рассказать содержание двух картин первого акта, оставшихся почти без изменения, и двух картин второго акта, в которых все эти исчезнувшие впоследствии персонажи действовали.
В первом акте Бог лепит первых людей из глины: мужчину и женщину. В некоторых вариантах Библии до Евы была еще женщина, и звали ее Лилит, так что автор имел полное право следовать этому варианту.
Он так и сделал, правда, никак эту первую женщину не назвал. Женщина и женщина.
Но дело, конечно, не в праве автора. Всякий автор имеет право на все, что он хочет. На то он и автор. Важно только, чтобы право это диктовалось необходимостью. Первая женщина была автору необходима, чтобы создать образ «некоммуникабельной» жены, которой абсолютно не нужен муж. Вот отдельные кусочки их первого диалога:
– Пойдем. (Это говорит Адам.)
– Куда это? (Спрашивает женщина.)
– Гулять. Смотреть.
– Ни малейшего желания.
– Ну тогда давай считать облака. Будем учиться считать.
– Нет, я лучше пойду гулять.
– Но ведь я предлагал тебе.
– Тогда мне не хотелось идти. Я хочу петь.
– Будем петь вместе.
– Перестаньте. Почему вы все время навязываете мне свое общество?
Адам в отчаянии. Плачет. Прибегает Бог. Понимает, что никакая «коммуникабельность» уже невозможна, и рассыпает женщину, превращая обратно в глину. Это по последнему нашему варианту. А по предшествующим она проваливалась сквозь землю.
После этого (уже во всех вариантах) Бог из ребра Адама создает Еву. Жену «абсолютно идеальную».
Это, по существу небольшое, расхождение в том, куда делась первая женщина, дает себя знать в финале нескольких вариантов, кроме последнего, который играется в нашем театре.
В предшествующих вариантах Бог, изгнавший из рая Адама и Еву, по совету Дьявола создает Смерть, так как без нее уже не обойтись. Из-под земли вызывают бывшую первую женщину. Это уже старуха. Почти скелет. Для того чтобы быть Смертью, ей не хватает только косы, которую ей и вручают.
Подвыпивший Дьявол приходит в семью Адама и Евы. Он дружит с Каином, пьет с ним водку (за которой, по одному из вариантов, посылает Льва) и проговаривается, что на небе затевается провокация, в результате которой Каин должен убить Авеля. Адам и Ева, узнав это, инсценируют ссору Каина с Авелем и убийство. Затем вместо якобы убитого Авеля кладут в мешок пьяного Дьявола и отдают этот мешок явившейся за Авелем Смерти.
Смерть притаскивает Богу мешок, из которого слышится песня «Во субботу, день ненастный». Бог в гневе выгоняет Дьявола и ругает Смерть: «Негодяйка, твое счастье, что ты Смерть, а то тебя убить было бы мало. Вон отсюда».
А тем временем Адам с Евой укладывают в дорогу сыновьям два мешка. «Надо вам скрываться, мальчики. Ты пойдешь на восток. А ты – на запад. Вот вам лепешки, луковица. Утихнет все, тогда возвращайтесь. А так никто не должен знать, что Авель жив и Каин его не убивал».
В одном из предшествующих вариантов была еще Горилла, которая сказала на ухо Еве, что люди созданы вовсе не Богом, а произошли от обезьяны. Горилла эта пристает к Еве.
Ева притворно кокетничает, а сама дает Адаму дубину. Адам этой дубиной убивает Гориллу, заявляя: «Так будет со всеми, кто попытается разрушить мою семейную жизнь».
И от Гориллы мы отказались.
Почему мы так сделали? Что нам показалось неверным?
Сделали мы это потому, что и Горилла и эпизод с неубитым Авелем, по существу, не несли никакой идейной нагрузки, так сказать, сюжеты без темы. Смешные сюжеты, хорошо написанные, но на основную мысль, на тот изначальный «логос», который должен быть передан зрителю, не работают. Да и пьяный Дьявол и превращение первой женщины в Смерть – тоже.
Сюжетной канвой Эффель взял библейскую легенду в самом каноническом ее виде и канву эту, не нарушая канона, вышил ироническими, веселыми картинками, тем самым сняв с нее весь религиозный пафос. Ничто не трагично, ничто не страшно, ничто не величественно.
Вся эта забавная вышивка только тогда и забавна, если канва не нарушена, если канон соблюден. Только тогда крепко держится весь каркас этого, по существу, антирелигиозного здания.
В первых вариантах пьесы автор в нескольких местах порвал канву. Никакой идейной нагрузки эта «ревизия» библейской легенды не несла, а наивность сохранения канона исчезла.
Нам не пришлось долго спорить с Исидором Владимировичем. Он согласился убрать эти сцены и написал нам очень хороший финал.
Желая как можно точнее – и тем самым ироничнее – сохранить библейский сюжет сотворения мира, мы попросили автора написать для нас все шесть дней творения, вместе с ним придумывая, из чего делать солнце, луну, звезды, рыб, птиц, зверей. Каждый из шести дней завершался канонической фразой: «И сказал он, что это хорошо».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.