Кто же они?

Кто же они?

Это мои зрители. Для них я работаю. Это их псевдонимы. Конечно, каждую Мариванну зовут по-разному: кого-то Софья Петровна, кого-то Таисия Филипповна, кого-то просто Леля, и каждого Иванываныча тоже зовут по-разному: кого Николай Федорыч, кого Михал Ефимыч, кого просто Боря. Но мне, думая о будущей премьере, легче спрашивать самого себя: «А что, Мариванне это будет интересно? А что, Иванываныч поймет тот условный прием, который мы собираемся применить? Может, вообще ему вся наша затея – до лампочки?»

Предшествующая глава называлась «Осторожно – дети!». Эту с полным правом можно было бы назвать «Осторожно – взрослые!». Тем более что понятие «взрослые» определяет только возраст, но совсем не определяет состав зрителей. А не думать о том, кому я ставлю спектакль и зачем я его ставлю, нельзя. Нельзя потому, что без ответа на эти два вопроса можно создать спектакль для никого или для такого малого количества «знатоков», что через пять представлений спектакль придется снять.

Какой же я себе представляю Мариванну? Кто она? Да кто хотите – врач, текстильщица, учительница, летчица, химик. Да и Иванываныч может быть и слесарем, и агрономом, и академиком.

Ну а актером, режиссером или театроведом он может быть? Нет, не может. Тогда я не смогу назвать его Иваныванычем.

Конечно, я буду рад, если Товстоногову, Любимову или Ефремову понравится мой спектакль, но не для них я его ставлю, не на их знания и эрудицию рассчитываю. Они для меня не зрители, а дегустаторы, знатоки, соратники, советчики.

Сколько лет Мариванне? – Восемнадцать, тридцать, пятьдесят. Ну а восемьдесят? – Нет, она тогда уже для меня не Мариванна.

Конечно, я буду рад, если женщине или мужчине моего возраста понравится спектакль, но не для них я хочу работать. Самый строгий, самый желанный зритель – это молодые, для которых слово «будет» куда важнее слова «было». Молодыми бывают люди и в сорок и в пятьдесят лет. Да так же, впрочем, как и старыми иногда бывают тридцатилетние.

Мариванна и Иванываныч, они же Маня и Ваня – это прежде всего сегодняшние, современные люди. Пусть они будут даже в обуженных джинсах, длинноволосые и бородатые, лишь бы сегодняшние.

А коли так, то и говорить мне с ними хочется о сегодняшнем. Адресуясь к их жизненному опыту, оперируя их знаниями, их реалиями.

Знаю ли я произведения искусства, знаю ли я спектакли, которые адресуются или адресовались современникам, только современникам и никому больше? Знаю и завидую создателям таких произведений искусства, создателям таких спектаклей: авторам, режиссерам, актерам.

Пример такой абсолютной современности я привел в моей книге «Эстафета искусств» и сейчас повторяю его потому, что для меня он наиболее доказателен.

В сюжете этого примера есть некоторая автобиографичность. Ну что ж. Зато он, уж во всяком случае, не покажется литературно-выдуманным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.