Без родословной

Без родословной

Чем же объясняется тот на первый взгляд странный факт, что мое «кредо» было таким кратким и я не мог определить более конкретно стоящие перед театром задачи, то есть прежде всего характер будущего репертуара?

Было ли это только следствием моей неопытности и непонимания свойств, а значит, и возможностей театра кукол?

Нет, дело было в том, что понимания-то, в сущности, и взять было неоткуда, а с неба оно не падает.

Если бы речь шла об организации нового драматического театра, то от человека, взявшегося за руководство им, требовать такое понимание было бы естественно. Оно опиралось бы на всю историю и весь опыт других драматических театров. Пренебречь этим опытом не мог бы ни один режиссер, даже в том случае, если бы он декларировал свое несогласие со многими и считал бы себя абсолютным новатором.

Советский драматический театр, базирующийся в основном на «системе» Станиславского, то есть на опыте Художественного театра, сохраняет линию преемственности. И как бы далеко ни уходили иногда от этой линии Мейерхольд и Вахтангов, Михоэлс и Таиров, Охлопков и Завадский, Ефремов и Любимов, как бы ни отличались друг от друга «Чайка», «Турандот», «Лес», «Любовь Яровая», «Оптимистическая трагедия», «Тевье-молочник», «Аристократы», «Дни Турбиных», «Павшие и живые» или «Сталевары» – все равно все они звенья одной цепи.

Драматургия советского театра при всем ее отличии в темах и методах сюжетных построений от досоветской драматургии сохраняет элементы преемственности от Горького к Чехову и Толстому, от Толстого к Островскому, от Островского к Пушкину и Грибоедову и дальше – к Шекспиру, Шиллеру, Мольеру. Недаром всех этих драматургов и сейчас играют советские театры.

Кукольные театры не имеют такой единой линии преемственности ни в форме спектаклей, ни в методах их решения, ни – что самое главное – в драматургии. И если мы при самых тщательных поисках преемственности и обнаружим какие-то отдельные ее элементы, то разысканные нами ниточки пойдут по чрезвычайно неожиданным направлениям, и каждая в том или ином месте оборвется.

Своего же опыта и своих традиций к моменту рождения Государственного центрального театра кукол советский кукольный театр накопить еще не мог. Во всяком случае, ни в какую определенную форму опыт этот отлиться не успел.

История советского театра кукол чрезвычайно отличается от истории любого другого вида театральных зрелищ.

Оперные, драматические и балетные спектакли существовали и до Октября, так же как существовали эстрадные концерты или цирковые представления. Большой, Малый и Художественный театры из театров дореволюционных стали театрами советскими, фактически не прекращая своей деятельности. Но нет такого советского театра кукол, который вел бы свою историю с дореволюционных лет. Нет потому, что в царской России не было ни одного профессионального кукольного театра, если не считать немногих одиночек-петрушечников, иногда еще появлявшихся со своей ширмой в городских дворах. Таким образом, все сохранившиеся с дореволюционных времен крупнейшие театральные организмы на ходу приняли эстафету, в то время как ни один советский кукольный театр такой эстафеты не принимал.

А в то же время к году возникновения Центрального театра кукол, то есть к тридцать первому году, кукольные театры существовали уже в Москве, Ленинграде, Киеве, Нижнем Новгороде, Харькове, Чернигове, Воронеже, Тифлисе. Вероятно, театров двадцать уже было.

Причину возникновения каждого из них бессмысленно искать в родословных книгах театрального искусства, ибо рождены были эти театры новыми потребностями жизни.

Вероятно, именно поэтому советский театр кукол представлял тогда явление абсолютно новое и во многом самобытное.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.