«Интеллектуал и ценитель искусства»? Сжигатель книг и вор!

«Интеллектуал и ценитель искусства»? Сжигатель книг и вор!

Все биографы отмечают склонность Че как к гуманитарным, так и к точным наукам. «Он интересовался всем – от социологии и психологии до математики и проектирования. В домашней библиотеке Че Гевары было около трех тысяч книг», – пишет бывший редактор журналов «Тайм» и «Ньюсуик» Джон Герасси.

Хорхе Кастанеда писал: «Слабый мальчик, страдающий астмой, мог часами с упоением читать. Ему нравилась классика детской литературы того времени, а также Роберт Льюис Стивенсон, Джек Лондон, Жюль Верн. Кроме того, Че с удовольствием знакомился с творчеством Сервантеса, Пабло Неруды, Анатоля Франса. Он перечитал книги всех лауреатов Нобелевской премии в области литературы и часто горячо обсуждал их с преподавателями истории и литературы».

Джон Ли Андерсон цитирует друга Че времен «Дневников мотоциклиста»: «Для Эрнесто Гевары все начиналось с литературы».

Далее Андерсон продолжает воспевать «неуемную тягу к чтению» и «невероятную любознательность» Че Гевары.

Одним из первых действий библиофила после захвата Гаваны в 1959 году стало публичное сожжение книг.

Многие видели кинохроники публичного сожжения книг нацистами на площади Опернплатц в Берлине. И двух недель не проходит без того, чтоб какой-нибудь исторический телеканал или Служба общественного вещания не напомнили зрителям об этом интеллектуальном зверстве, сопровождаемом восторженными криками Йозефа Геббельса или субтитрами, цитирующими его: «Этот огонь символизирует не только закат старой эпохи, но и рассвет новой». Многие наверняка слышали мрачное высказывание немецкого философа и поэта Генриха Гейне: «Если сегодня вы сжигаете книги, завтра вы будете сжигать людей». В память о совершенном преступлении в Берлине был установлен памятный обелиск.

Это часть истории, и об этом нужно помнить. Либералы особенно щепетильно относятся к данному вопросу, иногда даже чересчур. Стоит только администрации какой-нибудь сельской школы отказаться включить в школьную программу произведения Чарльза Дарвина или Джеймса Джойса, как либералы тут же приведут пример сожжения книг фашистами и назовут это следующим шагом школьной администрации на пути к радикальной Америке.

А что же насчет сожжения книг Че Геварой на Кубе? Литературное приложение газеты «Лондон таймс» прокомментировало книгу Андерсона следующим образом: «Составить более полный портрет Че просто невозможно».

Однако вы можете прочесть книгу Андерсона от начала до конца, равно как и другие биографии Че Гевары, и не найдете ни единого упоминания об этом «книжном костре».

А произошло данное событие публично, 24 января 1959 года в Гаване, прямо напротив улицы 558G в районе Ведадо: по приказу Че Гевары под восторженные крики его сторонников-коммунистов было сожжено три тысячи книг.

«В то время я общался с несколькими иностранными журналистами, жившими в Гаване, – вспоминает Сальвадор Диас-Версон, чьи книги, брошюры и документы были публично сожжены, а офис и библиотека ограблены вооруженными головорезами Че. – Жюль Дюбуа из газеты «Чикаго трибьюн» и Хел Хендрикс из газеты «Майами ньюс» были среди десятков журналистов, вместе с которыми я бродил по остаткам моей разграбленной библиотеки, а после – разбирал то, что осталось от моих книг. Никто из них не придал этому инциденту ни малейшего значения».

Мы можем только представить, какой бы была реакция американских СМИ на это событие, случись оно на месяц раньше, во время правления Фульхенсио Батисты.

Сожжение книг нацистами было публичным и театрализованным, это была открытая попытка побудить массы к бесчинству. Йозеф Геббельс и «коричневорубашечники» публично высмеивали фамилии авторов (Эйнштейн, Фрейд, Уэллс) и содержание книг, которые они предавали огню. Мотивы Че Гевары были иными, и они не имели ничего общего с театрализованным зрелищем, устроенным нацистами. Че хотел, чтобы сожжение книг состоялось без свидетелей. Ну а меньше всего Че Гевара и Кастро хотели, чтобы содержимое библиотеки Сальвадора Диаса-Версона стало достоянием общественности.

Диас-Версон, известный кубинский журналист, филолог и в прошлом государственный чиновник, был президентом Кубинской антикоммунистической лиги – частной исследовательской организации. С середины тридцатых годов – часто называемых исследователями «красным десятилетием» – деятельность Лиги была посвящена изучению коммунизма. В ходе расследований Диас-Версон и другие сотрудники организации составили полные списки членов Коммунистической партии и агентов (как тайных, так и имеющих партбилет) и членов разрозненных коммунистических групп. К 1959 году они собрали информацию о двухстах пятидесяти тысячах латиноамериканских коммунистов, агентов и сообщников.

В течение Второй мировой войны Лига расследовала действия нацистов в Латинской Америке (напомним, нацисты и коммунисты с сентября 1939 по июнь 1941 года были союзниками). В начале войны Флоридский пролив кишел немецкими подводными лодками, громившими флот союзников. Нацистами было потоплено четыре кубинских торговых судна. Сальвадор Диас-Версон и его люди рассекретили группировку нацистских агентов, которые передавали данные о расписании движения судов руководству рейха.

Нацистские агенты были окружены. В качестве наказания была применена смертная казнь, отмененная на Кубе еще в 1933 году. В ходе работы Диас-Версон часто советовался с Джоном Эдвардом Гувером, который впоследствии стал его другом. Дружба и профессиональные отношения начались во время борьбы против нацистов и продолжались впоследствии. Глава ФБР начал получать ежемесячные отчеты от Антикоммунистической лиги.

Книги и документы Диаса-Версона, включая недавно опубликованный «Красный царизм», три тысячи копий которого были сожжены напротив его офиса, представляли собой бо?льшую угрозу планам Кастро и Че касательно Кубы, чем работы Эйнштейна, Фрейда и Г. Уэллса интересам Гитлера и Геббельса, связанным с Германией. Коммунистические контакты и связи братьев Кастро и Че были документально подтверждены Диасом-Версоном, что привело к необходимости срочно разобраться с этим делом.

«Я никогда не был коммунистом, – процитировала заявление Эрнесто Гевары, данное во время интервью 4 января 1959 года, газета «Нью-Йорк таймс». – Мне больно, когда меня называют коммунистом!»

В то время они неустанно повторяли, что «Кастро сам является ярым антикоммунистом». (Ни единой строчки с извинениями или «Ой! Мы ошиблись» также не появилось в «Нью-Йорк таймс». Почти пятьдесят лет Куба живет в условиях жестокого коммунистического режима, а газета так и не признала свою оплошность). «Че Гевара никогда не скрывал своих убеждений», – подчеркивает его библиограф Джон Ли Андерсон.

«Гевара всегда честно высказывался о целях революции Кастро. Я никогда не слышал, чтобы кто-то, даже среди его заклятых врагов, обвинял Гевару в измене своей вере в марксистскую революцию». Тогда этот просвещенный и всемирно известный биограф Че может ознакомиться с выпуском «Нью-Йорк таймс» от 4 января 1959 года, тем самым изданием, для которого писал Андерсон.

«Ни разу Че не предавал свои основные принципы», – писал Ариэль Дорфман в журнале «Тайм».

«Жизнь Че убедительно показывает, что он не был лицемером», – утверждает Кристофер Хитченс в журнале «Нью-Йорк ревью оф букс».

Профессор Дорфман и Хитченс могут сами заглянуть в этот выпуск «Нью-Йорк таймс».

В начале 1959 года работа Диаса-Версона разоблачила вероломство Кастро и Че. Когда обеспокоенный американский посол на Кубе в конце 1958 года Эрл Т. Смит спросил главу ЦРУ в Гаване Джима Ноуэла, является ли Че Гевара коммунистом, Ноуэл быстро и уверенно ответил: «Не волнуйтесь. Мы подчистили группировку Кастро в Сьерре. У Кастро нет никаких связей с коммунистами».

В то время главным сотрудником по политическим вопросам в американском посольстве был Джон Топпинг, которого главный инспектор ЦРУ Лиман Киркпатрик называл «очень способным». Топпинг иронично рассмеялся в ответ на неприличный вопрос посла Смита (республиканца, вмешивающегося в дела Госдепартамента) и искренне поддержал своего надежного коллегу Джима Ноуэла.

Глава ЦРУ в Вашингтоне Фрэнк Бендер, известный как «эксперт» управления по Латинской Америке, также заблуждался на этот счет.

«Кастро – ярый противник коммунизма», – провозгласил он после увлеченного разговора с Фиделем во время его визита в США в апреле 1959 года. Бендер был настолько впечатлен, что решил установить информационный обмен между ЦРУ и правительством Кастро и Че в знак сотрудничества в единой борьбе против распространения коммунизма на всем полушарии. У ЦРУ при Джордже Тенете было много неприятных инцидентов в прошлом.

Уже перед прибытием в Гавану товарищи Че по Кубинской коммунистической партии успели проинформировать его о кропотливой работе Диаса-Версона. Поэтому спустя неделю после приезда в Гавану Че Гевара отправил вооруженную банду прямо из своей штаб-квартиры в Ла-Кабанье в офис и библиотеку Диаса-Версона. У двери стоял друг Сальвадора по имени Висент Бланко, который отказался пропустить их. Люди Че избили Бланко прикладами от винтовок чуть ли не до состояния комы, связали, вставили ему кляп, затем снесли дверь и ворвались в офис. Они срывали картины, ломали на куски мебель, пока не вынесли все книги и документы Диаса-Версона. Че – интеллектуал, выросший на работах Сартра, самый совершенный представитель человеческой расы – разрушил собственность Диаса-Версона и приказал своим людям избить его коллег. Он также приговорил Сальвадора Диаса-Версона к расстрелу за то, что тот публиковал правду.

К счастью, в работу с документами, касающимися революции, был вовлечен друг Диаса-Версона, о чем Гевара не подозревал. Он увидел обвинения и приговор о смертной казни по дороге к «государственному прокурору» в Ла-Кабанье и тайно предупредил своего друга. Учитывая скорость и эффективность «революционной справедливости» Че и его любовь к «педагогике расстрельной стены», в ту же ночь Сальвадор Диас-Версон спрятался в багажнике машины своего друга, на которой его отвезли в порт. Там он инкогнито сел на паром, следовавший из Гаваны в Майами, не предупредив об этом даже свою семью.

«Опять я приехал в США без гроша в кармане и паспорта, – вспоминает Диас-Версон. – Зато, по крайней мере, я не лежал в братской могиле».

Заметьте, «опять». Всего шесть лет тому назад, Диас-Версон прибыл в США по настоянию полиции Батисты, который преследовал его за его работу в качестве консультанта по разведке на Карлоса Прио, предшественника Батисты, который был свергнут в результате государственного переворота в 1952 году. Диас-Версон на самом деле не боялся за свою жизнь в то время и был в состоянии сохранить все свое имущество. В следующем году он вернулся на Кубу по политической амнистии, объявленной самим Батистой, – той самой амнистии, по которой досрочно освободили из тюрьмы Фиделя Кастро!

Но суть в том, что Сальвадор Диас-Версон был кем угодно, но только не сторонником Батисты – любимая причина, использовавшаяся Че, его сторонниками и биографами для оправдания массовых убийств.

«Мой папа просто исчез, – вспоминает его дочь Сильвия, которая сейчас живет в Майами. – И каждый день, каждый час, каждую минуту мы ждали звонка, чтобы пойти и востребовать его тело на кладбище Колон. Такое случалось с семьями по всей Кубе. Также мы знали, что Че Гевара был осведомлен, что наш отец знает, что он коммунист. Поэтому вы можете себе представить, через что прошла моя мать – и все мы. Поэтому когда через пару дней мы узнали, что наш отец в Майами, мы были на седьмом небе от счастья.

Но мы также знали, что нам самим нужно очень быстро уезжать с Кубы. Мой отец изучал коммунизм всю жизнь. Естественно, некоторые знания и информация передавались и нам. Мы знали, что люди Че скоро придут за нами, и даже если не для того, чтобы в открытую схватить нас, то хотя бы тайно следить в ожидании возвращения отца».

«Не нужно быть экспертом в тактике коммунистов, чтобы знать это, – говорит Сильвия. – Просто посмотрите «Доктора Живаго» или прочтите книгу! Поэтому моя мама, сестры, брат и я незамедлительно отправились в Майами. Спустя несколько недель моя мама, которая едва говорила по-английски, пыталась продать продукцию «Эйвон», стучась в двери домов, а мой папа мыл посуду и стриг газоны – мы все делали, что могли, чтобы свести концы с концами».

6 мая 1960 года, когда по приказу Че Гевары было расстреляно почти две тысячи кубинцев, когда Кастро еще больше прояснил свою политическую ориентацию, а Че выступил по кубинскому телевидению с восклицаниями «Наша дорога к освобождению будет открыта с победой над американскими монополиями!» – Сальвадор Диас-Версон, наконец, заговорил в США, дав показания перед американским сенатом на слушании дела под названием «Коммунистическая угроза Соединенным Штатам Америки в Карибском регионе». Можно представить, как занервничали в то время латиноамериканские асы ЦРУ. Но удивительно, что даже в такой поздний срок Диас-Версон на многое раскрыл американцам глаза впервые. Многие в конгрессе все еще относились к этому скептически.

Выдержки из судебного заседания:

Господин Сауэрвайн: Это правда, что вооруженные силы Кастро уничтожили документы с информацией о кубинских коммунистах?

Господин Диас-Версон: Да, сэр.

Господин Сауэрвайн: Сколько таких документов было уничтожено?

Господин Диас-Версон: У меня был архив с 250 000 карточками и 930 личных дел. У коммунистов было две линии руководства: одна публичная, другая подпольная, «видимая» и «невидимая». На Кубе подпольная – это та, которая действует в тюрьме Ла-Кабанья во главе с Че Геварой.

По сегодняшний день западная интеллигенция совсем не встревожена тем фактом, что шестнадцать библиотекарей чахнут в тюрьмах Кастро с приговором «двадцать пять лет лишения свободы» за хранение такой антиправительственной литературы, как «Скотный двор» Джоржда Оруэлла, речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и декларация ООН о правах человека. После ареста библиотекарей судьи Кастро объявили конфискованные материалы библиотеки «крайне бесполезными» и приказали их сжечь.

Даже сам Рэй Брэдбери, автор «Фаренгейта 451», произведения о сжигании книг, был потрясен. «Я призываю Кастро и его правительство сейчас же убрать свои руки от независимых библиотекарей и освободить их из тюрьмы, а также вернуть их обратно кубинской культуре для информирования людей», – объявил Брэдбери в своей вступительной речи на ежегодном собрании Американской библиотечной ассоциации в 2005 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.