«Будденброки» национал-социализма

«Будденброки» национал-социализма

13 мая 1944 года в лексиконе нацистских вождей впервые появились слова «коллапс» и «катастрофа».

Накануне, 12-го, 935 американских бомбардировщиков практически сровняли с землей все производство синтетического горючего Германии, а это означало, по выражению министра вооружений Шпеера, что через месяц «армия встанет».

Быстрое восстановление и хотя бы частичный пуск производственных мощностей, по мнению того же Шпеера, был возможен только в одном случае — если всю оборонную промышленность, без промедления, отдать германскому социалистическому государству, то есть запустить «мобилизационный социализм» как «последний и единственный шанс избежать национального коллапса».

Гитлер с этим согласился. Уже в начале лета он собирает совещание главных промышленников Третьего рейха, чтобы обратиться к ним с речью…

Любопытно, что для этого совещания фюрер выбрал необычное место — отель «Кайзерхоф», в котором в былые «славные годы борьбы» он встречался с воротилами бизнеса в надежде на очередное денежное вливание.

Но теперь этого было мало. Теперь магнаты должны были отдать всё. На время. После победы Гитлер обещал конечно же всё вернуть!

На совещании фюрер говорит проникновенно, напоминает о возможном крахе вековой мечты — расширении жизненного пространства, о высоте и силе германского духа — эту силу и предлагается магнатам проявить. Наконец, он ставит простую альтернативу — или договорный «мобилизационный социализм» и победа, или конфискация собственности союзниками и Сибирь.

Гитлер умел говорить проникновенно. Магнаты хмурились, сопели… Глава «Стального треста» Фридрих Флик уже заерзал на стуле, готовясь отвечать…

Но Флика опередили: высокий ровный голос, обращаясь к фюреру, произнес слова, от которых у Шпеера (по его признанию) заледенело сердце:

«Система, созданная за одиннадцать лет вашего руководства, оказалась лишь иллюзией порядка. Я ошибся, поставив на нее. За ошибки нужно платить. Я готов заплатить своей жизнью. Но не капиталом. Капитал Круппа нужен, чтобы создать другую систему, которая возродит Германию из пепла войны. И потому, мой фюрер, я говорю «нет»».

Крупп фон Болен унд Гальбах Густав…

Одиннадцать лет назад, когда в том же «Кайзерхофе» Гитлер, тогда новорожденный рейхсканцлер, подобострастно и вкрадчиво излагал свою позицию главным промышленникам едва обозначившегося рейха, этот человек таким же ровным голосом тоже отвечал за всех:

«От имени руководителей германской промышленности я выражаю вам благодарность, господин канцлер, за ясное изложение вашей позиции относительно будущего нашей страны. Мы полностью ее разделяем. От себя добавлю: мы, Круппы, никогда особенно не интересовались политикой. Но мы всегда нуждались и нуждаемся в хорошей политике для хорошей работы нашего капитала. Я говорю «да»».

Хорошая политика для хорошей работы?..

На заводах фирмы «Крупп» был повсеместно — в цехах, раздевалках и даже столовых развешен особо любимый хозяином лозунг: «SLAVEN SIND SKLAVEN», что в переводе означает «СЛАВЯНЕ — ЭТО РАБЫ».

Лукавил старик Крупп относительно того, что Круппы не интересуются политикой! Его сын, Крупп фон Болен унд Гольбах Альфрид Феликс Альвин, сидевший рядом с отцом на том совещании 1944 года, до крови искусал губы, слушая отказ отца. А ведь решать-то должен был именно он! Он, тридцатисемилетний Альфрид, а не его престарелый отец, был с 1943 года руководителем и единоличным владельцем концерна «Фридрих Крупп». Губы искусал… а против отца пойти не осмелился.

Потом он станет писать письма Гитлеру и Шпееру, обвинять отца в «роковой ошибке», объясняться в преданности режиму и лично фюреру, вносить всевозможные предложения по перестройке и модернизации своих заводов. Примет самое активное участие в осуществлении плана Шпеера по постепенному переводу военной промышленности под землю — чудовищное, варварское дело! На этих подземных «фабриках смерти» работали заключенные концлагерей, работали на полный износ, как одноразовые запчасти.

Чудом сохранилась фотография, приобщенная к материалам Нюрнбергского процесса: молодой Крупп вместе со Шпеером идут вдоль работающего конвейера; справа видна часть стены подземного цеха, вдоль которой штабеля… но не готовой продукции, а — трупов. Это те рабочие, что умерли за последнюю смену, длившуюся 18 часов.

Фотографию, между прочим, изъяли из архива канцелярии фюрера, переправленного в Бергхоф, а значит, она наверняка побывала в руках у Гитлера. Зачем? Кому это могло быть нужно? Думаю, самому молодому Альфриду Круппу! Так, по-видимому, он — грязью, кровью на своих руках — заглаживал «ошибку» отца, отказавшегося спасать Германию ценой «мобилизационного социализма».

И коллапс наступил…

Сто шестьдесят лет крупповской империи, обслуживающей германские войны, должны были закончиться вместе с двенадцатью годами Третьего рейха.

Прагматизм старого Круппа не спас его от привлечения к суду Нюрнбергского трибунала. Но главный организатор перевооружения гитлеровской армии, пожертвовавший на поддержку НСДАП миллионы марок, Густав Крупп фон Болен так и не появился в зале судебных заседаний «по состоянию здоровья».

Официальная формулировка гласит:

«Дело в отношении Густава Круппа фон Болен унд Гольбах, признанного медицинской комиссией тяжелобольным, в связи с чем он не мог быть доставлен в суд, было производством приостановлено с оставлением материала в общем деле».

Писали, что старик не то впал в маразм, не то парализован, и, в сущности, почти все судьи сошлись на том, чтобы вообще оставить его в покое. Но советская сторона сделала простую вещь: всего лишь напомнила список наград и регалий этого «безобидного маразматика»:

— золотой значок нацистской партии,

— нагрудная эмблема — имперский орел с надписью «Фюреру германской экономики»,

— два креста «За военные заслуги»,

— почетное звание «Пионер труда»… и т. д. и т. п.

И «дело» старого Круппа из общего «дела» главных нацистских преступников все-таки не изъяли.

До сих пор не могу понять, почему вместо старого Круппа, между Шахтом и Деницем, не сел молодой Альфрид.

Офицер СС с 1933 года, сменивший семь постов в имперской и партийной иерархии, имеющий награды от фюрера, которые впечатляют не менее отцовских… нацист до мозга костей!

Альфрид всегда честно признавался, что его мало интересует прибыль его концерна, которая между прочим, только за 1933–1934 годы составила около семи миллионов, а за 1939–1940 — уже почти 23 миллиона. Нет, Альфрид а волновала идея величия Германии и принципиально — «любой ценой»!.. Получив машиностроительный завод в Краматорске, он, выражая в письме свою благодарность фюреру и партии, четко высказался, что видит это предприятие не столько прибыльным, сколько «воспитательно-образцовым» для рабов-славян.

В Нюрнберге, однако, Альфрид струхнул. На допросе американскому следователю он, объясняя свою службу режиму, заявил буквально следующее: «Экономика Германии нуждалась в спокойном и поступательном развитии. В условиях беспорядка и борьбы между различными немецкими партиями у нас не было возможности заниматься нашим развитием… Мы, крупповцы, никогда не занимались много политикой. Нам нужна была система, которая бы хорошо функционировала и не мешала нам работать».

То есть почти в точности повторил слова своего отца, сказанные им Гитлеру на судьбоносном совещании летом 1944 года.

С одной стороны — вроде и конфликт поколений; а с другой — далеко яблочко от яблоньки не откатилось.

Альфрида все-таки судили. 17 августа 1947 года «под давлением общественности» начался процесс над ним и еще несколькими руководителями концерна. Процесс длился год. Молодого Круппа приговорили к 12 годам тюремного заключения с конфискацией имущества.

Но уже в феврале 1951 освободили. Еще через год аннулировали и ту часть приговора, которая касалась конфискации имущества концерна, и Альфрид получил обратно свое личное состояние в сумме 10 миллионов долларов США.

После суда американская пресса приводила высказывание Альфрида Круппа о том, что его миллионы «больше не могут служить Германии», а значит, и ему самому они «больше не нужны».

В одном из писем своему сыну Альфрид Крупп развил эту мысль, пояснив, что «капиталы Круппа, если бы они даже и вернулись, не смогли бы сейчас служить великой (существенное уточнение!) Германии».

Германия же, строящаяся по плану Маршалла, Круппов не вдохновляла. Чему доказательство — судьба последнего из этих «будденброков» — внука «пионера»

национал-социалистического труда Густава Круппа фон Болен.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.