Глава 15 Чудесный мир кармы

Глава 15

Чудесный мир кармы

«Это карма», – подумал я.

Иначе как объяснить тот факт, что не прошло и трех дней с того момента, когда я показал Дэйву Биллу записку, как позвонила Герцогиня с предложением помириться? Вообще-то это не было полным примирением, но все же большим шагом в правильном направлении.

– Итак, – сказала моя роскошная Герцогиня, шагая по краю прибоя рука об руку со мной, – если ты купишь мне дом в Хэмптонс, это будет хорошо для нас обоих. Мы избавимся от дома в Олд-Бруквилле и снова будем часто видеться. Кто знает, что там может случиться, верно?

Я кивал и улыбался, пока мы шли некоторое время в молчании на запад, в сторону заката. Несмотря на то, что был еще апрель, в пять часов дня было уже достаточно тепло, чтобы для защиты от океанского бриза нам понадобились только синие ветровки.

– Да, – продолжила Герцогиня, – какое-то время я была ужасно зла на тебя. Ведь я так и не смогла забыть то, что случилось на лестнице. То есть я думала, что забыла, но на самом деле просто задвинула подальше, как и многое другое, – она на мгновение остановилась и крепко сжала мою руку. – Но ведь и я тоже виновата в этом. Понимаешь, все эти годы я думала, что помогаю тебе, а на самом деле я тебя убивала, – она сокрушенно покачала головой. – Но откуда мне было знать? Я тоже была созависимой в то время и уже не знала, где выход из всего этого.

– Да, – тихо сказал я, – ты права, но только в последней части. То, что случилось с наркотиками, это не твоя вина. В этом вообще никто не виноват, просто так случилось. Просто оно медленно и коварно вползло в нашу жизнь.

Она кивнула, но ничего не сказала. Я настойчиво продолжал оптимистическим тоном:

– Да, я был наркоманом, и ты была… кхм… созависима, и вместе мы наломали дров, но ведь выжили, так?

– Ну да, едва-едва, – нехотя подтвердила она. – Мне пришлось немало поработать над собой за эти полгода. Ты знаешь, созависимость – это ужасная болезнь, Джордан, – она грустно покачала головой и повторила: – Ужасная, ужасная болезнь. У меня была самая что ни на есть классическая, абсолютная созависимость.

– Да, – согласился я.

Что за бред? Созависимость, шмозависимость… бла, бла, бла! Мне хотелось расхохотаться во все горло. Ну хорошо, она была созависима, но начать искать группу поддержки, имевшую наглость назваться Анонимные созависимые?… Когда Герцогиня в первый раз заговорила со мной об этом, мне захотелось разобраться в этом вопросе. Я спросил у Джорджа, слышал ли он когда-нибудь о такой группе. К моему удивлению, он ответил утвердительно. Да, такая группа существует, но никто не воспринимает ее всерьез. Скорее, это клуб мужененавистниц, где робких забитых жен превращали в женщин-питбулей. Короче говоря, эта группа опасна.

Но такова была Герцогиня: всегда и во всем она стремилась к совершенству, и это была ее последняя фишка – ее созависимость могла быть только самой серьезной в мире. У меня не оставалось иного выбора, кроме как смириться с этим и притвориться, что созависимость – это серьезно. С другой стороны, все, что могло заставить ее зачехлить топор войны, было мне на руку.

И тут я почувствовал игривый толчок локтем в бок.

– Что это ты задумал? – спросила она. – Я прямо вижу, как в твоей голове крутятся винтики.

– Ничего, – ответил я. – Просто думаю о том, как сильно тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя и всегда буду любить.

Блин! Вторая часть ее реплики мне совсем не понравилась. Говоря, что всегда будет любить меня, она подразумевала, что любит меня не как жена, то есть плотски, в сексуальном смысле, а как отца своих детей, человека, с которым прожила вместе не один год, и это совершенно меня не устраивало. Я хотел плотской супружеской любви. Той любви, которая когда-то была между нами, до того, как я облажался и попался на удочку закона. И все же это годилось для начала, отправной точки, от которой я мог бы направить ее в нужную сторону.

– Ну вот, – уверенно сказал я, – если мы любим друг друга, все остальное можно уладить, правда?

– Да, со временем, – медленно кивнула она. – Но сначала мы должны стать друзьями. Ведь мы с тобой никогда не были настоящими друзьями, Джордан. Поначалу мы только и делали, что занимались сексом. Я хочу сказать, других совместных дел у нас не было, понимаешь?

– Да, – серьезно ответил я.

И что в том плохого? Это было лучшее время моей жизни, бог тому свидетель! Чудесные дни, когда мы занимались любовью в любое время суток – при свете дня в спальне, ночью на пляже, по-собачьи на заднем сиденье лимузина, в кинотеатре во время фильма «Интервью с вампиром», когда сидевшая в следующем ряду семейная пожилая пара смотрела на нас, выпучив глаза. Что может быть лучше?

– Вот именно, – продолжала Герцогиня, – мы были словно два сексуальных маньяка!

Неожиданно она остановилась и повернулась ко мне. Она стояла спиной к океану, ее светлые волосы сияли в лучах заходящего солнца. Она была, словно ангел, мой ангел!

– Ну так как, милый? Ты купишь мне дом? – она неотразимо надула губки.

– Я не против, – быстро ответил я, размышляя о том, можно ее сейчас поцеловать или нет, – но, учитывая все, что сейчас с нами происходит, может, тебе будет лучше переехать сюда? – я махнул рукой в сторону дюн. – Давай снова попробуем жить вместе, Надин! Если не получится, я тут же куплю тебе дом.

– Я пока не могу этого сделать, – печально покачала она головой. – Я еще не готова. – И встревоженно добавила: – У тебя проблемы с деньгами? Правительство запрещает тебе тратить деньги?

– Нет, я могу тратить сколько захочу, но в разумных пределах.

– А что говорит Грег?

– Какой Грег? – улыбнулся я. – Адвокат или другой Грег?

– Адвокат!

– Он мало что говорит, Надин, – снова улыбнулся я. – Он пытается добиться максимально выгодной для меня сделки, вот и все. Но хорошая новость состоит в том, что, по его мнению (подумать только, у него есть мнение!), мы сможем на какое-то время сохранить право собственности на наши дома; по крайней мере до того, как мне вынесут приговор, а до этого еще года четыре или что-то около того. Так что у нас есть время.

– А что будет со мной? – не перестала волноваться Герцогиня. – Ты купишь мне дом или нет? Он стоит всего миллион долларов, Джордан. Это гораздо меньше, чем дом в Олд-Бруквилле, это совершенно точно в разумных пределах, и я уверена, что власти останутся довольны. Разве нет?

– Думаю, да, – пожал я плечами. – Но мне все равно придется получить на это разрешение. – И тут меня словно током ударило. – Ты уже нашла дом, Надин?

Она невинно повела плечами.

– Нет… не совсем. Я хотела сказать, я видела кое-что достойное твоих детей и меня… – и через паузу: – И тебя… когда-нибудь… тоже. – Она радостно улыбнулась. – Ну, и что ты думаешь об этом, милый? Ты купишь мне его?

Я тоже улыбнулся, думая о том, как было бы замечательно снова жить с Герцогиней и детьми! Больше никаких еврейских Королев Минета и русских «наташ». Как бы это было хорошо!

– Давай прямо сейчас пойдем посмотрим на этот дом, – сказал я с улыбкой, но про себя подумал: «Прежде чем купить тебе этот дом, Герцогиня, я хочу убедиться в том, что ты не водишь меня за нос!»

– Она водит тебя за нос! – выпалил мой давний частный детектив Ричард Бо Дитль, сидя напротив меня за столиком на двоих в ресторане «Каракалла». – В этом нет никаких сомнений, дружище!

– Может, и так, – ответил я, – но мне нужно знать это наверняка. Я уже начал отвыкать от нее, когда она вдруг мне позвонила, и теперь я снова у нее на крючке. – Я сделал паузу и сердито помотал головой. – Вот так-то, Бо. Если на этот раз она меня обведет вокруг пальца, с ней будет покончено навсегда.

– Что же, вполне справедливо, – скептически произнес Бо, – но я все же думаю, это плохая карма, твой планчик. Да и не очень-то это законно.

Я неопределенно пожал плечами, удивляясь тому, как хорошо я понимаю речь Бо. Для этого требовалось не только игнорировать его привычку всем говорить «дружище» (несмотря на то, что это было его собственное прозвище), но и не обращать внимания на его манеру добавлять уменьшительные суффиксы к любому понравившемуся существительному. Так, план у него становился планчиком, ланч – ланчиком и так далее. Несмотря на это, Бо был чертовски умен и слыл лучшим частным детективом.

– Меня не слишком волнует плохая карма, – невозмутимо ответил я, – потому что недавно я сделал кое-что чертовски хорошее. – Я многозначительно улыбнулся, едва сдерживаясь, чтобы не рассказать Бо, что я выбрал для нашей встречи ресторан «Каракалла» потому, что в прошлый мой визит я сотворил здесь так много хорошего для моей кармы, что – и я был в этом уверен – это компенсирует любой вред, который я мог бы нанести своей карме в этот раз. А задумал я послать Бо подслушать, что говорят на собраниях общества анонимных созависимых.

– В общем, я просто лопаюсь от хорошей кармы, Бо.

– Что ж, это радует, – сказал он и добавил, что он не может установить «жучка» в зальчик. Если мы попадемся, то оба сядем за решетку.

Я снова пожал плечами и несколько секунд молча смотрел на Бо.

Как всегда, он был безукоризненно одет. Его фигура в двести фунтов весом и пять футов и десять дюймов ростом была облачена в серый костюм в тонкую светлую полоску стоимостью 2000 долларов, крахмальную белую рубашку и серый крепдешиновый галстук, завязанный безупречным виндзорским узлом.На левой руке он носил перстень с розовым бриллиантом, который выглядел таким массивным, что с его помощью, казалось, можно качать мышцы. Все это в сочетании с остальной внешностью – мощной, как у гориллы, шеей, крупными привлекательными чертами лица, ухоженной седоватой бородой, едва заметно редеющей шевелюрой – придавало ему царственный вид бандита высшей пробы.

Разумеется, бандитом Бо не был, просто он вырос среди бандитов в той части Озон-парка в Квинсе, где у такого ирландско-итальянского парнишки, как Бо, имелось по жизни лишь два пути – стать полицейским или бандитом. Бо выбрал стезю полицейского, быстро сделал блестящую карьеру в нью-йоркском департаменте, заработав золотую бляху в удивительно молодом возрасте. В отставку он тоже ушел молодым и, пользуясь связями по обе стороны закона, создал свою компанию «Бо Дитль и партнеры», которая превратилась в самую уважаемую частную охранную фирму в США.

Все эти годы Бо оказывал мне громадную помощь, делая все – от защиты моей собственной семьи и изучения подноготной компаний, которые я собирался превратить в акционерные общества, до отпугивания случайных мелких гангстеров, по легкомыслию пытавшихся влезть в бизнес «Стрэттон». Бо не знал, что я сотрудничаю со следствием. Возможно, он подозревал это, но был слишком профессиональным, чтобы спрашивать меня прямо. Кроме того, раз уж на то пошло, Бо был моим другом и, как друг, не хотел ставить меня в положение, когда мне придется лгать ему.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, но ведь я не прошу тебя ставить прослушивающие устройства в само помещение, – сказал я Бо.

– Тогда что же ты просишь меня сделать? – недоуменно пожал тот плечами. – Самому спрятаться там в каком-нибудь гребаном шкафу?

– Нет, что ты, – улыбнулся я, – я бы никогда не попросил тебя сделать что-нибудь столь подлое и коварное. Я хочу, чтобы ты надел на одну из своих оперативных сотрудниц скрытое записывающее устройство и внедрил ее в группу, чтобы она присутствовала на их собраниях. – Я подмигнул ему. – Поскольку подслушивающее устройство будет на ее теле, закон штата не будет нарушен, так ведь?

Бо в изумлении смотрел на меня.

– Как бы то ни было, я совершенно уверен, – продолжал я, – что записанный с согласия одной из сторон разговор абсолютно законен. – Я не стал говорить ему, почему я так в этом уверен. – Пока записывающее устройство на ней, нам ничего не грозит! – Я дважды приподнял и опустил брови. – Отличный план. Ты так не думаешь, Бо?

– Господи Исусе, – пробормотал он. – Да ты больной на всю голову, дружище!

– От такого парня, как ты, эти слова звучат комплиментом. Так или иначе, я могу только догадываться, о чем эти женщины говорят на своих заседаниях. Ты только подумай – мы будем словно две мухи на стене. В крайнем случае повеселимся на славу, если ничего другого не получится.

Дикарь Бо поинтересовался:

– Да что это такое значит, мать твою, эта созависимость? Звучит как полная чушь!

Он недоверчиво покрутил головой.

– Готов поспорить, некоторым из этих баб не помешало бы провести некоторое время в психушке. Понимаешь, о чем я, дружище?

Я кивнул в знак согласия.

– Да, я отлично тебя понимаю, но это последнее увлечение Герцогини. Она страстно желает быть созависимой, и я ничего не могу с этим поделать. Ну, так ты сделаешь это для меня, Бо? Ты со мной до последней капли крови?

– Да, – безо всякого энтузиазма протянул он. – Я с тобой, дружище. Но если твоя женушка когда-нибудь узнает об этом, она тебя четвертует!

Тут к нам подошел высокий худощавый официант. Он принес заказанные напитки. На нем была форменная красная короткая курточка «болеро» и черный галстук-бабочка. Лицо хранило невозмутимое выражение. Он подал Бо суженный кверху бокал бурбона «Джек Дэниелс», а мне кока-колу. Взглянув на официанта, Бо сказал:

– Принеси-ка мне еще этого напиточка, дружище.

Смущенный официант молча уставился на Бо.

– Что-то не так, дружище? – спросил тот.

– Он просит принести еще одну порцию виски, – вмешался я.

Официант кивнул и удалился.

Бо недовольно покачал головой.

– Чертов официант, – пробормотал он, – да он не петрит в английском ни шиша. И такого поставили подавать нам ланчик! Да это гребаная пародия на официанта!

С этими словами Бо поднял свой стакан.

– Ну, будем надеяться, ты получишь ответ, которого ищешь, дружище, потому что мой опыт в таких вещах говорит, что тайные помыслы женщины никогда не бывают хорошими.

– Да это же сборище сумасшедших теток! – воскликнула Дебби Старлинг, одна из любимых сотрудниц Бо.

Это было две недели спустя, и Дебби стояла в кабине таксофона на Лонг-Айленде в нескольких кварталах от места, где проходили собрания анонимных созависимых. Мы с Бо слушали ее по многосторонней конференц-связи.

– Никогда такого не слышала, – говорила Дебби. – То есть я даже не знаю, как все это описать вам, парни. Это было как… м-м-м…

Наступила пауза. Я сидел как на иголках, и Бо, как я полагал, тоже. В тот вечер среды он засиделся допоздна в своем офисе, ожидая звонка Дебби.

Я никогда ее не видел, но, по словам Бо, она идеально подходила для такой работы. В свои сорок с небольшим она проводила б?льшую часть своего рабочего времени на скамейке в глухом углу какого-нибудь парка, сидя там с сексапильным и одновременно уязвимым видом в ожидании потенциального грабителя или насильника. Когда тот, наконец, появлялся, она заманивала его поближе, а потом защелкивала на нем наручники. Затем свистела в свисток, и полдюжины отборных нью-йоркских копов вылетали из кустов, нещадно избивали злодея и зачитывали ему права.

И все же не это произвело на Бо впечатление, особенно в отношении нынешней операции. Гораздо больше его заинтересовал тот факт, что в студенческие годы Дебби занималась в театральном кружке и ее выступления на театральных подмостках снискали ей восторженные отзывы критиков. Бо сказал, что она великолепна, просто прирожденная актриса, которая может проникнуть в клуб мужененавистниц быстрее, чем Герцогиня произнесет слово созависимость! Поэтому он навесил на Дебби необходимую аппаратуру и послал в тыл врага.

Наконец многообещающая актриса снова заговорила.

– Может, мне удастся объяснить вам это так, парни. Вы смотрели фильм «Джерри Магуайер»?

– Да! – ответили мы с Бо в унисон.

– Отлично. Помните ту сцену в гостиной Рене Зеллвегер, где сидят разведенные женщины, которые брюзжат и скулят, называя мужчин врагами?

– Да, – снова хором сказали мы.

– Так вот это было то же самое, только в стократном увеличении!

Мы все заржали, но уже через несколько секунд мной овладело нервное напряжение. Бо тоже перестал хохотать и сказал:

– Ладно, Дебби, так что там сегодня происходило, в этой стране сказок?

– Похоже, – сказала Дебби, – там верховодит жена Джордана. Тебя это не удивляет, Джордан?

– Нисколько, – ответил я. – Это в ее характере. Она всегда с головой погружается в то, что ее увлекает. Сегодня она хочет быть созависимой, завтра захочет полететь в космос… В ее желаниях нет ни логики, ни последовательности. Но я все равно люблю ее.

– Она очень красивая, – заметила Дебби.

«А то! – подумал я. – За что же я, по-твоему, люблю ее? За ее, черт возьми, личность, что ли? Да она способна свести с ума пятерых мужиков сразу!»

– Спасибо, – сказал я вслух. – Но я люблю ее не за это, Дебби. Красота ведь только на поверхности (а если уродство, то везде!), я люблю ее личность, ее быстрый ум, ее вздорный характер, люблю за то, что она стоит потраченных на нее денег (за то, как она, бывало, делала мне минет, когда я вел «феррари» по скоростному шоссе в час пик, и водители грузовиков сигналили в знак восхищения). При чем тут внешность? Она не играет здесь никакой роли.

Наступила пауза, в которой сказанная мной чепуха висела в воздухе, подобно лос-анджелесскому смогу. Наконец Бо сказал:

– Ладно, каков вердикт, Дебби? Она любит его или нет?

– Да, она любит его, – ответила Дебби (и мое сердце возрадовалось!), – но и ненавидит тоже, – Дебби сделала паузу (и мое сердце упало). – Мне кажется, она сама запуталась.

– Запуталась? В чем? – не выдержал я.

– Вот именно, – поддержал меня Бо. – В чем это она могла запутаться? Ведь это не ей предъявили обвинение! Уж эти мне бабы!

– Ты все сказал, Бо? – терпеливо поинтересовалась Дебби.

– Да, – буркнул тот. – А что насчет дома? Она говорила что-нибудь про Ист-Хэмптон?

– Напрямую нет, – сказала Дебби (черт!), – хотя она говорила, что хочет уехать из Олд-Бруквилла.

– Да? – снова насторожился я. – А она сказала, почему?

– Да, сказала, что твое имя все время мелькает в газетах и это осложняет ей жизнь (у меня снова упало сердце). Она говорит, люди косятся на нее, особенно в школе, где учится дочка. Она просто хочет уехать от всего этого и забрать с собой детей.

– Да, звучит не слишком многообещающе, – тихо сказал я.

– Да уж, – согласился Бо. – Я думаю, тебе пора положить конец разговорам о новом домике. Понимаешь меня, дружище?

– Ну, я не стала бы торопиться с выводами, – продолжила Дебби. – Сразу после этого она сказала, что все еще любит тебя и даже тоскует по тебе.

– Это хорошо! – сказал я.

– Опять же я не стала бы торопиться с выводами, – снова возразила Дебби. – Спустя секунду она сказала, что надеется на то, что ты будешь гореть в аду, или что-то в этом роде. И тогда она, мол, навсегда избавится от тебя.

– Представляешь? – взвился Бо. – Этим бабам нельзя доверять ни на секунду. Стоит только повернуться к ним спиной, и они непременно ткнут тебе в спину ножом!

– Бо, ты не конструктивен, – явно теряя терпение, сказала Дебби и через короткую паузу добавила: – Послушай, Джордан. Как я уже сказала, она сейчас очень растеряна. Может, тебе стоит дать ей какое-то время, чтобы разобраться в себе. Тогда, возможно, она вернется к тебе. В любом случае есть одна вещь, которая может тебя обрадовать.

– Какая?

– Своего отца она ненавидит еще больше, чем тебя.

– Да, весьма утешительно, – сказал я. – Он бросил ее, когда ей было всего три года.

– Ну и что нам все это дает? – спросил Бо у Дебби. – Можешь высказать нам свое мнение?

– Мне не совсем удобно делать это сейчас, – ответила Дебби. – Может, если я схожу еще на одно собрание на следующей неделе, смогу узнать больше. Я уверена, что они ничего не подозревают. Меня приняли с распростертыми объятиями. Думаю, они были рады затащить еще кого-нибудь в свое ужасное общество.

– Это может занять много времени, – заметил Бо.

– У меня нет много времени, – выпалил я. – Моя жена не отстанет от меня с покупкой дома для нее, уж я-то ее знаю.

У меня было мало времени и по другим причинам, о которых я не мог рассказать Бо и Дебби. В следующем месяце мне предстояло явиться в суд и признать себя виновным, а к этому признанию приложить подробнейший финансовый отчет. Разумеется, все это будет сделано тайно. Ничто не будет предано огласке вплоть до следующего года, когда мое сотрудничество со следствием станет публичным фактом. Именно теперь, еще до подачи финансового отчета, лучше всего было бы продать дом в Олд-Бруквилле.

– Должен быть какой-то способ заставить ее расколоться, – сказал Бо.

– Может, мне подружиться с ней? – откликнулась бывшая актриса. – Что, если я появлюсь на следующем заседании, истерически рыдая, потому что мой муж избил меня или что-нибудь в этом роде? – Она сделала паузу. – Из того немногого, что я знаю о твоей жене, Джордан, можно сделать вывод, что она тут же бросится утешать меня.

«О господи!» – подумал я. Это прямая дорога в ад, и этого нельзя допустить. Ни за что!

– Отличная идея, Дебби. Ты даже могла бы пригласить ее куда-нибудь пропустить пару глотков и незаметно подпоить. Спиртное – это все равно что сыворотка правды. Послушай, что она скажет в подпитии. (Боже, что я говорю!) Кстати, я знаю отличное местечко, куда ты могла бы привести ее, называется «Бакрам Стейблз». Это старое логово васпов в Локаст-Вэлли. Там спокойно и довольно мило, можно сделать чистую запись без шумов.

– Это ужасно, – сказал Бо. – Нет, я не могу пойти на это, – пауза, – не выплатив Дебби премиальные. Если она, конечно, справится с этим заданием.

– Вот спасибо, – хмыкнула она. – Не волнуйтесь, я справлюсь. Возьму с собой луковицу и очищу ее в машине, прежде чем пойти на заседание. И войду к ним с потоками слез, струящимися по щекам.

Снова наступила короткая пауза.

– Боже! Это ужасно, – сказал Бо. – Так давайте же сделаем это!

– Я не могу это позволить, – убедительным тоном произнес я и добавил: – Но я не могу этому помешать, ведь это уже решено, правда? Что же я могу теперь сделать?

– Ничего, – ответил Бо. – Мы прошли точку невозврата.

– Отлично! – воскликнула Дебби. – Пошла за луком.

Члены клуба мужененавистниц встречались раз в неделю по средам. Каждая такая встреча длилась час, и все заканчивалось в восемь вечера. Было уже почти одиннадцать, а Бо все еще не звонил. Я расхаживал взад и вперед по гостиной, стараясь сохранять спокойствие, и подсчитывал в уме, сколько хорошей кармы я положил в свою копилку жизни.

Собственно говоря, Герцогиня сама напросилась на это, разве нет? Я хочу сказать, какой мужчина не хотел бы знать тайные мысли своей проживающей отдельно жены? Чем я хуже любого другого ревнивого мужа? Разница состояла лишь в том, что у меня были средства и возможности предпринять более серьезные шаги, чем большинство мужчин. Кроме того, если она была готова поделиться сокровенными мыслями с первой попавшейся… Тогда ее сокровенные мысли легко станут достоянием общественности.

Честно говоря, я был почти уверен в том, что получу хорошие новости. В конце концов, я поразмыслил над тем, что неделю назад сказала Дебби, и, отсеяв шелуху, увидел две простые истины. Первая – она все еще любит меня, но пребывает в растерянности. Вторая – со временем она так истоскуется по сексу со мной, что у нее не будет иного выбора, кроме как вернуться ко мне. Даже в тот день, когда мы вместе шли по берегу океана, она дважды намеренно поднимала тему секса: один раз назвала нас сексуальными маньяками (что, на мой взгляд, было очень даже хорошо), в другой – сказала, что мы только и делали, что кувыркались в постели (что может быть лучше?). Разумеется, до меня доходили тревожные слухи о Майкле Болтоне и ее персональном тренере, засранце Румыне Долбоклюве, но, в конце концов, это были только слухи.

Приободренный этими мыслями, я позвонил Магнуму и рассказал, что у меня происходит с Герцогиней.

– Будет ли Ублюдок возражать против того, чтобы я продал мой дом в Олд-Бруквилле и купил гораздо более дешевый в Хэмптонс? – спросил я его.

Магнум ответил утвердительно с осторожным оптимизмом. Сказал, что по уши занят переговорами с Ублюдком, с которым, как всегда, очень трудно иметь дело. Тем не менее он полагал, что Ублюдок отнесется благосклонно к моим попыткам сократить расходы. В любом случае он надеялся обо всем договориться к началу мая, когда мне предстояло явиться к судье Глисону и подать заявление о признании себя виновным.

И тут я услышал звонок телефона. Это Бо! Я бросился на кухню, но когда подскочил к телефону, замер на месте. Это звонил не телефон, а интерком, соединенный с телефоном. Кто-то стоял у ворот. Кого еще, черт побери, принесло? Я осторожно снял трубку.

– Кто там?

– Привет, дружище! Это я, Бо!

– Бо? Что ты тут делаешь?

– Впусти меня, это доставка на дом, дружище.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и еще раз прокрутил сказанные Бо слова. Принесенные им новости могут быть только хорошими, решил я. Иначе зачем ему лично ехать так далеко, в Саутхэмптон? Если бы новости были плохими, он бы просто позвонил мне по телефону, если он, конечно, не из тех людей, которым нравится лично смотреть на горе и страдания других. Нет, конечно, Бо был не из таких! Как я мог даже подумать о нем такое? Бо был моим настоящим другом и тысячи раз доказал это. Просто он хотел лично передать мне хорошие новости.

– Эй, дружище! – рявкнул интерком. – Ты собираешься открыть мне калиточку или как?

– Да-да, извини, Бо!

Я набрал нужный код и направился к входной двери.

Спустя несколько минут мы сидели за обеденным столом под люстрой из кованого железа, которая стоила целое состояние. На деревянной поверхности стола лежал маленький магнитофон, который мы еще не включали. Бо рассказывал, как бывшая актриса Дебби Старлинг потрясающе сыграла свою роль и, без сомнения, заслужила «Оскара» – так ловко она втерлась в доверие к Герцогине.

– И фокус с луковкой сработал как нельзя лучше, – говорил мне Бо. – И вот Дебби адски рыдает и всхлипывает, по ее личику градом катятся слезы, пока она рассказывает твоей жене, как муж всячески оскорблял и обзывал ее. И, конечно же, м-м-м… Герцогиня искренне посочувствовала ей, потому что такова ее натура. Вот так эти двое и подружились еще до начала собрания.

Я кивнул и задумчиво почесал подбородок.

– Пока звучит неплохо, – пробормотал я. – Так что она говорила во время заседания?

Бо медленно покачал головой.

– Важно не то, что она говорила на заседании, а что она сказала после него.

– Да? – встрепенулся я. – Они пошли ужинать?

– Они пошли выпить, – ответил Бо, почесывая бороду. – Сам знаешь, in vino veritas. Истина в вине.

– Это интересно. И какие же истины нашлись в вине на этот раз?

Бо скривил губы и неодобрительно покачал головой.

– Думаю, можно перестать думать о покупке нового дома, дружище. Не рекомендую, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Мое сердце сразу упало. Мною овладела безнадежность. Герцогиня меня обманывала! Какая низость! Неужели нет предела ее падению? Попытка манипулировать мной ради нового дома показывала полное отсутствие нравственности с ее стороны.

Тем временем Бо продолжал:

– Знаешь, я приехал к тебе сегодня, потому что отношусь к тебе как к другу, а не как к клиенту.

С этими словами он посмотрел на маленький, не больше колоды карт, магнитофон, потом снова поднял глаза на меня.

– Предлагаю сделку, дружище. Вся эта затея с магнитофончиком стоила мне пять кусков на круг. Но если ты скажешь, чтобы я уничтожил пленку до того, как ты ее прослушаешь, мы с тобой в расчете. За работу я заплачу Дебби из своего кармана. Но если ты скажешь, чтобы я все-таки нажал клавишу воспроизведения, то заплатишь мне сполна.

С замирающим сердцем я смотрел на магнитофон. Боже, какое ужасное маленькое устройство! Такое крошечное, незаметное… такое, черт его дери, обманчиво невинное! Это был вестник плохих новостей, генератор плохой кармы.

– Неужели все так плохо, Бо?

Тот пожал плечами.

– Я же сказал: истина в вине.

Медленно покачав головой, я улыбнулся, и это была самая печальная улыбка на свете. Потом усмехнулся, словно говоря: «Так мне и надо! Конец браку, конец ложным надеждам». Я был готов забить последний гвоздь в гроб моей семейной жизни с Герцогиней. Посмотрев другу в лицо, я твердо сказал:

– Жми на чертову клавишу. Будем слушать.

Бо кивнул и выполнил мою просьбу.

Поначалу был слышен только гул голосов и неясный шум, потом невнятный обмен репликами с официантом.

– Я прогоню запись до нужного места… – сказал Бо. – Вот, это они в «Бакрам Стейблз», сейчас будет тост. Слушай…

Я кивнул, уперся локтями в стол и сложил перед собой руки, потом уткнулся в них лбом, искоса глядя на зловредный магнитофон. Все это было так ужасно! Я шпионил за собственной женой, матерью моих детей! Как там сказал Бо? Тайные помыслы женщины…

И тут я услышал радостный голос Герцогини:

– За то, чтобы разорвать порочный круг!

И вслед за этим удивительно естественный ответ актрисы:

– Да! За то, чтобы разорвать узы созависимости!

Потом раздался звон бокалов.

– Как тебе это нравится? – прошипел Бо. – Раньше я и слыхом не слыхивал этой ерунды про какую-то там созависимость. Просто уму непостижимо!

Я кивнул, не поднимая головы. Снова заговорила Герцогиня. Она кляла меня на чем свет стоит, говорила, что я спал с проститутками, когда мы с ней уже были женаты. А чего же она хотела? Она же сама была сначала моей любовницей и отлично знала, на что я способен, задолго до того, как стала моей женой. А теперь еще и обвиняла меня в этом!

Следующая фраза заставила меня насторожить уши:

– Знаешь, недавно у меня был потрясающий секс, скажу я тебе. Последние несколько лет мне было так скучно с мужем в постели – все время в одной и той же позе…

Да как она посмела сказать такое? Она просто кастрировала меня перед Дебби, совершенно чужой ей женщиной. Да еще и нанятой мной! Как она могла сказать, что в постели я полный отстой? Такого никогда не было! Я всегда доводил ее до неистового оргазма, она называла меня маленьким принцем…

Тут я невольно бросил искоса взгляд на Бо, чтобы увидеть его реакцию. Смотрит ли он в мою сторону? Может, улыбается? Нет. Он не смотрел на меня и не улыбался. Он сосредоточенно и хмуро смотрел на магнитофон и машинально покачивал головой, как делает человек, пытающийся в чем-то разобраться. Неожиданно он поднял глаза. Я открыл рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, сказать, что обвинения Герцогини не имеют под собой оснований, но не смог вымолвить ни слова. Я просто не знал, что сказать. Герцогиня опозорила меня и перед Бо тоже. Любые оправдания с моей стороны сделают только хуже.

И тут Бо улыбнулся и покачал головой:

– Все это чушь собачья, дружище. Всякая баба говорит, что ей скучно в постели с мужем. Это в порядке вещей. Но если тебе подвернется случай снова оказаться с ней в постели, советую принять виагрочку, прежде чем трахать ее. Тогда ты проучишь ее как следует!

С этими словами он подмигнул мне и снова уставился на магнитофон. Я снова опустил голову на руки и приготовился дальше страдать.

– Знаешь, – продолжал голос на пленке, – было у меня что-то вроде маленького романа с личным тренером, и он оказался очень даже ничего (я так и знал!), но потом он мне надоел, и я стала встречаться с Майклом Болтоном. Знаешь такого? Он певец.

– Конечно, знаю! – раздался удивленно-восторженный голос Дебби. – Ну и как он тебе?

Голос Герцогини:

– Очень милый, такой романтичный! Мы провели уикенд вместе в отеле «Плаза», жили в президентском люксе. Он завалил весь номер свежими цветами.

Голос на пленке хихикнул.

– Ну я же говорю, он очень романтичный.

Я взглянул на Бо.

– Неблагодарная стерва! – прорычал я. – Знаешь, сколько раз я заваливал президентские люксы свежими цветами? Она забыла об этом?!

Бо понимающе кивнул и жестом показал на магнитофон.

– Ты послушай дальше, дружище. Вот где становится по-настоящему интересно.

Я с сомнением покачал головой и посмотрел на маленькое вредное устройство. «Ну, давай, делай мне больно!» – подумал я.

Голос Герцогини, пронзающий сердце кинжалом:

– Вообще-то были у меня и другие романы. Когда я была в Пенсильвании и узнавала там про созависимость, я встречалась там какое-то время с моим старым бойфрендом, просто так, хотелось вспомнить прошлое.

Пауза, потом голос стал гораздо оживленнее:

– А сейчас у меня роман с парнем, который владеет большой компанией по производству одежды. Мне он нравится, хотя немного скован эмоционально. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Голос актрисы:

– Значит, ты думаешь, муж купит тебе дом?

Голос Герцогини сразу потерял живость и прозвучал неожиданно утомленно:

– Над этим еще придется поработать. Он очень изворотлив, с ним надо уметь правильно обращаться. Я знаю, к примеру, что он до сих пор хочет вернуть меня, поэтому использую это в своих интересах. Знаешь, все время намекаю ему, что не все потеряно, что есть еще вероятность того, что мы снова будем вместе.

Пауза. Затем:

– Я знаю, что поступаю не совсем хорошо, но у меня больше нет выбора. Впрочем, я не буду слишком долго водить его за нос. Как только он купит мне дом, я тут же подам на развод. И буду жить дальше своей жизнью. Может, влюблюсь в кого-нибудь из местных подрядчиков или в какого-нибудь электрика. Вот было бы…

Бо нажал на клавишу «стоп».

– Ты услышал достаточно, дружище?

Я смотрел на Бо, не в силах вымолвить ни слова. На этой записи Герцогиня просто хоронила меня. Но из всего ею сказанного меня больнее всего ранили слова о том, что я снова и снова занимался с ней сексом в одной и той же позиции. Я лихорадочно пытался найти нужные слова, чтобы опровергнуть ее ядовитое высказывание и как-то оправдаться в глазах Бо. Но нужных слов не было. Я был окончательно и страшно опозорен. Теперь нужно было непременно заставить Дебби держать язык за зубами. Что она, должно быть, думает обо мне!

– С тобой все в порядке, дружище? – осторожно спросил Бо.

Я медленно кивнул.

– Да, со мной все хорошо, просто прекрасно.

Сделав глубокий вдох, я сумел выдавить улыбку.

– Все-таки, похоже, она все еще не приняла окончательное решение, да, Бо? Может, еще есть надежда?

Я начал тихо смеяться.

– Вот и молодец, – понимающе улыбнулся Бо. – Это лучше превратить в шутку, дружище.

Я кивнул и печально улыбнулся. Потом медленно оглядел свой прекрасный дом, любуясь его великолепием… Как же мало теперь все это значило для меня! Самым счастливым я был с Дениз, когда у нас ничего не было.

Бо протянул через стол свою массивную руку и положил ее мне на предплечье, слегка сжимая его, и совершенно серьезным тоном сказал:

– Послушай меня, дружище, потому что я не собираюсь говорить тебе всякую ерунду. Того, что произошло с тобой за последние полгода, не пожелаешь и врагу. Я понимаю. Это все ужасно. – Он медленно покачал головой. – Но ты должен сейчас сделать глубокий вдох и взять себя в руки. Пора быть мужчиной, понимаешь, дружище? Быть мужчиной, понимаешь?

– Да, понимаю, – кивнул я.

Он крепче сжал мою руку.

– Ни одна женщина не может взять над тобой верх, дружище. Ни жена, ни любовница, ни подруга, никто. За исключением одной. Ты знаешь, о ком я говорю, дружище?

Я снова кивнул, стараясь не заплакать.

– Это Чэндлер, – тихо сказал я.

– Вот именно, дружище, – Чэндлер. Теперь только она имеет для тебя значение, потому что все остальные женщины будут приходить в твою жизнь и уходить из нее. И только Чэндлер останется в ней навсегда. Ради нее ты должен сжать зубы и высоко поднять голову. И еще ради твоего маленького сынишки. – Бо задумчиво улыбнулся. – Я помню, как он родился и тут же чуть не умер от менингита. Никогда не забуду, как замерло мое сердце, когда Рокко позвонил мне в ту ночь из госпиталя и рассказал, что произошло. В ту ночь я пошел в церковь и молился за твоего сына.

Я кивнул, вытирая выступившую в углу глаза слезу.

– И это помогло. Он замечательный малыш, растет таким сильным…

– Да, замечательный ребенок, – улыбнулся Бо. – Он будет расти дальше, и наступит день, когда он будет смотреть на тебя, чтобы понять, что такое быть мужчиной и как он должен уметь выходить из любой ситуации, как бы жизнь его ни била. Такова жизнь, Джордан, – он повел широкими плечами. – Постоянные величины в твоей жизни – это только твои дети. Только ради них ты должен преодолеть все трудности, даже такие, как сейчас. Так или иначе, тебе предстоит выяснить, кто твои настоящие друзья, а кто только присосался к твоим деньгам. Помни, дружба, купленная за деньги…

– …длится недолго, – договорил я.

Бо кивнул.

– А верность за деньги…

– …и вовсе не существует, – снова договорил я.

– Точно, дружище.

С этими словами он достал из магнитофона кассету с записью и поднял ее в вытянутой руке. Потом сказал:

– Что касается меня, этого никогда не было. – Он сунул кассету во внутренний карман пиджака. – Ты ничего не должен мне за это, дружище. Мне нужна лишь твоя дружба, потому что я твой настоящий друг и всегда им буду.

Я знал, что так оно и есть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.