Торнадо

Торнадо

На родной кафедре ко мне относились по-разному. Заведующий кафедрой относился ко мне, как наставник. Он регулярно подлавливал меня на занятиях, когда я приходил в джинсах, а потом на заседаниях кафедры отчитывал с формулировкой: «Ходит на занятия в неглаженых джинсах». С кем-то из коллег у меня были замечательные отношения, кто-то видел во мне будущего конкурента, кто-то не замечал, а старший преподаватель Кожемякин Эдуард Николаевич откровенно, как мне казалось, ненавидел… Даже сегодня не пойму за что. Наверное, жизнь уже тогда приучала к тому, что в ней должны присутствовать для противовеса разные люди. При первой же возможности Эдуард Николаевич меня «имел». Поскольку он был в партбюро, воздействовать на меня он мог по-разному. Пиком нашей конфронтации стало мое назначение ответственным за праздничное оформление одного из корпусов общежитий КПИ[1] к празднику Октябрьской революции. Комиссия углядела отклонение одного из вывешенных на здании общежития транспарантов от принятой парткомом схемы. После устранения изъяна меня в качестве наказания, по совету Эдуарда Николаевича, назначили дежурным преподавателем от факультета в этом же общежитии на сутки, в сам праздник. Расчет, как мне казалось, прост. Чтобы завалить: редкий праздник обходился без ЧП в студенческих общежитиях. Не знал этот замечательный преподаватель, что именно в том корпусе у нас была запланирована праздничная дискотека. На тот момент клуб только строился, и мы выступали по школам и общагам. Видел бы он меня, ассистента кафедры экономики и организации строительства, на столе в красном уголке общежития рядом с бюстом Ленина, «расстреливающего» танцующих из суперсовременного тогда стробоскопа. Студенты не подвели, все прошло без эксцессов.

Работать дальше просто ассистентом на кафедре не имело смысла. Надо было писать диссертацию. Но не в Кишиневе. В Киеве или Москве. Случай склонил меня к Москве. Потом надо было определиться с вузом. Выбирал между МИУ им. С. Орджоникидзе (ныне ГУУ) и МИСИ им. В. Куйбышева (ныне МГСУ). Естественно, по совету коллег с кафедры, которые уже защитили там свои диссертации. Опять случай, и я выбрал МИСИ, а с ним и будущего руководителя. Определившись с вузом и руководителем, я наведывался периодически в Москву. Несколько раз будущий руководитель приезжал в Кишинев. При этом один раз я даже умудрился с ним не встретиться, поскольку в «Глобусе» мы показывали новую программу. На кафедре все были шокированы моим поведением. А между тем именно это потом и толкнуло меня в кавээновскую жизнь.

Поездки в Москву для сдачи вступительных экзаменов и прочих процедурных дел обычно были короткими. Окончательно в Москву я перебрался в начале января 1987 года. До последнего момента, даже зная, что меня зачислили в аспирантуру МИСИ, я еще решал, ехать мне туда или нет. В родном городе я уже достиг потолка в собственном развитии, но окончательно к поездке меня склонили обстоятельства в личной жизни.

Итак, 7 января 1987 года я приехал на Киевский вокзал Москвы. Столица встретила меня ужасными морозами. Я, еще не знакомый и не плененный волшебной игрой КВН, воспринимал все эти московские факторы как атрибуты временной экстремальной ситуации, которые требовали моих решительных действий. Следующие такие жуткие январские морозы будут в Москве только в 2010 году. Кстати, тогда я тоже буду не плененный. Уже не плененный. Не знак ли?

Знакомые отца приютили меня на недельку в Медведкове, долго мучить людей своим присутствием я не решился. Пока выбивал общежитие в МИСИ, почти неделю приходилось ночевать на Киевском вокзале. Мои вещи достаточно долго были там, в камере хранения. Но уже тогда я ходил на репетиции КВН МИСИ! И опять благодаря случаю.

Мой научный руководитель, уважаемый человек в МИСИ, Александр Ефимович Лейбман, был знаком с Юрием Тимянским, известным и уважаемым кавээнщиком МИСИ 60-х годов. Когда я приехал в Москву, шеф напомнил мне про мое пагубное влечение, которое нас чуть не развело и которое может помешать работе над диссертацией, но при этом, совершенно неожиданно, предложил переговорить с Тимянским по поводу моего участия в команде КВН МИСИ. И тут же, не дав мне опомниться, позвонил ему. А тот, как я потом понял, сразу рекомендовал меня Саше Акопову. Именно тогда команда КВН МИСИ готовилась к очередной телевизионной игре, и в институте все пребывали в экстазе по этому поводу. Чувствовалась настоящая всемисишная мобилизация. Эта утешительная игра должна была определить четвертого участника четвертьфинала возрожденного сезона КВН. В итоге через неделю после приезда в Москву я уже ходил на репетиции команды КВН на Спартаковскую. После репетиций мы с частью команды шли в сторону трех вокзалов. Дальше кто куда, а я в метро — ночевать на Киевский вокзал. Никому из команды об этом я, естественно, не говорил. Прикольно было после «смешных» часов репетиций оказываться и зале ожидания типичного советского вокзала, среди грустных и замученных людей.

Участники команды КВН МИСИ меня приятно поразили, особенно актеры. Талантливые, интересные, неординарные люди. Очень многому я у них учился. Они играли в КВН, вернее сказать, в СНиП (Сами Написали и Поставили) у себя в институте относительно давно (в строительном лексиконе СНиПами называли строительные нормы и правила). Как творческие личности, все они были очень ранимые. Но от этого они не переставали быть в массе своей уникальными, а некоторые из них просто гениальные. Это была самая оригинальная по стилю на тот период команда КВН. И как мелкое новое, с трудом пробивала себе дорогу. Актеры КВН МИСИ меня просто обаяли своей игрой. Я был готов для них сделать все. И безусловно, был им благодарен, что они приняли меня, как я считал, посредственного и без особых талантов человека, в свои ряды. Что меня возмущало, так это их неорганизованность. Впрочем, для творческих людей это скорее норма. С моей точки зрения, по этой причине команда проигрывала и в телевизионных играх КВН. С организацией и планированием деятельности в команде все было очень плохо. Они-то, конечно, так не считали, но было именно так. Я слушал длительные дискуссии, и десятки раз ловил себя на мысли, что за это время можно было все уже и сделать. Что думать? Чего говорить? Копать надо!!! Но они упивались спорами. Альтернативные мнения были тогда в моде, а показать свою иную точку зрения, перетянув на свою сторону часть тусовки, считалось верхом проявления личности. Многие из ребят до создания сборной команды КВН играли в разных факультетских командах и частенько были соперниками на сцене, а тут — в одной команде. Процесс объединения в сборную команду института не мог не сопровождаться различными обидами и упреками. Мне было просто. Я только пришел, раньше во всем этом не участвовал, взгляд свежий и зрелый, никаких симпатий, поэтому «группы по интересам» уловил сразу.

Тогда, в январе 1987 года, я не просто почувствовал, но был уверен, что именно мой организаторский опыт окажется нужным и будет востребован. Саша Акопов, руководитель команды, это просек, и в итоге сделал упор именно на это. Хотя у меня были еще и творческие амбиции. На той моей первой игре КВН в начале 1987 года, перебрав различные не очень удачные и даже постыдные варианты моего участия, Акопов посадил меня на звук. Только начиналась эра минусовых фонограмм, они были еще большой редкостью, но уже обещали вытеснить рояль из музыкального сопровождения команд. Как человеку, работавшему с музыкальными фразами и отбивками у себя в клубе, мне было несложно обеспечить музыкальное сопровождение выступления команды. Акопов посадил меня за магнитофон именно после того, как услышал от меня, что на финале выступления подошла бы кода из альбома Rick Wakeman «Путешествие к центру земли». В процессе подготовки к той утешительной телевизионной игре случались и события мне еще непонятные.

Во время одного из сборов команды на репетицию пришел Акопов с новостью, что Миша Горшман не может быть капитаном команды КВН МИСИ. Хотя, как я понял, до этого именно он и был капитаном. Причем это был тот редкий случай, когда эта кандидатура капитана не вызывала сомнения ни у кого в сборной команде. Поэтому, когда Акопов сообщил, что Горшман не может быть капитаном по причине, что там не устраивает его национальность, народ стал гудеть, как в пчелином улье. Было все, начиная от «Тогда вообще не играем!» до «И кто?». Смутно помню процесс созревания решения. Но выбрали парня с хорошим русским лицом. И фамилией Титов. Который, кстати, очень неплохо провел капитанский. После игры кто-то из старых кавээнщиков МИСИ подошел и сказал руководителям команды: «А вы его держали только кубики по сцене перетаскивать!» Между тем это был первый опыт, который учил, что никакие демарши и ультиматумы со стороны какой-либо команды или отдельных его участников не смогут остановить движение и процессы в КВН. Запоминаем.

Однажды на репетицию команды пришел Леонид Якубович. На тот момент для меня это был совершенно неизвестный человек. Поразительно, как после его «руки», после нескольких минут его работы, все написанное и поставленное командой вдруг заиграло. А ведь все бились долго и мучительно, но все равно чего-то не хватало. А ему хватило совсем немного времени. В основном за счет правильно поставленных акцентов, прямо здесь, «на нотах», используя потенциал тех же актеров. Я был поражен. Настоящее волшебство. Пройдет чуть меньше пяти лет, и я буду именно этим заниматься в КВН, но тогда я подумал об этом как о чем-то недостижимом: «Вот бы мне так научиться!»

Наша команда проиграла. После этого Акопов, который носил бороду, вдруг сбрил ее. Как руководитель, он понимал, что в работе с командой нужны перемены. Наверное, решил начать с этого. Предложил Сашке Гуревичу сделать то же самое. Реакция у Гуревича была жесткой: «Нет, бриться не буду! Или ухожу из команды!» Миша Горшман, как мне показалось, обиделся, в команде не задержался и во всех остальных телевизионных кавээновских процессах практически не участвовал. Лишь несколько раз, как тренер, помогал начинающим командам. Очень многие представители факультетских команд после проигрышей команды КВН МИСИ перестали тусить с нами, с теми, кто продолжал крутиться вокруг телевизионной передачи КВН. В тот период начался массовый отток граждан СССР за границу. И некоторые участники факультетских команд тоже стали покидать страну. Уезжали в Европу, Канаду, США, Израиль. Потом кто-то из них вернулся, кто-то наведывался регулярно на работу, а кто-то так и остался там, исчезнув навсегда из моей жизни. В те годы устои социалистической страны казались незыблемыми. Отъезд был единственной реальной возможностью изменить жизнь, и многие этим воспользовались. Допустить даже в мыслях, что такой страны, как СССР, может не стать, не мог никто.

Уехали не все. А ведь именно та команда КВН МИСИ дала наибольшее число профессионалов в медиаиндустрии новой России. Впрочем они были среди тех, кто эту индустрию и создавал. Именно участники той команды добились самого высокого положения в нашем обществе: федеральный министр, руководители национальных федеральных телевизионных каналов. Не говоря о множестве успешных продюсеров, авторов уникальных телепередач, редакторов, популярных ведущих. Причем стали они такими тогда, когда было еще мало телевизионных каналов, и пробиться можно было только соответствуя очень высоким профессиональным требованиям. Именно они оказались среди людей, сформировавших основные тренды в медиаиндустрии, включая само телевидение, на многие годы. А «Видеоинтернешнл»? Даже сегодня решение любых вопросов по рекламе приводит в эту компанию, что побудило Госдуму принять закон, ограничивающий долю этой компании на рынке рекламы.

Причина такого повального выхода из того состава команды КВН МИСИ проста: все, кто тогда остался в стране, а были это незаурядные личности, выпав из телевизионных соревнований КВН, искали свое дело и смело встали у истоков многих уникальных явлений в перестроечное время. В том числе телепроектов, телеканалов, агентств, преимущественно своих собственных. Пусть это звучит нескромно, но мне особо приятно, что я не нарушил общую тенденцию. В то время, как исчезла страна, рухнули все старые связи, российская наука пришла в упадок, об инженерах говорили как об изгоях, а на телевидении преобладали телебиржи и телемагазины, я, сколотив команду и создав собственную организацию, занимался сбором научно-технической информации, производством передачи и популяризацией именно российских научных разработок на телевидении. Говорить положительно о российской науке в 1992 году было самоубийством. На меня, зарабатывающие огромные деньги на других проектах, коллеги смотрели как на сумасшедшего. Мы стали единственной научно-популярной передачей, созданной в перестроечное время, которая пережила весь период бурных потрясений в стране и которая регулярно выходила в эфир, несмотря на смену приоритетов в развитии страны. И мы дождались начала 2000-х годов, когда высшее руководство страны вновь заговорило о науке, и это уже не было похоже на временную кампанию. Научные институты стали вставать на ноги, а мы были среди тех, кто больше десяти лет работал на то, «чтобы было кому вставать». Выпуски «Ноу-хау» внесли свой вклад в сохранение многих отечественных инженерных и научных разработок, в их внедрение на рынок.

По прошествии многих лет, в 2009 году, на «вопрос недели» журнала «Коммерсант. Власть» «С кем вы учились?» Саша Акопов почему-то из всей массы состоявшихся и известных выходцев из своего вуза назовет лишь нескольких, среди них — Сашку Гуревича, Леонида Якубовича. А ведь он мог бы смело ответить подобно Михаилу Боярскому: «Со мной учились многие профессиональные певцы и композиторы». Думаю, ответ Акопова — просто следствие каких-то сложившихся позже между нами всеми взаимоотношений и естественное желание назвать прежде всего публичных людей. И тем не менее успешных и известных людей из участников команд КВН МИСИ образца того года — огромное количество. Более того, они внесли существенную лепту в развитие и сохранение кавээновского движения для тех, кто пришел после них. И эта их заслуга совершенно не зависит от того, что стало с этими людьми после КВН и как сложились между ними отношения спустя десятилетия.

После того как команда КВН МИСИ вылетела из сезона, еще некоторое время мы участвовали в телевизионных съемках как дежурная команда. Эту фишку придумал Саша Акопов, как раз чтобы лишний раз засветить команду. Ему предложили стать редактором телевизионной передачи КВН. На дворе стоял 1987 год. Помню, мы встретились у метро «ВДНХ», нас было несколько человек из команды, долго что-то обсуждали, а потом режиссер команды КВН МИСИ Леша Язловский сказал Акопову:

— Саша, чего думать. Тебе сделали предложение работать редактором в КВН. Соглашайся, а там видно будет!

Удивительно, а ведь Саша думал, принимать предложение или нет. Впрочем, он был умнее нас всех и видел дальше.

Актерский костяк команды КВН МИСИ начал промышлять концертами, но я к этому не имел никакого отношения. Продолжались внутримисишные соревнования. Миша Горшман позвал меня играть за одну из факультетских команд КВН. После одной из игр он сказал, что я стал для него открытием на сцене. Честно говоря, это стало открытием и для меня самого. Пока старое поколение не перестало играть (кто по возрасту, кто из-за отъезда), в факультетских соревнованиях МИСИ присутствовало и прежнее название: «18 апреля 1987 года. СНиП КВН МИСИ». Интересно, что в моем дневнике 1987 года репетиции в марте и апреле помечались тоже как репетиции СНиП. Лишь через год, с новым витком межфакультетских соревнований, из названия окончательно ушло СНиП.

Через несколько месяцев по рекомендации Акопова я стал помощником режиссера передачи КВН Сергея Николаева. Работа хоть и была интересная, но достаточно рутинная. Оставшуюся после телевизионного КВН и написания диссертации энергию я решил направить на организацию КВН в МИСИ. Решил, что там можно отработать технологии, которые потом, возможно, понадобятся для собственных проектов и которые можно будет предложить в том же телевизионном КВН. А ресурсы для этого — и финансовые, и людские — у меня уже были.

Дело в том, что еще в январе 1987 года я решил не ограничиваться участием в команде КВН МИСИ. Обдумав свои возможности, я зашел в комитет комсомола МИСИ и рассказал заместителю секретаря комсомольской организации МИСИ, замечательному и интеллигентному Косте Кузнецову, что бы я мог сделать для института. Он поверил.

Мне поручили культурно-массовую работу в МИСИ. Несколько недель потратил на подбор людей и формирование команды. Естественно, открыли диско-клуб, начали выстраивать новые соревнования КВН в институте. Работали с абитуриентами, участвовали в выездных комсомольских и профсоюзных учебах. Через несколько месяцев мои люди уже «обрамляли» выступления той самой телевизионной команды КВН МИСИ на институтских мероприятиях, взяв на себя всю организацию самого мероприятия в зале МИСИ на Ярославском шоссе. И это была уже моя команда. С конца февраля 1987 года комитет комсомола арендовал кафе у метро «Свиблово», где мы проводили дискотеки для студентов МИСИ. Какое же это было убожество после Кишиневского клуба! Притом что часть готового оборудования для мисишной дискотеки перекочевало из Кишинева.

Работы было много, тосковать по дому было некогда. На заседание нашего сектора приходило больше всего народа, на зависть всем остальным. Через год в основе культурно-массовой работы лежал КВН, а затем другие формы досуга, включая дискотеки. В принципе в Москве, в частности в КВН, мы сталкивались с проблемами, которые раньше уже приходилось решать — и даже меньшими ресурсами. Более того, то, с чем я столкнулся в первые пять лет в КВН в плане организации, казалось цветочками, по сравнению с тем, что приходилось делать в Кишиневе. Я даже не напрягался. Иногда мне просто некуда было приложить силы. Поэтому бросался в любые авантюры и начинания. Не составляло никакого труда организовать вокруг себя то, что в принципе поддавалось организации. О качестве наших отношений с набираемыми людьми и работе с ними говорит и тот факт, что они не хотели от нас уходить. Несколько из набранных студентов через год ушли в армию, а вернувшись в МИСИ после службы, продолжали работать с ними. А находясь на армейской службе, присылали письма с эскизами различных технических приспособлений для дискотеки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.