Глава 16 Кто убил Пола Хлебникова

Глава 16

Кто убил Пола Хлебникова

Однажды вечером на пороге нашей хаты появился не совсем типичный для обитателя минской тюрьмы персонаж. Среднего роста, спортивного телосложения, в дорогой кожаной куртке Sean John, черные угольки глаз и черные же, как смоль, но местами уже седеющие волосы. Прямо man in black — подумал я. Волевой подбородок, мягкая кошачья походка, на вид лет сорок… Что-то вызывающе противоречивое было во всем его облике — за внешним спокойствием и уверенностью, что выдавало во вновь прибывшем человека, не понаслышке знакомого с отечественной пенитенциарной системой, скрывалось огромное внутреннее напряжение — незнакомец был похож на сжатую пружину, готовую в любой момент высвободить таящуюся в ней силу.

Вату-скрутку (матрас, одеяло, подушку) в сторону:

— Здорово, пацаны! Меня Валид зовут.

Хата притихла, с интересом разглядывая новичка.

— Проходи сюда, присаживайся (в тюрьме не говорят «садись»), сейчас раззнакомимся, — пригласил незнакомца в наш «ходок» Дима Батон. — Эй там, кто-нибудь, — позвал Дима одного из помощников, — кофе, что ли, заварите, не видите — человек заехал. Кто, откуда, за что? — обратился он уже к Валиду.

— Чеченец. Из Москвы. По убийству Хлебникова…

— Епт, киллер! — позабыв про чувство такта, вырвалось у меня — я выписывал Forbes и знал об убийстве его главного редактора несколькими месяцами ранее.

— В «Журавинке» брали, — продолжал чеченец, — «Алмаз», человек сорок. Плюс опера — ГУБОП, КГБ. Мы тренировались спокойно в зале — вдруг откуда ни возьмись, из всех окон и щелей маски-шоу повалили, как тараканы. Уложили нас быстро, естественно. Обвинили в нарушении паспортного режима, потом две недели в спецприемнике-распределителе и сюда.

— По жизни кто? — поинтересовался Батон.

— Блатной, — уверенно ответил Валид.

— Ну давай сюда, — Дима показал на свободную шконку в дальнем углу нашего «ходка». — Располагайся, отдыхай — поди, устал в «отстойнике». Утро вечера мудренее.

В тюрьме я легко сходился с людьми разных взглядов, возрастов и социального положения — нашел я общий язык и с Валидом. Уже на следующий день я играл с ним в шахматы, во время игры узнавая подробности жизни моего нового знакомого. Выяснилось, что Валид Агаев вместе с задержанным с ним же Казбеком Дукузовым (в Москве известен под «погонялом» Черный) являлись основными подозреваемыми в убийстве Пола Хлебникова. В Беларуси им предъявили обвинение только в нарушении паспортно-визового режима, что в нашей стране, занимающей промежуточное положение между Россией и Западом, являлось серьезным правонарушением. А Дукузову вменяли еще и оказание сопротивления властям: будучи мастером спорта по боксу и дзюдо, тот здорово отметелил нескольких спецназовцев, и теперь ребята ожидали экстрадиции в Россию. Валид был мастером спорта по вольной борьбе, и одно время вместе с братом Мамедом (Валид звал его Мусиком) даже выступал за сборную Москвы.

В шахматы он играл не очень. А может, специально мне проигрывал, взяв на вооружение слегка переиначенный принцип: «Если хочешь завоевать человека, позволь ему победить себя в споре».

Сразу же после ареста Агаева и Дукузова все мировые СМИ наперебой затрубили об их причастности к убийству Хлебникова.

— Валид, а как вы спалились? — спросил я однажды у чеченца. — Как вообще получилось, что вышли на вас?

— Во всем виноваты гребаные мобилы, — лицо Валида исказилось от досады. — Вроде как позвонили заказчику прямо с места преступления. Не, ну вот скажи мне: все знают, что сотовый телефон — это одно из величайших изобретений человечества, подарившее нам свободу общения и передвижения. При этом мало кто задумывается, что мобила — это еще и прекрасный радиомаяк, позволяющий отслеживать любые перемещения абонента в пространстве. Вся территория, покрываемая мобильной связью, поделена на соты, оборудованные собственными вышками, или базовыми станциями. Каждая вышка имеет четкий адрес. В результате в технической информации о конкретном соединении содержится не только телефонный номер абонента, с которым ты связался, но и адрес вышки, через которую осуществлялась коммутация. Помимо этого, фиксируется и так называемый сектор — то есть информация о том, где находился звонивший относительно вышки (к северу, югу, западу или востоку). Вдобавок технические возможности аппаратуры сотовых компаний позволяют определить мощность сигнала, что, в свою очередь, указывает на то, где находился абонент в момент разговора — на улице, в машине или в здании. Отслеживая перемещения звонившего от одной вышки к другой, можно составить маршрут его следования с погрешностью до 300–500 метров.

— А можно ли как-то защититься от такого биллингового слежения?

— Можно — никогда не пользоваться мобильным телефоном.

— Валид, но если ты так хорошо все знаешь, то почему вы сами наступили на эти грабли?

— Это не я, брат, это кто-то из моих ребят. А мусора взяли у сотовых компаний распечатку всех звонков из соты, где завалили журналиста, поработали над ней, вычислили наши номера и поставили их на прослушку.

— Кстати, есть такая штука, которая позволяет перехватывать и прослушивать GSM непосредственно с радиоэфира. Санкция прокурора, как ты понимаешь, для этого вовсе не обязательна. Называется она GSS Pro-A. Производится в Канаде, стоит около $400 тысяч и умещается в небольшой чемоданчик. Я ее видел на global-security-solutions.com. Конечно, есть и дешевле, но эта система — лучшая. Она абсолютно невидима и не поддается обнаружению, обладает высокой производительностью, имеет возможность дальнейшей модернизации, многоканального (4х, 20х или 100 абонентов) перехвата сотовых телефонов и записи как информации о разговорах, так и самих разговоров. Система имеет встроенный сложный RF-локатор, по методу триангуляции с точностью до двух метров определяющий местоположение объекта, в том числе внутри зданий и на конкретном этаже. Работа GSS Pro-A происходит незаметно для телефона объекта прослушивания и оператора сотовой связи GSM. Система такоже перехватывает SMS, факс и e-mail. У вашей ФСБ она точно есть.

— Да уж… Хорошего мало, — задумчиво произнес Валид. — Но я вот все гадаю, как на нас в Минске вышли?.. Из Москвы уехали в никому не известном направлении, в Минске жили в спальном районе у земляков, нигде особо не светились…

— Ну да, ездили на Merсedes CL в тюнинге от AMG, за двести штук баксов, каждый день зависали в «Журавинке», и трубка у тебя какая была?! Vertu Signature, за 25k… А в остальном да, «нигде не светились»… Для Беларуси все это слишком. Кстати, Валид, а правда ли, что спецслужбы могут тайно и без твоего ведома дистанционно включить микрофон телефона, чтобы прослушивать разговоры, которые ведутся в непосредственной близости от такого телефона-жучка?

— Слухи о способности мобильника работать в режиме подслушивающего устройства муссируются довольно давно. Но недавно эта информация подтвердилась во время рассмотрения в суде Южного округа Нью-Йорка дела известной мафиозной семьи Дженовезе. Для слежки за мафиози ФБР использовало программу под названием roving bug (передвижной жучок) — дистанционно активированные мобильные телефоны подозреваемых передавали все их разговоры на подслушивающую станцию ФБР. Устройство функционировало независимо от того, был телефон включен или выключен. Конечно, подобное происходит с санкции суда и при полном содействии сотовых операторов, но разве это проблема для спецслужб?

— Валид, и как нам с этим бороться? — услышанное меня немало озадачило.

— Единственный способ — не просто выключать телефон, но и снимать с него аккумулятор. Или не вести по телефону и рядом с ним разговоров, которые могут заинтересовать правительство. Кстати, если в твоем автомобиле установлен GPS-навигатор, лучше отключи его. Принцип тот же: мусора при содействии мастеров на твоей станции техобслуживания могут перепрограммировать его — незаметно включить микрофон и получить возможность слышать все, что происходит в машине.

— А тебя, когда закрывали, на видеоучет ставили?

— Ага. Сфотографировали — анфас/профиль, на видео засняли, отпечатки, а также образцы почерка и голоса взяли.

— Знаешь, для чего? — решил и я немного просветить своего друга.

— Ну, с видео и фото понятно. С почерком тоже. А голос им на фига?

— Наш голос, как и отпечатки пальцев, имеет уникальные параметры, по которым легко определить человека. Идентификация отпечатка пальца одного человека из 10 млн занимает меньше минуты. Идентификация одного уникального голоса из тех же 10 млн образцов занимает приблизительно столько же времени. Однажды записав параметры твоего голоса, элементарно отследить все твои переговоры по мобиле, независимо от того, SIM-карты каких операторов ты используешь, хоть каждый час их меняй. Самая большая на сегодняшний день база голосов преступников собрана в Мексике — около миллиона голосов правонарушителей. База хранится в подземном бункере в Мехико вместе с другими данными по преступному миру. Сейчас и в Беларуси подобную базу собирают. Как открыто («видео-учет»), так и втихую. Звонишь ты, к примеру, в службу поддержки своего сотового оператора, и пока ждешь ответа, робот тебе говорит: «Для обеспечения более высокого качества обслуживания ведется запись разговора». Короче, теперь и на других людей оформлять свою «симку» понта нет. Или на ж/д и автовокзалах: «Для предупреждения возможных конфликтных ситуаций между пассажирами и кассирами ведется запись разговора»… Встроенную систему распознавания голоса (по военной технологии RF-триангуляции) имеет, кстати, и GSS Pro-A. По голосу часто террористов вычисляют.

— О, а знаешь, как в Москве чеченцев «упаковывают»? — оживился мой приятель. — Особенно после всех этих взрывов жилых домов…

— Нет, не знаю.

— Ты ходишь по супермаркету, что-нибудь выбираешь, складываешь в тележку, занят, в общем. В это время карманник, которого подослали мусора, подбрасывает к тебе в карман кусочек тротила. На выходе шмон — вы подозреваетесь, бла-бла-бла, давайте осмотрим содержимое карманов. Ну, ты, конечно, опасаясь, чтобы легавые чего не подкинули, сам лезешь в карманы и начинаешь их выворачивать — посмотрите, мол, ничего нет. В этот момент тротил попадает на твою кожу и под ногти, и хрен ты уже докажешь, что тебе его подбросили, — любая экспертиза скажет, что, помимо присутствия взрывчатки в карманах одежды, ее следы обнаружены и на твоих руках.

— И как этого избежать? Так ведь любого можно посадить — одним взрывчатку, другим — наркотики…

— Остановив тебя, менты могут попросить показать карманы и вещи. Ты можешь согласиться, но — сюрприз — можешь и отказаться, потому что без понятых и протокола они сами не имеют права рыться в твоих вещах и прикасаться к ним. Поэтому просьба все вынуть и показать — всего лишь уловка мусоров. Если ты намерен действовать в соответствии с законом, тогда требуй двух понятых одного с тобой пола (желательно с местной пропиской), досмотра в помещении и протокола. Если менты подозревают, что, кроме лишних денег, у тебя ничего интересного нет, то, встретив такие требования, они, скорее всего, поленятся везти тебя в отделение и искать понятых. И отпустят. То же касается и поиска запрещенных предметов, например оружия и наркотиков, в автомобиле. Досмотр транспортного средства по российскому закону можно проводить на улице, но опять же — при наличии понятых и протокола. В иной ситуации ты можешь вежливо отказаться от досмотра своей машины и попросить стражей порядка исполнить все по закону…

Валид Агаев жил на Кутузовском, любил погонять в футбол и, насколько я понял из наших продолжительных бесед, был, как сейчас принято выражаться, «авторитетным бизнесменом». При этом он нисколько не кичился своим богатством, а был скромным и воспитанным в соответствии со строгими горскими традициями человеком. Задавал я ему вопросы и об источниках его доходов, на что Валид отвечал, что в свободное время тренирует спортсменов-«вольников», а деньги зарабатывает тем, что сдает в аренду несколько принадлежащих ему контейнеров на Черкизовском рынке. Много лет назад эти двадцатифутовые контейнеры для морских перевозок обошлись ему в $5 тыс. каждый, сегодня же цена одного приближалась к $50 тыс. Каждый арендатор платил Агаеву «десятку» в месяц, и тот не особо заботился о хлебе насущном. «Если хочешь, помогу и тебе взять пару контейнеров, как освободишься. “Отбиваются” за полгода», — предлагал мне Валид и приглашал переехать в Москву. Многие из кавказцев, с которыми мне доводилось общаться, были довольно скользкими и неприятными типами, но от Валида исходили какое-то внутреннее тепло и искренность и мне было очень комфортно и интересно общаться с ним.

В нелегких тюремных условиях Агаев был и оставался правоверным мусульманином — не ел никакого мяса и питался одним лишь «Роллтоном» до тех пор, пока Фил, воспользовавшись своими связями среди тюремных мусоров, не наладил «дорогу» с близкими чеченца и тому не зашла передача с бараниной, курдюком (бараньим салом) и кониной. Там же был и молитвенный коврик, и Валид усердно молился по пять раз в день.

Однажды Валид попросил Фила передать кое-что из угодной Аллаху еды в соседнюю хату.

— Друг, а кому там ты хочешь все это передать? — полюбопытствовал я.

— Я когда заехал на тюрьму, — отвечал Валид, — искал по «малявам» кавказцев. В соседней хате сидит дагестанец, я с ним пишусь — так он жалуется, что не ест ничего из неверной еды, исхудал весь.

— Как его погоняло? — поинтересовался Филонов.

— Борз. По-чеченски это значит «волк».

— Валид, — вмешался в разговор я, — он не волк, а черт. Настоящее имя этого полудагестанца — Саша Доскин, я ловился с ним в 144-й. Он в каждой новой хате представляется по-разному, «наседка кумовская», да и сало за обе щеки уминает — чужое в основном, — сообщил я вмиг помрачневшему чеченцу.

— Ладно, давайте передадим ему этот «грев», — стоял на своем Валид, — я ему пообещал уже.

После этого Агаев с ним не общался.

Казбек Дукузов — подельник Валида — сидел на спецкоридоре — в сырых камерах на два человека, с арочными сводами, откуда из-за сырости постоянно отваливались и неприятно застревали в волосах хлопья побелки, с пятнадцативаттной лампочкой, закрытой ударопрочным акриловым стеклом, с решетками, стальными щитами, сеткой и прочими «намордниками» и преградами на окнах — так, что невозможно сработаться и отправить «маляву», — видимо, Казбека боялись очень сильно.

Спецкоридор, он же с/к, — самое зловещее место в тюрьме. Шестнадцать хат, скрытых за бронированной дверью с электрозамком, отдельный охранник. Здесь сидят особо опасные: бунтари, лидеры ОПГ, приговоренные к «вышке» и просто те, кого нужно очень хорошо спрятать. Стены метровой толщины, сквозь которые не проникает ни один посторонний звук, сводчатые потолки — совсем как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», два одноярусных шконаря на высоте десяти сантиметров от пола, железный стол, железный шкафчик для туалетных принадлежностей, дольняк в углу и тишина… гробовая — ни радио, ни телевизор, ни телефон на с/к не ловит. Хаты находятся в подвале — окна выходят на уровень земли. Очень сыро — одежда, после бани развешенная для просушки, не высыхает и за три дня. Связи с внешним миром и даже с соседними хатами никакой, сработаться невозможно — окна закрыты не стеклом, как везде, и даже не решеткой с «ресничками»-жалюзи — на пути твоей «малявы» как минимум пять преград: решетка, стекло, сплошной железный лист с отверстиями диаметром с сигарету, «реснички», «намордник», по форме напоминающий допотопный совдеповский кондиционер, и металлическая сетка в довершение. По дольняку тоже не вариант — в трубах установлены ножи, о которые режутся «кони». Из-за недостаточности освещения ни читать, ни тем более писать ты не можешь. А что можешь? Да плевать в потолок и размышлять о бренности всего сущего. И спать по 15–16 часов в сутки. Спать беспокойно, вскакивая в холодном поту из-за очередного приснившегося кошмара. Это, наверное, от накопившейся в стенах за столетия негативной энергии и страданий постояльцев «с/к-хилтон». Кровь, убийства, сами стены давят. И тишина…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.