МАРТ

МАРТ

Месяц начался с события знаменательного: свет увидела самая обширная за все эти эти годы статья об Алле Пугачёвой под названием «Алла Пугачёва… Какова она сегодня». Она была опубликована в одном из самых престижных в кругах интеллигенции журнале «Театр» и принадлежала перу критика Ирины Василининой, которая чуть позже выпустит буклет, посвящённый той же героине. Хорошо помню эту публикацию в «Театре», поскольку номер журнала приобрёл в день его выхода в свет в киоске «Союзпечать» и мгновенно проглотил. По тем временам этот материал (а он был назван «полемическими заметками» проходил по разряду сенсационных.

Начиналась статья с краткого перечня некоторых мнений о певице, принадлежавших людям разных профессий: от актёров до докторов наук. Например, один из старейших актёров МХАТа так отзывался о Пугачёвой: «Неужели она может так уж нравиться? Боже, сколько надрыва, крика, дешёвки! Не понимаю…» Ему вторил другой опрашиваемый: «Алла Пугачёва, конечно, талант, конечно… Но все-таки уж очень она, не знаю даже как сказать помягче, вульгарна. Вкуса ей не хватает, а скорее всего, режиссёра…»

А вот высказывания из противоположного лагеря. Известный драматург восторженно восклицает: «Был вчера на её концерте. Замечательно, грандиозно, пленительно! Что делает с залом — уму непостижимо!»

Сама автор статьи вспоминает о своих впечатлениях, полученных на концерте Пугачёвой, следующим образом: «Помню её вечер в Доме литераторов. Вышла, вернее, выбежала, на сцену бравурно, весело, сверкают глаза, улыбка, развеваются волосы, платье, руки с привычной лёгкостью держат микрофон, поправляют шнур от него, играют с копной кудрей… Гремит музыка… Но это антре наталкивается на вежливое молчание зала. Она поёт песню за песней — в ответ жидкие хлопки, холодноватое выжидание. Контакт явно не налаживается. Положение, трудное для любого исполнителя. Тогда Пугачёва, как всегда активная и откровенная в своих взаимоотношениях с публикой, подходит к рампе. „Ну и трудно мне, — говорит она. — Глаза у вас как лёд. Но я должна вас победить, и я добьюсь этого. Вот увидите“. Она победила. Полностью. Безоговорочно. Её не отпускали со сцены, гром аплодисментов сотрясал зал. Она пела, уходила за кулисы, снова возвращалась. Концерт продолжался, и казалось, не будет ему конца…»

Далее автор кратко пересказывает читателю вехи биографии певицы. Дойдя до конца 70-х, констатирует: «Стоит заметить, что к моменту её броского появления на сценических подмостках наша лирическая песня начала переживать некий кризис. Дело не в том, что перевелись талантливые композиторы и вокалисты, но уж очень они стали похожи друг на друга. Душевная доверительность стала основной интерпретацией лирической песни. Миленькие певцы, миленько одетые, распевали миленькие песенки, с душевной кротостью прославляя радостный май, соловьиную рощу, доверчиво сообщали о нежных весенних мечтах и розовых снах, с задушевной ностальгией распевали о милых встречах, с покорной лаской благодарили хороших людей за то, что они живут на свете. Жизнь в подобной лирической песне словно бы заволакивалась дымкой счастливой сентиментальной слезинки благости. Инфантильная умилительность стала разливаться в песенном воздухе эстрады.

Пугачёва принесла с собой на эстраду буйство чувств, красок, буквально бешеный темперамент и активность, подчёркнутую раскрепощенность поведения на сцене. Ведь как ни странно, статичность позы тоже начала становиться уделом эстрадного вокалиста, который все реже начинал позволять себе свободно распоряжаться всем пространством сцены. Пугачёва же ломала и крушила спокойно-уравновешанный стиль эстрадного исполнительства…»

Не обошлось в этой большой статье и без критики. Так, автор пишет: «Алла Пугачёва с присущей ей смелостью и изрядной долей самоуверенности стремится держаться на сцене вольно, раскрепощенно, независимо. И… проигрывает. Так, исполняя одну из песен, она решилась танцевать. И стало как-то неловко смотреть на неё, настолько её движения были беспомощны-непрофессиональны. Конечно же ни в коем случае ей не стоит отказываться от собственных творческих замыслов, от все более точного и определённого выявления своего художественного облика и кредо. Но что в этом ей сегодня просто необходимы режиссёрская помощь, профессиональная оснащённость и вкус, сомневаться не приходится. К сожалению, есть ли в эстраде те постановщики и педагоги, которые могут прийти ей на помощь, — вопрос открытый.

В непринуждённых разговорах с публикой Пугачёва нередко, что называется, хватает через край… Наверно, совершенно не обязательно столь запанибратски вести Пугачёвой беседы с залом. Дело не в том, что актёр эстрады не имеет права идти на непосредственный контакт со зрителем. Важны чувство меры и органичность. В данном случае Алла Пугачёва, что называется, переступает черту дозволенности и начинает выглядеть оттого не лучшим образом. Это тем более странно, что сама она прекрасно знает, сколь одиозно её имя, как плотно окружила его (слова из одной её песни) «молва с кривотолками»…»

Заканчивалась статья на не самой благостной ноте: «Она — на гребне популярности. Вокруг её имени бушуют споры, сталкиваются мнения, вкусы, разгораются страсти, оно рождает симпатии и антипатии. Хорошо это или плохо? Я бы сказала — опасно. Для актрисы, если она не сумеет прислушаться к ним, разобраться в них. Для её будущего. Чрезвычайная степень популярности безусловно дала Пугачёвой уверенность и независимость. Однако в том, что её творчество носит столь конфликтный, а подчас и скандальный характер, все-таки признак того, что актриса нет-нет да и переступает пределы подлинного искусства.Конечно, трудно отказаться быть центральной фигурой в новогодней цирковой программе. Но не стоит ли подумать о том, что фонтаны, облака, трапеции — весь оглушительно сверкающий антураж арены лишь мешает лирической героине Пугачёвой, мешает тому внутреннему контакту между ней и зрителем, к которому всегда так настойчиво и активно стремится актриса. Популярность делает Пугачёву самонадеянной и не слишком требовательной к себе — вот что грустно. Для выявления собственной индивидуальности нужны не только определённая смелость и сила, но и отказ от всего чуждого, неорганичного, лишнего, каким бы соблазнительным ни казалось все это со стороны. Надо научиться различать, что твоё, а что нет. Кем станет завтра лирическая героиня Пугачёвой? Эстрадной дивой, подавляющей своей бравадой, или той женщиной, мир души которой находит эмоциональный отклик у современников? Как говорится, будущее покажет…»

8 марта в другом издании — газете «Труд» — появилась ещё одна публикация об Алле Пугачёвой. Правда, по размерам она была не чета материалу в «Театре» (всего лишь пять коротких абзацев), но принадлежала перу известного человека — композитора Владимира Шаинского. Ещё на заре своего творчества Пугачёва тесно контактировала с ним в профессиональном плане, исполняя ряд его песен. Теперь это содружество почти исчерпало себя. О чем Шаинский горько сетует: «Она всегда предлагает мне показывать ей все новые песни. Внимательно слушает и очень редко выбирает свою песню. Чаще объявляет без экивоков, прямо: „Песня не моя“. Не скрою, это часто злит меня. Что это: капризы избалованной певицы? Нет, высокая взыскательность, чёткое представление о своих возможностях…». (Последней песней Шаинского в репертуаре Пугачёвой значился «Цыганский хор».

Кстати, на тот период уже исчерпало себя и тесное сотрудничество Пугачёвой с другим композитором — Раймондом Паулсом. И хотя впереди их ждут несколько совместных песен, однако былой теплоты в отношениях между ними уже нет. О том, почему это произошло, уже тогда ходило множество слухов. Согласно одному из них, камнем преткновения стала финансовая сторона вопроса. Дескать, в треугольнике композитор — поэт — исполнитель Пугачёва получала меньше всех, оттого и дистанцировалась от Паулса. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом: «Наши застолья у Пугачёвой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачёва — кто же ещё? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать — да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить её сочные тирады…»

Тем временем продолжаются приключения сценария «Алла» на самом кинематографическом верху. В середине марта он вновь попал в Главную сценарную редакционную коллегию. 21 марта по нему было вынесено следующее заключение: «ГСРК отмечает некоторую одноплановость в подаче материала, постоянную экзальтацию в изложении сюжета и состоянии Певицы, однообразие в показе её триумфа…

По нашему мнению, более скромный тон повествования, введение в сценарий спокойных эпизодов отдыха, размышлений, творческих сомнений артистки не только не снизит самого значения «явление Алла Пугачёва», но сделает его интереснее и понятнее широкой зрительской аудитории и даст возможность внимательнее проникнуть в смысл её музыкальных монологов…»

В целом положительно оценив сценарий, ГСРК переслало его наверх — председателю Госкино для окончательного утверждения. Это случилось 27 марта на заседании, где присутствовала весьма представительная компания кинематографических боссов в лице Филиппа Ермаша (глава Госкино), Владимира Баскакова и Бориса Павленка (его заместители), а также кинорежиссёров Сергея Герасимова, Георгия Чухрая и др. Все присутствующие единогласно проголосовали за утверждение постановки фильма «Алла» и утвердили режиссёра, рекомендованного «Мосфильмом» — Наума Ардашникова. Этот 52-летний режиссёр начинал свою карьеру в кино как оператор, сняв такие известные фильмы, как «Время, вперёд!» (1966), «Сюжет для небольшого рассказа» (1970), «Выбор цели» (1976), «Странная женщина» (1978), «Поэма о крыльях» (1980). Как режиссёр Ардашников на тот момент имел за плечами всего лишь две ленты, и обе телевизионные: «Вся королевская рать» (1971, с А. Гутковичем) и «Старый Новый год» (1980, с О. Ефремовым). Так что фильмом «Алла» Ардашников должен был дебютировать в большом кино в качестве режиссёра.

Тем временем пресса не забывает Аллу Пугачёву. В мартовском номере звукового журнала «Кругозор» она была представлена одной песней. В другом журнале — «Телевидение и радиовещание» — опубликован её творческий портрет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.