Письмо товарища Зиновьева

Письмо товарища Зиновьева

Сейчас даже трудно себе представить, что одна только подпись этого человека, причем фальшивая, спровоцировала тяжкий политический кризис в Англии, погубила британское правительство и надолго поссорила наши страны. Ведь этот человек в ту пору руководил коммунистическим движением всего земного шара, причем в тот момент, когда мировая революция казалась вполне реальной. Григорий Евсеевич Зиновьев управлял армией агентов Коминтерна, которые на российские деньги пытались поднять восстание по всей Европе. Но в советской истории Зиновьев остался жалким и всеми презираемым предателем.

Никита Сергеевич Хрущев уже на пенсии вспоминал, как главный партийный идеолог Михаил Андреевич Суслов отчаянно возражал против публикации повести Эммануила Казакевича «Синяя тетрадь» с хрестоматийным сюжетом. Казакевич писал о том, как Ленин накануне Октябрьской революции укрывался от ареста в Разливе. Вместе с ним находился его верный сотрудник Григорий Евсеевич Зиновьев, член ЦК партии и один из редакторов «Правды». Но после многих лет сталинской фальсификации истории Суслов не мог примириться с тем, что имя Зиновьева упоминается рядом с именем вождя.

Суслов возмущенно говорил Хрущеву:

– Как же можно напечатать эту книгу? У автора Ленин называет Зиновьева «товарищ Зиновьев». Но ведь Зиновьев – враг народа!

Здравомыслящий Хрущев возразил Суслову: Ленин и Зиновьев были в шалаше вдвоем. Как же они общались между собой? Видимо, называли друг друга «товарищ».

На самом деле Ленин обращался к Зиновьеву по имени – Григорий, ведь у них были близкие, товарищеские отношения…

Григорий Евсееевич Зиновьев родился в городе Елисаветграде Херсонской губернии. Отец владел небольшой молочной фермой. В школу будущий председатель Исполкома Коминтерна не ходил, образование получил дома. Рано заинтересовался марксизмом. В 1902 году уехал за границу, участвовал в работе эмигрантских групп. В Швейцарии Зиновьев познакомился с Лениным. С тех они почти не разлучались. Ленин вечером бегал за вечерней газетой, утром за свежими булочками. День проходил в дискуссиях и работе над статьями. Зиновьева иронически именовали верным оруженосцем Ленина, потому что он безоговорочно признал правоту старшего товарища, когда другие социал-демократы спорили с Владимиром Ильичем.

Весной 1907 года двадцатичетырехлетнего Зиновьева впервые избрали в ЦК. На съездах партии, когда голосовали за членов в Центральный комитет, Зиновьев получал больше всех голосов после Ленина. Ленин же добился образования Заграничного бюро ЦК во главе с Зиновьевым, который руководил всей работой за границей и поддерживал связь с Россией.

В апреле семнадцатого Ленин и Зиновьев вернулись в Россию. Они разошлись во взглядах только один раз. В октябре семнадцатого Зиновьев высказался против, когда Ленин предложил силой свергнуть Временное правительство, но этот знаменитый эпизод – чтобы по этому поводу ни говорилось в советских учебниках истории – не испортил их личные отношения.

После революции Владимир Ильич сделал Зиновьева членом Политбюро, хозяином Петрограда и всего Северо-Западного края. Кроме того, Ленин поставил Зиновьева во главе Третьего Интернационала. В те годы эта должность имела особое значение. Партия большевиков была всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.

Оказавшись у власти, Зиновьев вел себя очень жестоко. Ненавидевший его Максим Горький рассказывал об одном заседании, в котором участвовал член Политбюро, председатель исполкома Коминтерна и хозяин Ленинграда Григорий Зиновьев:

– Ну, потом – шуточки! Стали говорить, что в Зоологическом саду умерли детеныши носорога. И я спрашиваю: чем вы их кормить будете? Зиновьев отвечает: буржуями. И начали обсуждать вопрос: резать буржуев или нет? Серьезно вам говорю. Серьезно…

С именем Зиновьева связана одна из самых удивительных и до сих пор до конца не разгаданных загадок XX столетия. Я имею в виду так называемое «письмо Зиновьева», которое буквально взорвало Англию.

В январе 1924 года премьер-министром Великобритании стал Рамсей Макдональд, лидер лейбористов, которые доброжелательно относились к России. Одним из первых шагов нового правительства было признание советской власти де-юре. Советским поверенным в делах в Лондоне стал известный болгарский революционер Христиан Георгиевич Раковский, который в 1917 году приехал в Россию. Он руководил правительством Советской Украины, потом как друг Троцкого потерял свой пост и был переведен на дипломатическую работу.

Британская оппозиция не желала сближения с Россией. Против переговоров с Москвой активно выступал видный деятель консервативной партии Уинстон Черчилль.

А Москва отчаянно нуждалась в займе. И лейбористы готовы были дать кредиты с тем, чтобы Россия покупала нужное ей оборудование не в Германии, а в Англии. Дело в том, что Россия заказала у немцев шестьсот локомотивов. Английские промышленники были недовольны упущенным контрактом и давили на правительство. Но в Лондоне требовали для начала вернуть долги, сделанные царским правительством и Временным правительством, а также компенсировать иностранным владельцам национализированную после революции собственность.

Англия, как и другие европейские страны, не требовала вернуть сразу все долги, но говорила: все-таки признайте, что вы взяли у нас деньги. Понятно было и требование компенсации тем иностранцам, которых лишили собственности в России. Как может правительство предоставлять новые займы стране, ограбившей его граждан?

Ленин не желал идти на уступки Западу. На пленуме ЦК в секретном постановлении, написанном лично Лениным и посвященном заключению торгового соглашения с Англией, говорилось: «Восточным народам сообщить всем, но только устно через послов, без единой бумажки, что мы надуем Англию».

С Лениным решительно не соглашался нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин.

«Я не хозяйственник, – писал Чичерин Ленину. – Но все хозяйственники говорят, что нам до зарезу, ультра-настоятельно нужна помощь Запада, заем, концессии, экономическое соглашение. А если это так, нужно не расплеваться, а договориться… Вы, несомненно, ошибаетесь, если думаете, что получим заем, если расплюемся с Англией. Заем дают не правительства, а капиталисты, деловые круги. Теперь они видят в нас наилучшее возможное в данных условиях в России правительство. Но если мы будем бить стекла, они шарахнутся прочь от нас».

Февральская революция 1917 года застала Чичерина в Англии. Как и другие российские социал-демократы, он выступал против войны и требовал заключения мира. В обстановке военного времени такого рода публичные высказывания считались уголовным преступлением. В августе 1917 года англичане его арестовали за пропаганду «пораженческих взглядов» и посадили в тюрьму. Его вытащил оттуда Троцкий.

Неутомимый и добросовестный труженик, идеалист, преданный делу, Чичерин казался товарищам странным. Он мало спал, ложился под утро. Иностранных послов мог пригласить к себе поздно ночью, а то и под утро. Его аскетизм отпугивал. Убежденный холостяк, затворник, он превратил кабинет в келью и перебивался чуть ли не с хлеба на воду.

Чичерин жаловался Троцкому:

«Тяжелое продовольственное положение сильно отразилось на моем здоровье, а квалифицированных помощников у меня чрезвычайно мало, так что я не ручаюсь, что буду в состоянии сделать все, что требовалось бы для выполнения поставленной Вами задачи… Все журналисты сбежали за границу от голода, я же сбежать за границу не могу и потому дошел до крайней слабости и постепенно гасну во славу «системе».

Рассказу о том, что нарком иностранных дел голодает, Троцкий порядком удивился и перебросил письмо председателю Совнаркома с короткой припиской: «товарищу Ленину. Неужели нельзя накормить Чичерина? Или это голодовка против «системы»?»

Время действительно было трудное, однако новая власть заботилась о том, чтобы руководящие кадры не голодали, не мерзли и по возможности ни в чем не испытывали нужды. Так возникла система кремлевских пайков, отмененная только при Горбачеве.

Новую политическую элиту меньше интересовали мировая революция или социалистические преобразования в стране, чем продвижение по службе и получение льгот и привилегий. Чичерин принадлежал к тем немногим, кто не был озабочен устройством своего быта. Сообщение о том, что нарком голодает, расстроило Ленина. 5 мая 1921 года он написал управляющему делами наркомата Павлу Петровичу Горбунову:

«Посылаю Вам это секретно и лично. И черкните два слова: нельзя ли обеспечить Чичерина питанием получше? Получает ли он из-за границы «норму»? Как Вы установили эту норму и нельзя ли Чичерину, в виде изъятия, обеспечить этой нормой вполне, на усиленное питание?»

«Я впервые узнал о таком трагическом положении с довольствием товарища Чичерина, – ответил в тот же день вечером Горбунов. – Ни он сам, ни лица, его обслуживающие, ни разу даже не намекнули мне или моим помощникам об этом. Сегодня ему доставлены все продукты для обычного стола, а с завтрашнего дня будут регулярно доставляться молоко, яйца, шоколад, фрукты для компота и прочее. Дано одному товарищу следить, чтобы все было, а на себя я беру ответственность за проверку и недопущение недохватов в будущем».

Переубедить Ленина относительно торгово-экономических отношений с Англией Чичерину так и не удалось. После смерти Ленина переговоры с англичанами пошли успешнее, хотя договариваться было трудно. Писатель Михаил Булгаков 17 апреля 1924 года присутствовал на съезде железнодорожников в Колонном зале Дома Союзов:

«В половине восьмого вечера на съезде появился Зиновьев. Он быстро прошел в круглый зал, с наигранной скромностью справляясь, где раздеться, прошел в комнату президиума, там разделся и поднялся на трибуну. Его встретили аплодисментами. Речь его интересна. Говорит он с шуточками, рассчитанными на вкус этой аудитории.

Говорил он о международном положении, причем ругал Макдональда, а английских банкиров называл торгашами».

Политбюро наотрез отказывалось признавать долги прежнего режима, но поскольку они связывали с Англией особые надежды, то в конце концов все-таки пошли на уступки. Москва и Лондон договорились!

Советское правительство выплачивает компенсацию английским владельцам российских ценных бумаг, аннулированных революцией, после чего британское правительство подписывает договор с Россией и заключает торговое соглашение. Вернув долги, Москва получает заем под гарантии британского правительства.

8 августа 1924 года торговое соглашение между двумя странами было подписано. Но ратифицировать его не успели. Разразился политический скандал. Джон Росс Кэмпбел, шотландский коммунист и заместитель редактора газеты «Уокерс уикли», опубликовал 25 июля «Открытое письмо вооруженным силам». Он призвал армию отказаться воевать, если этого потребует правительство, не стрелять в митингующих рабочих и готовиться к свержению капиталистов.

Прокуратура арестовала Джона Кэмпбела по закону столетней давности, обвинив его в том, что он призывал вооруженные силы к мятежу. Левые возмутились. Правительство отказалось от поспешного решения наказать коммунистического журналиста. Но все остались недовольны: левые – тем, что правительство хотело посадить журналиста, правые – тем, что кабинет так быстро отказался от этой идеи.

Консервативная оппозиция отправила правительство лейбористов в отставку. Были объявлены всеобщие выборы. А на следующий день британское Министерство иностранных дел получило из разведки копию секретного письма, подписанного председателем исполкома Коминтерна Зиновьевым. Письмо призывало британских коммунистов готовить вооруженное восстание:

«Из вашего последнего отчета видно, что агит-пропагандистская работа в армии поставлена слабо, во флоте немного лучше… Желательно иметь ячейки во всех частях войск, в частности в расквартированных в крупных центрах страны… Военная секция британской компартии, насколько нам известно, так же страдает от отсутствия спецов, будущих руководителей британской компартии. Пора уже подумать о составлении такой группы, которая вместе с вождями могла бы составить в случае возникновения активной борьбы мозг военной организации партии».

25 октября, за пять дней до выборов в параламент, «письмо Зиновьева» опубликовала газета «Дейли мейл». В тот же день советский поверенный в делах Христиан Раковский получил ноту протеста правительства Великобритании:

«Письмо содержит даваемые британским подданным инструкции работать над насильственным ниспровержением существующего строя Англии и над разложением вооруженных сил его величества в качестве средства для указанной цели…

Мой долг состоит в том, чтобы уведомить вас, что правительство его величества не позволит вести такого рода пропаганду и рассматривает ее как прямое вмешательство во внутренние дела Великобритании».

Раковский запросил Москву: что же ему отвечать англичанам? А в Москве Зиновьев с раздражением говорил, что он такого письма не подписывал. В своем кругу, в Кремле, ему не было нужды лгать.

При жизни Ленина Зиновьев входил в ближайшее окружение вождя и пользовался его полным расположением. У них были товарищеские и даже дружеские отношения. После кончины Ленина Григорий Евсеевич рассчитывал возглавить российское государство, и у него был шанс.

После революции Ленин сделал своего соратника хозяином Петрограда и всего Северо-Западного края. Кроме того, Ленин поставил Зиновьева во главе Третьего Коммунистического Интернационала, объединившего все компартии мира. В те годы эта должность имела особое значение. Стоявшая у власти в России партия большевиков считалась всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.

«Ни одна из фигур нашей партии не выиграла во время революции так много, как Зиновьев, – писал нарком просвещения Луначарский. – Все считали его ближайшим помощником и доверенным лицом Ленина. Зная его как талантливого оратора и публициста, как человека трудоспособного, сообразительного, горячо преданного социальной революции и своей партии, все, конечно, заранее могли предсказать, что Зиновьев будет играть крупную роль в революции и революционном правительстве. Но Зиновьев, несомненно, превзошел ожидания многих…»

Бледный и болезненный, Зиновьев страдал одышкой и казался флегматиком. Но он был умелым митинговым оратором. Он зажигался во время речи и говорил с больным нервным подъемом, призывая своих слушателей к победе коммунизма во всем мире.

Григорий Евсеевич Зиновьев был человеком малых талантов, о чем не подозревал. Кроме того, ему не хватало качеств политического бойца. Он был человеком бесхарактерным, и в минуты опасности начинал паниковать. Не понимал, что своим высоким положением обязан лишь особым отношениям с Владимиром Ильичем.

Некоторое время, до и после смерти Ленина, страной фактически правила тройка – Сталин, Зиновьев и Каменев. Причем именно Зиновьев считал себя наследником Ленина, ведь он столько лет был самым близким к нему человеком. На митингах в Питере молодые военные карьеристы в новеньких блестящих кожанках кричали:

– Мы победим, потому что нами командует наш славный вождь товарищ Зиновьев!

Сталин, еще не уверенный в своих силах, вел себя осторожно и некоторое время не мешал Зиновьеву изображать из себя хозяина страны. Зиновьев же наивно полагал, что Иосиф Виссарионович готов быть на вторых ролях. Сталин имел дело с политическими детьми, как выразился один историк, с людьми, которые не понимали, что такое политика.

На последнем при жизни Ленина партийном съезде, когда сам Владимир Ильич уже не мог выступать, политический доклад прочитал Зиновьев. Он же сделал основной доклад на первом после смерти Ленина XIII съезде. Понимая, что он исполняет ленинскую роль, начал выступление очень благоразумно, процитировав стихи поэта Александра Безыменского, написанные к этому случаю:

Видно, у мыслей дрогнули колени.

В омуте глаз заблудилась тоска.

– Политотчет Цека… Читает… Читает…

Не Ленин…

«Зиновьев имел вид чрезвычайно самоуверенный, – вспоминал сотрудник Коминтерна Виктор Серж. – Тщательно выбритый, бледный, с несколько одутловатым лицом, густой курчавой шевелюрой и серо-голубыми глазами, он чувствовал себя на своем месте на вершине власти; однако от него исходило ощущение дряблости и скрытой неуверенности. За границей он пользовался жуткой репутацией террориста…»

Но в минуту откровенности Зиновьев признался художнику Юрию Анненкову, что скучает по Парижу, где до революции скрывался от царской полиции.

Главный революционер земного шара вспоминал о лиловых вечерах, о весеннем цветении бульварных каштанов, о Латинском квартале, о библиотеке Святой Женевьевы, о шуме парижских улиц. Зиновьев горевал, что Париж теперь для него недоступен:

– Революция, Интернационал – все это, конечно, великие события. Но, ей-богу, я разревусь, если и в Париже свершится революция!

Но если Париж благодаря Зиновьеву мог не бояться революции, то в Лондоне вождь Коминтерна легко сверг правительство, чему сам сильно удивился. Рассекреченные документы доказывают, что в Москве были растеряны: «письма Зиновьева» не существовало.

В двадцатые годы английская контрразведка читала советскую дипломатическую переписку. В искусстве дешифровки англичане опередили всех. Читая телеграммы в Москву и из Москвы, они знали, что советские дипломаты считали письмо фальшивкой. Советские руководители сами хотели найти тех, кто его соорудил. На заседании Политбюро 18 декабря 1924 года решили: предложить «лицу, доставившему «письмо Зиновьева», заявить о себе, причем ему «гарантируется безопасность и безнаказанность».

Помимо подписи Зиновьева на мнимом письме красовались еще две фамилии – представителя английских коммунистов Артура Мак-Мануса и одного из руководителей Коминтерна Отто Вильгельмовича Куусинена.

«Отто с самого начала знал, что письмо – фальшивое, – вспоминала его жена Айно Куусинен. – На письме в подписи Куусинена был лишь один инициал – «О.», а Отто всегда подписывался полностью – «О. В. Куусинен»…

Желая снять с себя подозрения, советские руководители позволили иностранцам заглянуть в свои секретные архивы. В ноябре 1924 года делегация британских профсоюзов прибыла в Москву, чтобы выяснить всю правду о «письме Зиновьева». Делегация опубликовала отчет, в котором говорилось, что она изучила протоколы заседаний исполкома Коминтерна и не нашли следов антианглийской деятельности: «письмо Зиновьева» является подлогом.

Конечно, британские профсоюзники увидели далеко не все.

«Профсоюзы Англии попросили разрешения внимательно ознакомиться с материалами Коминтерна, – рассказывала Айно Куусинен. – Требование поначалу показалось невыполнимым, но решили припрятать компрометирующие Коминтерн материалы и после этого дать делегации возможность ознакомиться с бумагами, касающимися английских дел. Три дня и три ночи изымались все опасные документы и особенно все, что было связано с тайными инструкциями для английской компартии. Была переписана даже книга регистрации переписки…»

Руководителям Коминтерна было что скрывать. Большевики готовили мировую революцию и, как могли, разжигали революционную борьбу в Европе. После неудачной попытки поднять вооруженное восстание в Германии готовили оружие для болгарских коммунистов, которые намеревались взять власть в Софии. Но не в Англии! 26 марта 1924 года Зиновьев подписал записку о ближайших задачах английской компартии, но там ни слова о подготовке восстания против британского правительства или создании боевых организаций.

На заседании Политбюро 11 октября 1924 года было решено ассигновать Исполкому Коминтерна дополнительные пятьдесят тысяч золотых рублей для работы в Англии. На что давали деньги? На коммунистическую газету.

Рассекреченные документы Коминтерна свидетельствуют: Москва была очень довольна соглашениями с Англией, связывала свои надежды с победой лейбористов на выборах. Поэтому Москве не было необходимости в тот момент посылать британским коммунистам письмо с призывом к вооруженной борьбе.

Торговое соглашение с Англией и ожидаемый заем были в тот момент во сто крат важнее мировой революции! Несмотря на революционную риторику, в конечном счете целью советской политики становился национальный интерес. Советский Союз искал компромисс между надеждой на мировую революцию и потребностями реальной политики.

Это косвенно подтвердила берлинская резидентура британской разведки, которая следила за происходящим в России, и информировала Лондон о работе Коминтерна, в частности, об отправке пропагандистской литературы на английском языке. 11 июня 1924 года резидентура доложила, что с момента приезда в Англию советской делегации отправка пропагандистской литературы прекратилась…

Так откуда же взялось «письмо Зиновьева»?

«Письмо» принесли резиденту британской разведки МИ?6 в Риге. 2 октября 1924 года резидент передал по телеграфу английский перевод письма, которое затем срочной почтой переправил в штаб-квартиру в Лондон с припиской: «Подлинность документа сомнений не вызывает». Поспешное заключение: подлинность письма не проверили.

В штаб-квартире английской разведки тоже действовали на редкость непрофессионально. Даже не запросили Ригу: как к ним попал документ, на каком языке он был написан – на русском или уже на английском? Ничего не проверяя, «письмо Зиновьева» поспешили разослать руководителям правительства, вооруженных сил и спецслужб.

Получив его, Министерство иностранных дел заявило протест советскому поверенному в делах, не имея доказательств подлинности документа. Руководитель северного департамента форин офиса Джей Дон Грегори отправил Раковскому ноту раньше, чем получил санкцию премьер-министра и министра иностранных дел Макдональда.

У Грегори была экстравагантная любовница и опустевший банковский счет. А вот после публикации «письма Зиновьева» в прессе его финансовое положение сильно улучшилось. Исследователи полагают, что Грегори просто продал письмо газетным редакторам. Ходили слухи, что один из них заплатил ему пять тысяч фунтов.

Теперь можно сказать, что многие получатели этого письма знали, что перед ними, скорее всего, фальшивка. Тем не менее, оно было пущено в ход, потому что в этом были заинтересованы разные силы.

Британские военные и сотрудники спецслужб разговоры о вооруженном восстании коммунистов воспринимали всерьез. Они боялись революции и решили использовать «письмо Зиновьева» для борьбы с компартией – и с лейбористами, которым не доверяли.

Когда Рамсей Макдональд стал премьер-министром, генерал-майор сэр Ундхэм Чайлдс, заместитель начальника полиции, отвечавший за особый отдел в 1921–1928 годах, спросил, интересуют ли главу правительства еженедельные спецсообщения о революционных движениях?

Макдональд ответил: докладывайте факты подрывных действий российских большевиков в Англии, а не пропагандистские призывы к компартии Англии. Премьер-министр предложил генералу расширить круг интересов особого отдела Скотланд-Ярда, посоветовал заняться таким новым движением, как фашизм. Генерал отказался, заявив, что он не может заниматься движениями, которые действуют мирными средствами и не призывают к революции…

Иначе говоря, у британских спецслужб были основания желать избавления от лейбористских начальников. Не поэтому ли копия «письма Зиновьева» сразу оказалась в руках консервативных политиков, которые получили бесценный аргумент в политической борьбе с лейбористами? А они уж позаботились о том, чтобы разгорелся убийственный для лейбористов грандиозный политический скандал. Лейбористов обвинили в сотрудничестве с русскими коммунистами, которые готовят в Англии государственный переворот.

Если бы Макдональд выступил с опровержением, составленным в энергичных выражениях, считают британские историки, положение еще можно было бы спасти. Но его упорный отказ разоблачить явную подделку привел к поражению лейбористов на выборах. Выборы стали триумфальными для консерваторов. Они получили в парламенте 415 мест, число лейбористских мандатов уменьшилось со 191 до 152. Либералы вообще набрали только треть того, что имели до выборов.

На протяжении многих десятилетий лейбористы не раз пытались выяснить происхождение «письма Зиновьева», появление которого обошлось им так дорого. Лейбористы не сомневались, что это дело рук консервативной партии и спецслужб. Возможно, эта история так и осталась бы загадкой, если бы Тони Блэр, став премьер-министром, не выбрал на роль министра иностранных дел Робина Кука.

Робин Кук был главным леваком в правительстве Блэра. Вступая в должность, Кук обещал радикально изменить британскую внешнюю политику. Но в этом он мало преуспел и покинул свой пост, разойдясь с Блэром во взглядах. Зато министр, воспользовавшись тем, что ему по традиции подчиняется разведка, распорядился открыть архивы для историков, чтобы выяснить, наконец, происхождение «письма Зиновьева».

В двадцатые годы в Англии существовали пять спецслужб: контрразведка МИ?5, отвечавшая за внутреннюю безопасность, Секретная разведывательная служба, Школа шифровальщиков правительственной связи, Индийская политическая полиция и Особый отдел Скотланд-Ярда.

Индийская политическая разведка боролась с индийскими революционерами, которые добивались национальной независимости, и с нелегальными поставками оружия в Индию. Особый отдел Скотланд Ярда занимался революционными движениями внутри страны и нелегальной торговлей оружием, а также в случае необходимости охранял членов королевской семьи, министров и иностранных гостей.

Школа шифровальщиков обеспечивала все правительственные учреждения надежными шифрами, но главная задача состояла в дешифровке перехваченных телеграмм иностранных правительств.

Контрразведка МИ?5 призвана была бороться со шпионажем и подрывными действиями, в том числе в армии. МИ?5 была частью военного министерства, служили там кадровые или ушедшие в отставку офицеры. Ее деятельность должна была ограничиваться территорией страны. Но в те годы спецслужбы не очень соблюдали правила. Внешняя разведка вербовала агентов на территории Англии, а контрразведка отправляла агентов в Москву. Ни та, ни другая служба не ставили об этом в известность коллег.

Обе службы широко пользовались услугами белых эмигрантов. Кроме того, сложились личные отношения между британскими офицерами, которые до и после революции служили в России, с белыми эмигрантами.

Руководители английской разведки доказывали подлинность документа, уверяли, что он получен от агента, который работал в секретариате Исполкома Коминтерна и имел доступ к секретным материалам. Он будто бы скопировал письмо прямо с подписанного Зиновьевым русского оригинала. Но такого агента в Москве у англичан просто не было!

Во время Первой мировой войны английская разведка добилась больших успехов и по праву считалась эффективнейшей спецслужбой. Но против Советской России действовали, скорее, дилетанты. Самым известным из них был знаменитый Сидней Рейли, авантюрист и фантазер. Рейли уволили из разведки после окончания Первой мировой войны. Он трудился, что называется, по вольному найму: тайными поездками в Советскую Россию зарабатывал деньги. Но он выдавал себя за великого шпиона, и эти игры окончились для него плачевно.

У чекистов к нему были свои счеты.

Во время Гражданской войны Сидней Рейли был связан с антибольшевистским подпольем. Радикально настроенные заговорщики предлагали убить Ленина и Троцкого, полагали, что этого достаточно для того, чтобы власть большевиков рухнула. Рейли считал, что убивать не надо, достаточно выставить их на посмешище – снять с Ленина и Троцкого брюки и провести их в нижнем белье по улицам Москвы.

Сиднею Рейли заманили в Россию обещанием устроить встречу с лидерами антисоветского подполья, которыми интересовалась британская разведка. Он тайно перешел границу и под наблюдением чекистов приехал в Москву, где и был арестован. Его допрашивал известный чекист Владимир Андреевич Стырне, помощник начальника контрразведывательного отдела ОГПУ. Он дал все показания, которые от него требовали. Но его все равно убили.

По указанию Стырне вечером 5 ноября 1925 года четыре чекиста во главе с Григорием Сергеевичем Сыроежкиным вывезли Рейли за город на прогулку. Шофер сделал вид, будто машина сломалась. Все вышли пройтись. Сотрудник ОГПУ Ибрагим Абисалов выстрелил Рейли в спину. Поскольку он еще дышал, то Сыроежкин добил его выстрелом в грудь.

Имя старшего майора госбезопасности Сыроежкина, удостоенного ордена Ленина и расстрелянного в феврале 1939 года, занесено на мемориальную доску Службы внешней разведки.

Чекисты подождали еще минут десять-пятнадцать, пока не наступила смерть. Надели на голову мешок и отвезли тело Рейли в санчасть ОГПУ, где раздели и сфотографировали (снимки сохранились). Медикам сказали, что покойный попал под трамвай.

9 ноября начальник тюремного отдела ОГПУ забрал тело Рейли из морга санчасти и прямо в мешке приказал закопать во дворе внутренней тюрьмы на Лубянке. Не знаю, перевезли его останки потом на какое-нибудь кладбище, или они по-прежнему покоятся во дворе старого здания КГБ, рядом с самым большим в мире магазином игрушек «Детский мир».

Сиднея Рейли считали автором злополучного «письма Зиновьева», но это не подтверждается документами. Если не Рейли, то кто же?

В двадцатые годы разведывательная жизнь в Европе была очень оживленной. Агентов, подобных Рейли, было множество. Они служили за деньги, поэтому часто меняли хозяев или работали сразу на несколько разведок. Предметом всеобщего интереса европейских разведок стала Советская Россия, которая отгородилась от внешнего мира.

После первой мировой англичане сократили штаты спецслужб донельзя, но бывшие сотрудники разведки по собственной инициативе снабжали действующих разведчиков информацией, получаемой из разных источников. Встречи происходили в знаменитых лондонских клубах или в загородных резиденциях, где собиралась британская элита: высшие чиновники правительства, бизнесмены, политики. Это было единое и закрытое сообщество. Это мешает понять, кто первым заговорил о секретном документе, будто бы полученном из Москвы, и кто его показал старым друзьям в разведке.

Главным источником информации для британской разведки оставались русские эмигранты. Они уже плохо представляли себе положение дел на родине. В основном снабжали иностранные разведки фальшивками, ловко маскируя их под подлинные документы.

В Берлине среди русских эмигрантов образовалось несколько групп, которые профессионально занимались такими подделками. Среди них был бывший русский морской офицер с широкими связями в монархических кругах, который начал сотрудничать с британской разведкой в октябре 1924 года. Он утверждал, что возглавляет разветвленную организацию в России, которая имеет своих людей в каждом советском правительственном учреждении и что его люди знают, что находится в багаже любого советского курьера, который выезжает из России.

Он представил своим кураторам в берлинской резидентуре копию того же «письма Зиновьева», утверждая, что его агент пять лет работал в наркомате иностранных дел, а недавно был переведен в Исполком Коминтерна и помогал Зиновьеву писать это письмо…

Это могло означать, что он покупает фальшивые бумаги из того же источника, что и агент британской резидентуры в Риге. Англичане знали, кто изготовляет фальшивки в Берлине, и местная резидентура с подозрением отнеслась к такому документу. От берлинцев в Лондоне «письмо Зиновьева» бы не приняли.

Другое дело Рига, куда тоже стекалась информация о положении в Советском Союзе, подлинная или фальшивая. Рижская резидентура британской разведки доверяла людям, с которыми работала. Но это были те же бывшие офицеры Белой армии и просто наемники тайной войны, которые продавали свои услуги тем, кто больше заплатит.

Судя по всему, «письмо Зиновьева» изготовил кто-то из таких умельцев. Кто именно это был за давностью лет выяснить уже невозможно. Эти люди преследовали двойную цель – и заработать, и поссорить Англию с Россией. Безымянным авторам письма удалось и то, и другое.

Политика Лондона изменилась. Англо-советское торговое соглашение не было ратифицировано. Отношения между двумя странами сильно ухудшились. Получить кредиты на восстановление экономики Советской России не удалось. И возможность радикально улучшить отношения с внешним миром не реализовалась.

Британцы уверились в том, что с Россией нельзя иметь дело, русские только и думают, как подорвать устои британской империи. В России убедились в том, что договариваться с Англией бесполезно: англичане ненавидят русских и всегда найдут повод, пусть даже заведомо фальшивый, чтобы разорвать отношения. В списке врагов советской власти Англия надолго заняла первое место.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.