Оливер Пилат СЕКРЕТ АТОМНОЙ БОМБЫ

Оливер Пилат

СЕКРЕТ АТОМНОЙ БОМБЫ

Одним из самых крупных мероприятий во время Второй мировой войны в области шпионажа была, несомненно, организация Советами агентурной сети в Соединенных Штатах Америки по добыче секретной информации об атомном оружии. Химик Хэрри Голд из Филадельфии выступал в качестве связника между офицером советской секретной службы Яковлевым (занимал официальную должность в советском генеральном консульстве в Нью-Йорке) и различными американскими учеными, завербованными в качестве агентов. Среди них был и Клаус Фукс, рассказ о котором публикуется несколько ниже.

В данном же отрывке повествуется о том, как Голд во время одной из поездок получил две важные информации об атомной бомбе. Поездка была довольно рискованной, поскольку оба информатора находились в Лос-Аламосе, но русские на ней настояли из-за необходимости срочно получить новые сведения. Голд встретился с Клаусом Фуксом и Дэвидом Гринглассом51, армейским инженером, занимавшимся вопросами разработки взрывателей для атомной бомбы. Грингласса же привлек к агентурной деятельности его шурин Юлиус Розенберг52, окончивший через несколько лет свою жизнь вместе с женой Этель на электрическом стуле по обвинению в государственной измене.

В воскресенье, 3 июня 1945 года, примерно за шесть недель до того, как небо над Аламогордо озарила вспышка, подобная молнии, и ярче, чем солнце, и возвестившая миру о начале атомной эры, по лестнице дома номер 209 по улице Норф-хай-стрит в Альбукерке (Нью-Мексико) поспешно поднялся полный мужчина невысокого роста с опущенными плечами и недовольным выражением лица, позвонивший в дверь квартиры на втором этаже. Ему открыл молодой человек в халате и шлепанцах.

– Мистер Грингласс? – спросил незнакомец, с трудом переводя дыхание, и добавил, когда тот кивнул: – Меня послал Юлиус.

– О! – только и ответил Грингласс.

Заперев дверь, он подошел к небольшому столику, на котором стояла женская сумка (видимо, его жены), и достал из нее кусочек картона длиной около десяти сантиметров, оторванного от упаковки малинового пудинга. Посетитель достал и кармана такой же кусочек картона. Дэвид Грингласс удовлетворенно улыбнулся. Несмотря на стокилограммовый вес, темные кустистые брови и черную гриву волос, он производил приятное впечатление.

– Моя жена Рут, – представил он, сделав жест рукой.

Посетитель кивнул, приветствуя краснощекую, голубоглазую молодую женщину, тоже в халатике и домашних туфлях, которой на первый взгляд было не более двадцати лет.

– А я – Дейв из Питтсбурга, – произнес посетитель неожиданно звучным голосом.

– Надо же, – отозвалась Рут, – ведь мужа тоже зовут Дэвид.

– Мы, собственно, никого сегодня не ждали, – пояснил Дэвид Грингласс своему тезке из Питтсбурга, который был не кем иным, как Хэрри Голдом из Филадельфии. – Это приятная неожиданность. Можно ли вам что-нибудь предложить?

Голд ответил, что только что позавтракал. Он стоял, склонив голову и глядя в пол, будто бы ожидая услышать нечто вполне определенное.

– У вас есть какая-нибудь информация для меня? – спросил наконец он.

– Да, кое-что имеется, надо только сделать выписку, – ответил Грингласс.

Рут Грингласс ушла в небольшую кухоньку, чтобы заварить свежего кофе. Когда она возвратилась, мужчины уже пожимали друг другу руки, договорившись, что Голд зайдет еще раз в три часа пополудни за информацией по Лос-Аламосу.

Хэрри Голд, расположившись в гостинице «Хилтон», несколько часов читал криминальный роман, затем пообедал. Ровно в три часа он был у Гринглассов. Дэвид на этот раз надел военную форму. Судя по знакам различия, он был унтер-офицером. Рут приготовила чай и подала печенье. Сообщение Дэвид уже подготовил: на нескольких разлинованных листах бумаги виднелись схематичные и эскизные чертежи и рисунки с соответствующими пояснениями по тем проблемам, над которыми он работал в своем совершенно секретном бюро.

На дополнительных страницах прилагалась расшифровка различных букв, цифр и знаков, указанных на чертежах, а также список работников лаборатории Лос-Аламоса, которых можно было бы привлечь к сотрудничеству.

– Могу пояснить, – сказал Грингласс, – почему в мой список включена вот эта фамилия. Я порасспросил о нем нескольких человек. Может быть, он и не совсем подходит, но с ним произошла некая история…

– Это же невероятно рискованно и даже глупо, – прервал его Хэрри. – Вы ведь не должны говорить никому, а тем более высказывать просьбы об оказании вам помощи в ваших делах. Вам следует держаться совершенно изолированно и никоим образом не позволять себе даже намеков на то, что сообщаете определенную информацию на сторону.

На лбу Дэвида появились морщинки, и он пожал плечами, ответив, однако, совершенно дружелюбно:

– Юлиус попросил составить список людей, более или менее симпатизирующих коммунизму и способных представлять информацию по ведущимся работам. Вас же послал ко мне тоже Юлиус, не так ли?

В подтексте этих слов прозвучало: «Ведь Юлиус – ваш шеф?»

Хэрри Голд не стал ему возражать и тем более сообщать, что еще ни разу даже не видел Юлиуса Розенберга. Вместо этого произнес:

– Хорошо. Я возьму список.

Во время одной из встреч с Гринглассами еще в феврале Розенберг, купив упаковочку с пудингом, разрезал ее пополам и передал одну половину Рут со словами, что вторую половину должен будет предъявить связник. Предполагалось, что это будет женщина, но Анатолий Яковлев, руководитель Розенберга в Нью-Йорке, изменил первоначальную договоренность.

Голд пытался протестовать, когда Яковлев вручил ем полоску картона, считая, что эта дополнительная миссия усложнит его основную задачу – поездку к Клаусу Фуксу в Санта-Фе. Но Яковлев настоял на своем, подчеркнув важность получения информации, и изложил план поездки. Голду предлагалось добираться окольным путем – сначала на Финикс, затем в Эль-Пасо и только потом в Санта-Фе. Альбукерке был в двух часах езды от Санта-Фе.

Поскольку Голд был ограничен во времени, он поехал прямо в Санта-Фе, куда прибыл 2 июня за полтора часа до назначенной встречи. Чтобы скоротать ожидание, он погулял по городу, зашел в местный музей и приобрел план города, дабы не задавать лишних вопросов, как пройти к нужному ему месту. Без труда он нашел мост на Кастилло-стрит, на котором ровно в четыре часа пополудни появился Клаус Фукс на своем изрядно побитом «шевроле». Английский ученый посадил Голда в машину, назвав его Раймондом. Фукс выехал за город, рассказав по дороге подробности предстоявшего испытания в Аламогордо. По его предположению, взрыв следовало ожидать в начале 1946 года, однако за последнее время были достигнуты впечатляющие успехи. Возвратившись в Санта-Фе, Фукс передал Голду объемистый пакет с машинописными текстами. Далее Голд поехал напрямую к Гринглассу в Альбукерке.

Голду в свое время советовали уходить со встреч с нужными людьми сразу же после получения документов, ибо в случае задержания это был бы обличительный материал против обоих партнеров. Чувствуя себя за закрытой дверью в квартире Грингласса в полной безопасности, Голд тем не менее решил не задерживаться.

– Мне пора идти, – сказал он и встал.

– Если вы подождете минутку, – улыбнулся Грингласс, – то мы можем выйти вместе.

Рут передала привет жене Розенберга Этель, тогда как Голд вручил Дэвиду туго набитый заклеенный конверт, не говоря ни слова. Тот побарабанил пальцами по конверту, но вскрывать его не стал, даже не поинтересовавшись суммой вложенных в него денег.

– Этого достаточно? – спросил Голд, как бы намекая, чтобы Дэвид пересчитал деньги.

– На ближайшее время, видимо, хватит, – ответил Грингласс и положил конверт в карман, так и не вскрыв его.

– Вам это нужно срочно, – полувопросительно, полуутвердительно произнес Голд.

У нас было много расходов, – признался Дэвид. – TУT и выкидыш у Рут, случившийся в апреле и связанный с целой кучей врачебных счетов, работать, естественно, она не могла, да и целый ряд других издержек.

– Я готова, – заявила Рут, тяжело вздохнув и кусая губы.

– Постараюсь принять все меры, чтобы вы получили еще кое-какие деньги, – пообещал не совсем уверенно Голд, переводя взгляд с одного на другую.

– Это было бы как нельзя кстати, – подтвердил Дэвид, выходя из квартиры.

Голд предложил, чтобы они проводили его до перекрестка, а дальше он пойдет один, так как уже хорошо сориентировался. Грингласс сообщил, что, видимо, на Рождество получит отпуск – дней двадцать, а то и больше, – и приедет в Нью-Йорк.

– Если у вас будет желание встретиться со мной, позвоните моему шурину Юлиусу, – добавил он.

Голд сказал, что они, вполне вероятно, могут встретиться и раньше, так как он планирует поездку на юго-запад в начале осени. Когда они попрощались, Гринглассы тактично скрылись в ближайшем универмаге. Через некоторое время они молча направились домой. В конверте оказалось 500 долларов.

Дэвид вручил деньги жене:

– На них мы сможем прожить целую неделю. Ты что-то хочешь сказать мне?

– Юлиус говорил нам, что наша информация нужна ему для научных целей, – выпалила Рут. – Теперь же получается, что ты за нее получаешь деньги. А это не что иное, как… товар – деньги.

Она расплакалась. Дэвид обнял ее, покачав головой, и попытался успокоить как мог.

На следующее утро он автобусом уехал в Лос-Аламос. Рут уже успокоилась и принялась планировать, 1как лучше израсходовать деньги: 400 долларов она хотела положить на счет в банке, на 37 долларов купить облигации военного займа, а остальные пустить на хозяйственные нужды.

В это время Хэрри Голд, сидя в поезде, шедшем в Чикаго, просмотрел свой улов. Хотя, будучи химиком, он в общем-то разбирался в научных вопросах, теоретические выкладки Фукса по использованию расщепления ядра атомов для создания нового оружия были ему мало понятны. Выборочно прочитав некоторые положения, он спрятал листы бумаги в саквояж с металлическим запирающим устройством и надписью «врач». Материал Грингласса оказался более доступен и к тому же снабжен схемами, но почерк унтер-офицера разобрать было непросто. Через несколько минут чтения Голд убрал и эти документы, но в папку с надписью «разное».

Глядя сквозь запыленные окна вагона на плодородные поля, он поздравил себя с удачно проведенной операцией, сулившей приличные дивиденды. Время, истраченное им на непосредственные встречи, составило всего около часа: двадцать минут на Фукса а остальное – на два посещения Грингласса. Только супруги Грингласс получили 500 долларов, Фукс же от предложенных ему ранее 1500 долларов отказался наотрез, так что на этот раз ему ничего уже и не, предлагали. Размышляя об этом, Голд прикинул и собственные расходы, которые были прямо-таки мизерными. В поездах он брал верхнюю полку в спальных вагона, а вместо ресторанов питался бутербродами и тем, что покупал на платформах во время остановок. Угостив конфетами нескольких ребятишек, прыгавших в проходе, сказал, обратившись к их родителям: «У меня самого дома парочка таких же сорванцов». Затем снова отрешенно продолжал следить за ландшафтом за окном.

Вечером 5 июня Голд прибыл в Нью-Йорк как раз ко времени свидания с Яковлевым, сотрудником советского консульства, худощавым и очень нервным человеком, возраст – лет за тридцать. Встреча должна была состояться в Бруклине, там, где Метрополитен-авеню уходила в городской район Куй не. По пути туда Голд применил несколько трюков, чтобы избавиться от возможной слежки. Одним из них было углубленное чтение газеты на перроне станции метро – и прыжок в вагон в последний момент, когда уже закрывались двери. Встретиться обусловились в 22:00 часа. Когда же Голд пересекал небольшую боковую улицу, местность показалась ему пустынной и тревожной. Хотя он и был уверен, что за ним нет «хвоста», решил все-таки еще раз перепровериться.

Ровно в назначенное время в уже наступившей темноте Яковлев и Голд направились навстречу друг другу. Они шли медленно, чтобы в случае опасности разойтись в разные стороны. Но все было спокойно, и они, тихо поприветствовав друг друга, вместе обошли вокруг квартала, немного постояли, беседуя, затем обменялись газетами. В руках Голда оказалась обычная газета, Яковлев же вместе с газетой получил два конверта, плотно набитых документами. Этих материалов, вместе с предыдущими и последующими, было вполне достаточно, чтобы индустриально развитая держава, обладавшая необходимыми силами, средствами и научным потенциалом, могла создать собственную атомную бомбу.

По плану, согласованному еще в мае, опять встретились через две недели на конечной станции надземной железной дороги в Флашинге. Устроившись за столиком уютного бара, они довольно долго беседовали друг с другом. Яковлев, в частности, поинтересовался подробностями предыдущей поездки Голда. В конце встречи Яковлев сообщил Голду, что те два конверта были немедленно направлены в Москву и получили весьма высокую оценку. Особенно хорошей и очень полезной оказалась информация, полученная от Грингласса…

Когда через шесть лет Джон Дерри, председатель комиссии по атомной энергии, увидел чертежи Грингласса, эскизы с которых были в свое время получены Голдом, у него от удивления широко раскрылись глаза, и он воскликнул:

– Так это же и есть атомная бомба, почти совсем готовая!

А ведь он имел в виду не бомбу, испытание которой было произведено в Аламогордо, и не бомбу, сброшенную на Хиросиму, а третий ее вариант, ту, что бросили на Нагасаки, – бомбу имплозивного типа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.