Четыре кругосветки до Воздвиженки и обратно

Четыре кругосветки до Воздвиженки и обратно

Когда мы уезжали из Ленинграда, нашу «жилплощадь» — две комнаты в коммунальной квартире в Аптекарском переулке за Марсовым полем — забронировали через военкомат. На такую «бронь» имели право все офицеры, служащие на Дальнем Востоке и на Крайнем Севере. Это означало, что, хотя мы там и не будем жить, площадь у нас не отберут. А тогда это было реальной опасностью: ведь все жилье принадлежало государству, кого местные власти пожелают, того и поселят. Но когда мы получили в Воздвиженке отдельную квартиру, то папу предупредили, что они обязаны сообщить об этом в Ленинград, и бронь-то бронью, но лучше бы семье там время от времени появляться и возобновлять прописку. Об этом же настойчиво предупреждал в своих письмах дедушка. Поэтому все пять лет воздвиженской жизни мы с мамой два раза в год ездили в Ленинград и жили у себя на Аптекарском по месяцу — полтора. Когда же нас там не было, то в наших комнатах квартировала незамужняя и неустроенная мамина тетя Анюта. Всего мы проделали маршрут Ленинград — Воздвиженка и обратно девять раз, преодолев в общей сложности около ста восьмидесяти тысяч километров — четыре кругосветных путешествия, если считать по окружности экватора.

Раза четыре мы летали во Владивосток и оттуда самолетами. Обычно ехали поездом в Москву, а из тамошнего аэропорта Внуково — во владивостокские Озерные Ключи. Как-то дедушка по своим каналам пристроил нас на служебный рейс личного самолета Ли-2 командующего Тихоокеанским флотом. Адмирал прилетел на нем на флотский аэродром возле Пушкина, и обратно самолет отправлялся без него — зато с разношерстным комплектом «блатных» пассажиров, среди которых было и несколько офицерских жен с детьми. По дороге мы из-за нелетной погоды застряли на целые сутки на военном аэродроме где-то в районе Благовещенска. Вообще полеты на Дальний Восток даже регулярными рейсами «Аэрофлота» были в то время нешуточным приключением. Дальность полета Ли-2 и Ил-12 (а в последние годы Ил-14) была такова, что приходилось делать до семи-восьми промежуточных посадок, каждая из которых была для отважных пассажиров испытанием и нервов, и других систем их организмов. Ночью самолеты тогда не летали, и по пути, обычно в Иркутске или Новосибирске, устраивалась ночевка. Все отправлялись в предназначенную для этой цели аэропортовскую гостиницу, где мужская часть пассажиров принималась отмечать благополучное преодоление половины маршрута. Наутро следы этого отмечания можно было наблюдать не только на лицах, но и в салоне самолета после первой же болтанки. В последний наш полет вместе с папой из Владивостока в Москву я впервые увидал в иркутском аэропорту самолет Ту-104, который только начал летать из Москвы в Пекин с посадкой в Иркутске. Вид его меня страшно удивил, и я громко сообщил папе, что это же в точности наш воздвиженский Ту-16, только с иллюминаторами. Ох и досталось же мне — ведь это считалось Военной Тайной.

Но большую часть наших путешествий мы совершали поездом. Обычно ездили курьерским через Москву, хотя одно время курсировал и прямой поезд Ленинград — Владивосток. Но он был пассажирским и шел на целые сутки дольше. Кроме того, и маме и — понятное дело — мне нравилась пересадка в Москве. За эти годы мы основательно изучили московские магазины, побывали во многих музеях, а пару раз даже ухитрились сходить на дневные спектакли в Большом и в Театре оперетты. У мамы была в Москве подруга, жившая на Пресне, у трамвайной остановки «Новые дома». Несколько раз мы останавливались у нее на ночь, а дальше ехали уже на следующий день. Один раз вот так приезжаем — а никого нету дома. Позвонили в дверь соседям, те говорят, что Рита вчера куда-то уехала с чемоданом на такси — наверное, в отпуск. Потом выяснилось, что действительно уехала в Крым по «горящей» путевке и нам телеграмму об этом отправила, только мы не успели ее получить. Стоим мы на лестнице в раздумье, билеты-то на владивостокский поезд у нас только на завтра… Соседи предложили у них переночевать, но маме эта идея не понравилась, и мы решили ехать на Ярославский вокзал. Приехали и сразу к коменданту, у которого мы за предыдущие годы уже стали, можно сказать, завсегдатаями. Да еще и сувениры мы ему несколько раз привозили: рыбу кету и кедровые орехи прямо в шишках. Комендант предложил либо билеты перекомпостировать на сегодняшний поезд, либо устроить нас на ночь в гостиницу. «В гостиницу!» — стал я горячо шептать маме, и этот вариант она и выбрала — но только если недалеко от вокзала.

Оказалось не то что недалеко, а совсем рядом — гостиница «Ленинградская», сразу за эстакадой на Комсомольской площади. Даже ехать туда не пришлось, наши чемодан и сумку помог отнести очередной солдат из вокзальной комендатуры. Гостиница помещалась в одной из сталинских высоток и отличалась невиданным нами великолепием — сплошь мрамор, бронзовые люстры, канделябры и прочие прибамбасы, а портьеры и мебель — вишневого бархата. Номер нам достался на двадцатом этаже, и из окна открывался вид на все три соседних вокзала. Правда, окно это не открывалось, и в комнате было душновато, а на мамину жалобу дежурная посоветовала приоткрыть дверь в коридор. Но все равно мы были очень довольны и пожалели, что завтра уже уезжать и не удастся в этой гостинице пожить подольше. Впоследствии мне пришлось провести в московских гостиницах советской эпохи много месяцев и много чего повидать там такого, что заслуживало бы отдельного повествования.

В результате регулярных железнодорожных путешествий по Транссибирской магистрали я наизусть выучил расписание курьерского поезда № 3/4, чем со скромной гордостью удивлял соседей по вагону. Последовательность же станций (не всех, но большинства) помню до сих пор. На наших глазах могучие дымящие и парящие паровозы начали постепенно вытесняться не столь поражавшими детское воображение тепловозами и электровозами. Это совпало и с переменой формы железнодорожников, и с отменой их полувоенных званий — и я перестал мечтать о вожделенной карьере машиниста. Но и в дальнейшей жизни железная дорога время от времени напоминала о себе, и не только частыми и интересными поездками. Тут и учеба в Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта (хотя и по не путейской специальности), и незабываемое участие в международной железнодорожной выставке под Москвой, и «халтура» по обучению железнодорожных механиков, неожиданно полученная в нелегкий период жизни. В каждом новом городе, куда я попадаю по делам или в качестве туриста, первым делом отправляюсь на вокзал (если есть таковой, а если их несколько — так на все по очереди), осматриваю их и внимательно изучаю расписания поездов. И нет-нет, а снова ощущаю себя тем маленьким мальчиком, что разглядывал, задрав голову, такое вот расписание где-нибудь на станции Тайга.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.