Женщины драматурга
Женщины драматурга
Сначала я хотел назвать главку просто как «Женщины Ибсена». Но потом решил написать: драматурга. Ибо Ибсен выстраивал свои отношения с женщинами, как драматург, драматургически и без всякого хэппи-энда. В своих пьесах и драмах Ибсен смело ставил вопросы семьи и брака. Его героиня Нора из «Кукольного дома» говорит: «Прежде всего я человек, а потом уже жена и мать». И вся благополучная семья Хельмеров распадается. Нора уходит от мужа, оставляя детей. Для почтенных буржуа это было аморально, но для радикально настроенных женщин это была поддержка, недаром Ибсен сделался кумиром феминисток. Но это в своих произведениях. А как складывались отношения Ибсена с женщинами в его личной жизни?
Начнем с того, что в юности Генрик был чрезвычайно робок с прекрасным полом. В бытность его ученичества в аптеке он сошелся со служанкой Эльзой Йенсдаттер. Ей было 29 лет, Ибсену — 19, и неизвестно еще, кто кого соблазнил. А результатом соблазнения явился ребенок. Естественно, Ибсен не захотел узаконить свои отношения и решил поискать себе ровню. В Бергене он сделал предложение Рикке Хольст, однако отцу жених резко не понравился. Однажды он застал молодых в постели вдвоем и, как пишет один из биографов Ибсена, «позеленел от ярости». Реакция Ибсена? Он попросту сбежал и больше никогда не встречался с Рикке.
В l858 году Ибсен все же женился на Сюзанне Торесен, дочери священника, молодой женщине весьма энергичной и с весьма радикальными взглядами. Свою жену поначалу Ибсен называл «кошечкой», но она скорее была более крупным зверем — львом или пантерой и играла в семейной жизни Ибсена главенствующую роль, вполне возможно, что известности Ибсен добился благодаря именно ей. Она поддерживала и разделяла многие идеи своего мужа, и он говорил, что она — «именно такая натура, какая мне нужна». «Лишь когда я женился, — отмечал Ибсен, — жизнь моя стала более полной, содержательной».
В дальнейшем семейный корабль не раз попадал в жизненные штормы, его бросало и трепало, но он выстоял. Выстоял благодаря тому, что Ибсен как человек был отличен от Ибсена-драматурга. Это герои его драматических произведений могли принимать смелые решения и решительно рвать семейные узы и идти наперекор традициям и устоявшейся морали. Ибсен был не таким. «Я никогда не отличался особой храбростью», — признавался он сам. Его уделом были литературные фантазии, в своих пьесах он смело выходил за рамки круга. Что ни пьеса, то «безрассудство», — отмечал Ибсен в одном из своих писем. А вот в личной жизни доминирующим чувством был страх. Страх нового. Страх непредвиденных последствий. Страх потерять то, что имеешь и ничего не найти взамен.
Ибсену очень нравились девушки и молодые женщины, но нравились «чисто эстетически, как если бы он разглядывал картину или статую». Известность Ибсена, а потом свалившаяся на него слава сыграли с Ибсеном злую шутку: он оказался в кругу своих поклонниц, которые искушали его, соблазняли, будоражили. В него влюблялись молодые женщины, а он старался не отвечать на их чувства и превращал их в персонажи своих произведений. По всей вероятности, он избегал сексуальных отношении (возможно, в силу холодного темперамента, возможно, из-за страха осложнить себе жизнь) и предпочитал увлекаться на расстоянии, — и в этом случае он избегал всякого риска. Он любил мечтать стать очень богатым, купить лучший корабль в мире и отправится на нем в дальнее путешествие. А на корабле чтобы находились «самые прекрасные женщины в мире».
После рождения сына Сигурда отношения с женой Сюзанной изменились. Она по-прежнему поддерживала Ибсена как писателя. «Ты гениален, — говорила она. — Какое тебе дело до того, что пишет весь этот сброд!» Но физическая близость, судя по многим признакам, сошла на нет. Она стала всего лишь платонической подругой для драматурга, и он порой из-за этого впадал в длительные депрессии.
У Ибсена была история с Лаурой Килер, которая написала продолжение пьесы Ибсена под названием «Дочери Бранда». Они встречались в Германии, и Ибсен называл Лауру «ласточкой», однако никаких продолжений не произошло. Ибсен использовал Лауру всего лишь как прототип своей Норы.
В 1889 году в жизни Ибсена появилась 18-летняя Эмилия Бардах из Вены. Она, как говорится, по уши влюбилась в 60-летнего драматурга, заслужившего славу женского рыцаря и заступника женщин в литературе. Эмилия захотела отдать ему свою молодость и посвятить всю жизнь Ибсену. Стать музой, а еще лучше — легендой, чтобы их имена навечно были связаны вместе. Ибсен называл ее «майским солнцем в сентябрьской жизни». Эмилия приехала в Госсензас, где жили супруги Ибсен, с матерью, которая быстро нашла общий язык с фрау Ибсен — обе страдали одними теми же болезнями и недугами, — а в это время муж фрау Ибсен и дочь фрау Бардах вели между собою захватывающие дух беседы о глупостях, о смелых поступках, о безрассудстве и, конечно, о пламени любви. Они расстались, но стали обмениваться письмами. Эмилия ратовала за то, чтобы совершить «безумие» и соединить судьбы под солнцем любви. Ибсен никак не мог бросить стареющую подагрическую жену и в конце концов попросил Эмилию больше ему не писать и не ломать ему жизнь.
Тут следует, наверное, привести давнее высказывание мачехи жены Сюзанны по поводу Ибсена: «Было что-то забавное, но не изящное, скорее неуклюжее и трусоватое в его манере держаться, он боялся оконфузиться, стать предметом насмешек, он еще не научился презирать свое окружение, и потому ему недоставало уверенности в себе».
Со временем к Ибсену пришла уверенность, но страх перед манящей юностью остался. После отъезда венской искусительницы что-то заподозрила жена Ибсена, но он ее успокоил: «Готов торжественно присягнуть, что мне и в голову не приходили подобные мысли».
Позднее Ибсен назвал Эмилию Бардах маленькой демонической разрушительницей, которая заманивает и отнимает мужей у других женщин. Эмилия послужила прототипом для Гедды Габлер — героини ибсеновской пьесы, которая играла в опасную игру. Она коварна, завистлива и холодно жестока. Своего бывшего возлюбленного она толкает на самоубийство, но и сама под занавес сводит счеты с жизнью. Гедда — натура сложная, она любит исподтишка причинять несчастия другим и радуется от этого, мужчин она боится и презирает их. Так Ибсен переиначил характер Эмилии: любовь переплавил в ненависть.
Супружеская жизнь Ибсена с каждым годом усложнялась и от былой идиллии не осталось и следа. И не мудрено, что появилась еще одна другая. Этим последним проблеском солнца в жизни старого писателя стала молодая пианистка Хильдур Андерсон. Когда жена Ибсена куда-нибудь уезжала, все свое время он проводил с Хильдур. Эта связь длилась 9 лет. И свою первую встречу 19 сентября 1891 года Ибсен и Хильдур всегда отмечали, как самый светлый и радостный день жизни. Они были близкими духовными друзьями. Однако когда жена опять что-то заподозрила и почувствовала угрозу семейному «счастью», то Ибсен тут же порвал все отношения с Хильдур, как и в случае с Эмилией. Ибсен мог повторить горькие слова: «Мы потерпели фиаско и в амплуа любовников, и в амплуа героев».
Странно, но, когда пишешь об одном герое, почему-то вспоминаешь другого. Такая вот кинематографическая ассоциация из фильма «Простая история» — два персонажа в исполнении Нонны Мордюковой и Михаила Ульянова. Ульянов нерешителен, как Ибсен, и Мордюкова говорит ему с сожалением: «Хороший ты мужик, но… не орел!»
Генрик Ибсен никогда не парил орлом. В личной жизни он никогда не нарушал запреты и табу. Недаром ему принадлежит такой афоризм: «Чистая совесть — самая лучшая подушка».
У позднего Ибсена можно прочитать такую зарисовку, очень напоминающую автопортрет: «Перед источником… сидит отягченный грехами человек, который не может вполне стряхнуть с себя земной прах. Я называю эту фигуру раскаянием в загубленной жизни. Он сидит, погрузив пальцы в струю источника… чтобы омыть их… и его грызет и точит мучительная мысль, что ему никогда, никогда не удастся этого. Во веки веков не освободиться ему, не восстать для новой жизни. Он навеки останется в своем аду».
И еще одна цитата из Ибсена (непонятно к кому обращенная — к себе или к другим?): «Большинство людей умирают, так по-настоящему и не пожив. К счастью для них, они этого просто не осознают». Но Ибсен-то осознавал или старался не сознавать, ибо так было легче и спокойнее? Вопрос.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.