17. «ПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИ»
17. «ПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИ»
Этот фантастический роман появляется в 1864 году. Жюль Верн, вооруженный основательной научной документацией, готовит «С Земли на Луну».
«Пять недель на воздушном шаре» был романом чисто географическим, открывшим не одному французу, этому «господину с орденом в петлице, совершенно не знающему географии», существование обширных территорий Центральной Африки и великих озер Танганьики, Виктории и Чада.
Жюль Этцель-сын, перенявший дело отца, умершего в 1886 году, сообщает в письме от июля 1896 года о весьма поучительном в этом отношении инциденте, который произошел на съезде издателей.
«Три присутствовавших министра, — пишет он, — решили нам помочь и пустить пыль в глаза нашим иностранным собратьям, подчеркивая значение современной французской литературы. Все шло очень хорошо, Буше и Рамбо перебрасывались воланом, делая красивые выпады ракеткой, и игра пошла еще живее, едва лишь было упомянуто Ваше имя. Тут вмешался Аното и принялся рассказывать, как, сопровождая В. на Берлинской конференции по размежеванию сфер влияния в Африке, он, основательно знакомый с африканской проблемой, натолкнулся на полнейшее равнодушие или даже просто невежество своего начальника, который не желал ни отдавать себе отчета в необходимости иметь совершенно определенную точку зрения насчет французских притязаний, ни выбрать время, чтобы ознакомиться со всеми дипломатическими и особенно географическими документами, которых было в избытке. И особенное пренебрежение В. высказывал в отношении озера Чад, утверждая, что в детстве никогда не видел его на школьных картах».
«При упоминании о детстве, — говорит Аното, — я подумал, что, в конце концов, озеро Чад для меня — детское воспоминание, что благодаря «Пяти неделям на воздушном шаре» оно превратилось в наваждение и теперь возникло в инструкциях, которые я составлял по распоряжению министра, и что Верн, быть может, и на более пожилого человека повлияет так же, как на ребенка. Я побежал приобрести экземпляр «Пяти недель на воздушном шаре», а вечером сказал послу, что если он пожелает прочесть эту книгу, то у него составится должное представление об озере Чад. На следующий день он вернул мне книгу, в которой все страницы были разрезаны до конца. Я выиграл свое дело, а Жюль Верн, еще раз оказавшись провидцем, уже в первом своем романе определил границы Франции в Африке…»
Воображаемое путешествие, с помощью которого автору удалось заставить читателя, преодолев его естественную лень, ознакомиться с важнейшей документацией, показывает, в какой мере литература может стать способом приобретения информации. Правда, именно с этой точки зрения Жюля Верна долгое время расценивали скорее как популяризатора, чем как мастера слова. Но разве это утверждение общего характера не должно быть пересмотрено, и не должны ли мы быть благодарны ему за то, что он пробил брешь в искусственно возведенной границе между литературой и наукой?
Хороший писатель — своего рода иллюзионист. Прибегая к приемам, которые не должны бросаться в глаза, романист заставляет нас верить в истинность того, что он нам рассказывает. Если ему удается создать у нас впечатление, что мы присутствуем при действиях его персонажей в обстановке, которая перед нами предстает, значит, он отличный рассказчик.
Наш автор сумел вызвать у нас это ощущение присутствия, заставляющее нас видеть реальность в происшествиях воображаемых. В его вымыслах есть некая «объемность», придающая им не только правдоподобие, но даже истинность. Именно таким было впечатление читателей 1863 года, которые стали предполагать, что «Пять педель на воздушном шаре» — отчет о действительно совершенном путешествии. В Национальной библиотеке имеется весьма забавное письмо некоего господина Лефевра, который спрашивает Этцеля:
«Меня интересует один факт, по поводу его я хотел бы получить точные сведения, поэтому позвольте просить Вас о разъяснении, которое может оказаться мне очень полезным.
Речь идет об изданной Вами книге под названием «Пять недель на воздушном шаре». Прошу Вас, соблаговолите разъяснить мне: действительно ли доктор Фергюссон пересек Африку на воздушном шаре?»
Существуют весьма строгие критики, неодобрительно отзывающиеся о стиле Жюля Верна в узком смысле этого слова. И действительно, слишком увлеченный вымыслом событий для своих повествований, он порой допускал стилистическую небрежность, которой мог бы избежать, если бы не огромная работа, к которой себя принуждал. Но этой небрежности недостаточно, чтобы опровергнуть мнение Аполлинера, утверждающего: «Жюль Верн! Какой стилист! Сплошь существительные!»
В 1864 году вышло «Путешествие к центру Земли», в 1865 — «С Земли на Луну», «Гаттерас» же появился только в 1866 году. Если это последнее произведение — роман по существу своему географический, то два предыдущих относятся к иному жанру. Первый из них, как мы уже говорили, задуман в манере По, и чувства, охватывающие читателя, напоминают те, которые вызывают «Приключения Гордона Пима». Большая часть «этого безумного нисхождения» происходит в мире вполне реальном, где скалы — порождение геологических процессов, где вода, если даже она теплая, остается обычной водой и отнюдь не являет глазам всех оттенков пурпура, которыми она переливалась на острове Тсалал! Эта успокоительная обстановка позволит нам безо всяких подозрений проникнуть в мир странного.
Главный герой романа, Аксель, молодой человек, «по характеру несколько нерешительный», без всякого восторга покидает свое уютное жилище в Гамбурге, свои привычки, а также свою невесту по имени Гретхен, «которую он любит со всей немецкой уравновешенностью». Но именно эта девушка — очаровательная блондинка с голубыми глазами, с несколько твердым характером и «серьезным складом ума» — толкает его на это необыкновенное путешествие, речь о котором могла вообще зайти лишь потому, что не кто иной, как Аксель, нашел ключ, позволивший расшифровать документ Арна Сакнуссема. Гретхен, девушка с мужественным и требовательным сердцем, решает судьбу своего колеблющегося жениха, сказав ему: «По возвращении ты станешь человеком…»
Под водительством своего дяди Лиденброка Аксель пройдет через ряд испытаний, которые его укрепят…
Перенеся ужасные невзгоды и опасности, Аксель получит возможность заглянуть в прошлое и познать исчезнувший мир предыстории. Более того — он увидит человека, существовавшего до появления нынешней расы сынов Адама.
Отныне ничто человеческое не казалось ему невозможным и — «я забыл прошлое, я не страшился будущего».
Все пережитое Акселем — фантасмагория, и читатель в этом нисколько не сомневается, но что ему до того? Ведь он разделяет чувства, владевшие Акселем, его охватывает та же буря мыслей и ощущений, он переживает тот же кошмар. Незачем и задавать себе вопрос: правда ли все то, что он нам рассказывает? Кто, видящий сон, может сказать, что он не живет в некой реальности? Еще не определенная пока граница между истинным и воображаемым установится лишь после пробуждения. Так вот здесь мы усыплены неким волшебством и прожили в сновидении, которое закончится лишь тогда, когда Аксель перенесет последнее испытание.
Во время немыслимого подъема обратно на поверхность Земли, вызванного извержением Стромболи, мужество его слабеет, что дает повод его дяде преподать ему последний урок: «Пока сердце бьется, пока плоть его наша, я не допускаю мысли, чтобы существо, наделенное волей, позволило себе хоть на миг впасть в отчаянье».
Отправившись в свое путешествие из мрачной Исландии, он пробуждается «в одной из самых чудесных стран Земли, под лазурным небом Сицилии». Таким образом, тревога, терзавшая читателей, внезапно исчезнет в атмосфере яркого света, которая явится и апофеозом героя. В конце своих испытаний Аксель получает награду, завоевав свою возлюбленную. Сама Гретхен свидетельствует о полноте его победы: «Теперь ты герой, теперь тебе не придется расставаться со мной, Аксель». Их союз не будет теперь тусклым сожительством гамбургской мещаночки с робким молодым человеком, а соединением двух существ, закаленных испытаниями: Аксель пережил опасности своего драматического приключения, Гретхен — тоску и волнения разлуки.
История Акселя являет нам как бы краткую притчу о судьбе человеческой, изображение извечной тревоги и беспокойства человеческой души, прерываемых краткими периодами отдохновения, позволяющими человеку собираться с силами для новых деяний. Когда же поступки наши заводят нас в тупик и нас охватывает отчаянье, когда нас со всех сторон объемлет «чернота», мы сознательно или неосознанно взываем к некоему молчаливому божеству, отдавая себя в его руки. И этот отчаянный призыв с самого начала становится спасительным, так как вливает в нас мужество, необходимое для того, чтобы выжить…
Марсель Море провел очень тонкую параллель между этим произведением.и повестью Вилье де Лиль-Адана «Клер Ленуар», опубликованной в 1887 году в сборнике под заглавием «Трибюла Бономе». Он соглашается с мнением М. Другара, что старый датский писатель первой версии «Клер Ленуар», появившейся в 1867 году, в издании 1887 года ставший Бьорном Закнуссеном, есть не кто иной, как автор криптограммы из «Путешествия к центру Земли» Арн Сакнуссем — искаженное имя исландского ученого, родившегося в 1663 году, Арна Магнуссена. Из этого он делает вывод, что Вилье, перерабатывая «Клер Ленуар» для издания 1887 года, читал и перечитывал «Путешествие к центру Земли», а это тем более вероятно, потому что он употребил в новом тексте редкое слово ignivome (извергающий огонь), которое у Жюля Верна встречается довольно часто. Есть и другое объяснение: то же слово появилось в статье Леона Блуа о Гюисмансе в 1887 году, а как раз в это время Вилье, Леон Блуа и Гюисманс встречались каждое воскресенье. М. Другар отметил также, что Вилье написал крупное драматическое произведение, в котором герой, как и в «Путешествии к центру Земли», зовется Аксель.
Марсель Море искал в «Отчаявшемся» Леона Блуа и в «Навыворот» Гюисманса следы влияния Жюля Верна. Он приходит к выводу, что Гюисманс и оба его сотрапезника «зачитывались произведениями автора „Необыкновенных путешествий"».
«Пять недель на воздушном шаре» принесли автору славу. Можно не сомневаться, что и новое его произведение превозносилось и критиковалось в литературных кругах. Гюисманс, Леон Блуа и Вилье, которые любили все странное и даже загадочное, не могли не заинтересоваться романом, насыщенным близкой им символикой. В атмосфере этого подземного мира, построенного согласно требованиям нашего интеллекта, в образах населяющих его фантастических существ им слышался отзвук их собственных произведений, проникнутых самыми потаенными тревогами человеческой души.
Что же касается представления о земном шаре как о полой сфере — хотя Лиденброк обнаружил в нашем сфероиде только «частичную пустоту», — то оно возникает в воспоминаниях Акселя «о теории одного английского капитана, уподобляющего Землю полой сфере, внутри которой воздух светится, находясь под сильным давлением, и где два светила, Плутон и Прозерпина, совершают круги по своим таинственным орбитам». Быть может, он не ошибался.
В «Приключениях капитана Гаттераса» («Ледяная пустыня», глава 24) мы найдем более точные сведения — их дает доктор Клоубонни — об этом английском капитане, «по-видимому, капитане Сайннесе, предложившем Гемфри Дэви, Гумбольдту и Араго попытаться совершить подземное путешествие. Однако ученые отвергли его предложение!».
Нет сомнения, что Жюль Верн числил эту теорию среди тех химер, которые порождал этот пункт земного шара[45]. Нет сомнения и в том, что ее поэтическая сторона покорила его, ибо он тотчас же подхватил ее, написав «Путешествие к центру Земли».
Любопытную вещь отметил господин Саломон в «Познании литературы» (Ашетт, 1958): Жорж Санд опубликовала в 1864 году в «Ревю дэ дё монд», а в 1865 году отдельной книжкой псевдонаучное фантастическое повествование, «вдохновленное ее увлечением минералогией», единственный интерес которого — в его удивительном сходстве с «Путешествием к центру Земли». Название этого произведения — «Лаура».
Госпожа С. Вьерн с большой тонкостью отметила родство обоих романов и констатировала, что в основе сходства — общность темы морального возмужания. По-видимому, можно считать, что оба писателя вдохновились одной идеей.
Тут возникает вопрос о том, кто же на кого оказал в данном случае влияние. Жорж Санд написала «Лауру» в 1863 году и правила корректуру в 1864 году. Жюль Верн написал «Путешествие к центру Земли» в 1863 году и 1 августа 1864 года спрашивает, когда роман начнет печататься. Следовательно, обе книги написаны были одновременно. Санд не могла знать ни «Путешествия», ни «Гаттераса». Жюль Верн не мог читать «Лауру».
Не следует ли искать общий источник вдохновения у Этцеля? Издатель связан был личной дружбой с Жорж Санд. Если дружба между Этцелем и Жюлем Верном еще не была такой тесной, как впоследствии, то, во всяком случае, была уже достаточно прочна. Оба они виделись ежедневно. Добавим, что Этцель был даже заинтересован в том, чтобы его подопечный воспользовался преимуществами интеллектуального общения с кругом его друзей. Среди ученых в компании Этцеля был Сент-Клэр-Девиль, он мог в беседе упомянуть о теории Дэви и английского капитана, а этим воспользовалось воображение как Жорж Санд, так и Жюля Верна.
Характерно, что оба романа — и «Путешествие», и «Гаттерас» — задуманы были почти в одно и то же время. Один из них основан на столь точных географических данных, что как бы калькирует действительность, другой — вдохновлен фантастическими представлениями, которые критикует доктор Клоубонни. Оба, однако, развиваются в атмосфере тревожной и таинственной, передающей одно и то же душевное состояние их авторов. Кажется, что писатель, сожалея, что не может предаваться без конца поэтическим грезам, вызванным завораживающим воображение видением ледяных глыб, плавающих по водам Арктики, не смог удержаться от искушения тотчас же перенести эти грезы в другой роман, где мог выразить самые потаенные свои чувства, не будучи сдерживаем дисциплинирующими узами точного научного познания.
И раз уж мы упоминали здесь имя Вилье де Лиль-Адана, не стоит ли отметить, что такой же смутный трепет воодушевлял автора «Клер Ленуар», чей мистицизм одерживает легкую победу над педантом Бономе, который, несмотря на это, все же сохраняет вкус к сомнительного рода шуткам. Не этот ли конфликт между наукой и верой, намеченный Жюлем Верном еще в 1854 году в новелле «Мастер Захариус», питал в его творчестве поэтический идеализм? Известно, как восхищался он Бодлером, об этом он сам говорит в своей работе об Эдгаре По. Поэтому «Путешествие к центру Земли» следует читать, подходя к нему иначе, чем к географическим и научным романам Жюля Верна.
Должны ли мы сожалеть, что он не удержался на этом пути, который привел столько талантов к литературе, волнующей душу и воображение, но многими считающейся болезненной?
Мишель Кордэ дает нам ответ в «Исповеди родившегося в осаде»:
«Один человек оказал могучее влияние на детей, родившихся непосредственно до и после минувшей войны (1870), — Жюль Верн. Как должно быть благодарно ему это поколение. Он сумел устроить ему бегство из его глупейшей темницы. Он внушил ему любопытство — стремление узнать мир, вкус к научному знанию, культ мужества и энергии… Я глубоко уверен, что через столетие наши потомки не смогут объяснить себе, почему этот совершеннейший писатель, могучий поэт, воспитатель, наделенный магической силой, предтеча, чьи фантазии в их время будут уже воплощены в жизнь, не был осыпан самыми высшими почестями, какие только наша эпоха даровала своим великим писателям. И только наш невероятный страх показаться смешными, наше низменное раболепие перед законами моды, грязная изнанка, всегда имеющаяся там, где мы что-то освящаем, — только это все явится для них ключом к разгадке».
Если «дитя осады» сказал правду, мы должны порадоваться тому, что, утолив свою поэтическую тревогу и преодолев, подобно своему Акселю, все преграды сумрачного лабиринта, Жюль Верн вновь обрел чувство юмора и, повеселившись за счет знатоков артиллерии, поведал нам о весьма необычайном по тем временам путешествии на Луну!
Романист, так благополучно вырвавшийся из кратера Стромболи, был через десять лет обвинен неким господином Дельма, прозывавшимся де Понжест, в том, что, работая над «Путешествием к центру Земли», он сплагиировал его рассказ под заглавием «Голова Минервы», и ему было предъявлено требование уплатить 10000 франков штрафа. «Почему не 10 миллионов!» — вскричал он.
Рассказ этот был напечатан в «Ревю контампорэн» (вторая серия, том 35); герой его находит голову в гробнице на вершине горы. «Между двумя сюжетами, — объясняет Жюль Верн своему издателю, — не было и намека на близость», но «имелся один сходный момент, несколько удивляющий: местонахождение гробницы обнаруживается тенью, которую отбрасывает палочка при свете луны, а у меня тень горного пика при солнечном свете указывает на место, откуда начинается спуск к центру Земли. Вот и все! Рассказ господина де Понжеста кончается приблизительно там, где начинается мой роман!…»
«Даю вам слово чести, я понятия не имел о рассказе господина де Понжеста, когда писал „К центру Земли”».
Очень важно иметь в виду факт, что, обратившись за арбитражем в Общество литераторов, он был вынужден переменить юрисдикцию, потому что был осужден Обществом как плагиатор…
Процесс состоялся в 1875 году, господин де Понжест проиграл его и был приговорен к уплате расходов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.