ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ МОРЕ-ОКЕАН

ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ МОРЕ-ОКЕАН

План третьей экспедиции был продуман наилучшим образом, и именно поэтому новое плавание Адмирала привело к величайшим открытиям. По ряду признаков Адмирал заключил, что обширные земли, быть может даже один из выступов Азиатского материка, должны лежать к югу от ранее открытых им островов. Он основывался при этом на мнении покойного короля Жуана II, который полагал, что к западу от островов Зеленого Мыса имеются обширные земли и что лежат они в португальской части Атлантики, то есть к востоку от демаркационной линии 1494 года. В двух первых экспедициях корабли шли на запад примерно на широте Канарских островов, теперь Адмирал наметил иной маршрут. Путь к Индиям должен быть проложен градусов на десять южнее.

В сущности, единственным источником, в котором сколько-нибудь подробно описано третье плавание, — это письмо самого Адмирала королю и королеве. В известной степени его дополняют соответствующие главы трудов Фернандо Колона, Лас Касаса, Пьетро Мартира де Ангьеры и Овьедо. Горестным событиям 1499–1500 годов посвящено письмо Адмирала кормилице наследного принца Хуана[75].

Экспедицию с трудом удалось доснарядить весной 1498 года. В Севилье подготовлены были к плаванию шесть кораблей. Три из них должен был повести на Эспаньолу достойный кавалер Алонсо Санчес Карвахаль. До назначения в экспедицию он был советником муниципалитета в городе Басе и, судя по всему, большого опыта в дальних плаваниях не имел. Однако этот выбор был как нельзя более удачным. Карвахаль был действительно достойный человек, трудолюбивый и честный. Ему довелось затем стать близким другом и душеприказчиков Адмирала. Карвахаль должен был привезти в Индии новых колонистов и, в частности, подневольных переселенцев из числа преступников.

Основное ядро экспедиции составили три корабля — флагман, название которого не сохранилось (Адмирал называл его «нао», и надо думать, что это было судно типа «Санта-Марии») и две каравеллы — «Вакеньос» и «Коррео».

Все шесть кораблей вышли в плавание в последние дни мая из Севильи и 30 мая покинули гавань Сан-Лукар-де-Баррамеду.

Адмирал сперва зашел на острова Порто-Санто и Мадейру, где он не бывал уже много лет. 16 июня флотилия оставила рейд Фуншала и взяла курс на остров Гомеру. У берегов Гомеры Адмирал показал себя как лихой боевой командир. Он отбил кастильский корабль у французских пиратов. Прибыв на Гомеру, Адмирал отослал три корабля Карвахаля на Эспаньолу. С Карвахалем ушел недавно прибывший в Кастилию родич Адмирала Джованни Антонио Коломбо, который затем был тесно связан с семьей великого мореплавателя.

От Гомеры Адмирал пошел к острову Йерро, а оттуда отправился прямо на юг, к островам Зеленого Мыса.

Зеленым не был мыс на Африканском материке, зелеными не были и расположенные напротив него острова, Адмирала всегда удивляло, по какой причине эти пустынные и бесплодные земли получили такое «сочное» название. Доведаться об этом было не у кого: давным-давно умерли те португальские мореплаватели, которые открыли эти совсем не зеленые острова.

По Тордесильясскому соглашению кастильским судам не возбранялось транзитом заходить на острова Зеленого Мыса, которыми правил португальский комендант дон Родриго Алонзо. Но особой радости от посещения этих островов Адмирал и его спутники не испытали. На острове Бонависта, к берегам которого сперва подошли корабли, обитали несколько прокаженных — они тут лечились черепашьей кровью, а шесть-семь здоровых колонистов изнывали от невероятного зноя и безысходной тоски. На главном и столь же безотрадном острове этого архипелага — Сантьяго Адмирал пробыл восемь дней, а затем 4 июля 1498 года вышел в море и направился на юго-запад, чтобы выйти на широту Сьерра-Леоне.

Широту по Полярной звезде Адмирал определял, естественно, ночью, но и в ночное время он и все его спутники погибали от нестерпимого зноя, три дня стоял мертвый штиль, и от солнца не было спасения.

«Мне казалось, — писал Адмирал, — сгорят и корабли, и люди на них. Все сразу впали в такое смутное состояние, что не нашлось человека, который решился бы спуститься под палубу, чтобы взять посуду, или воду, или пищу».

Можно себе представить, какие муки испытывали моряки, если принять к тому же во внимание, что они отбывали вахту в одежде, и притом довольно теплой, — даже в этот зной они не считали возможным сбросить куртки и рубахи — обнажать грешное тело добрым христианам не полагалось ни при каких обстоятельствах.

19 июля подул попутный пассат, сразу стало легче дышать, и флотилия на всех парусах понеслась на запад. Снова Адмирал шел в струе Южного пассатного течения, на этот раз почти в самом его «стрежне».

Наблюдая за птицами, Адмирал все больше и больше склонялся к мнению, что король Жуан не ошибался, говоря, будто где-то к западу или к юго-западу от островов Зеленого Мыса есть большая земля. Неисчислимые птичьи стаи все время пролетали с запад-юго-запада на северо-восток. Да, огромная земля, бразильский выступ Южной Америки, была в те дни всего лишь в 900 милях к юго-западу от места, где находились корабли Адмирала.

К этой земле португалец Кабрал вышел в 1500 году, хотя направлялся он не в Новый Свет, а в Индию. Но законы течений в Южной Атлантике перечеркивают важнейшую аксиому Евклида. Из Лиссабона в Индию выгоднее идти не по прямой линии вдоль африканского берега, а гораздо более длинным путем — сперва до побережья Бразилии, а от него держать курс на юго-восток, к мысу Доброй Надежды. И хотя в 1498 году Бразилия еще не была открыта, Адмирал по опыту португальцев знал, что в тропической части Атлантики следует как можно дальше отходить на юго-запад, используя попутные течения и ветры.

Адмирал в довольно туманной форме объяснил, почему он все же пошел не на юго-запад, а на запад. По его словам, он стремился как можно скорее дойти до меридиана, пересекающего Море-Океан в ста лигах к западу от Азорских островов, ибо по ту сторону этой линии климат прохладнее и плавать легче, а уж затем отклониться к югу, но хоть в небе, после того как эта линия была пройдена, и появились заметные перемены, однако жара стояла такая же, как и прежде, и в силу этого и решено было идти и впредь западным курсом.

Адмирал рассудил верно, но, вероятно, не жара, а иные причины побудили его так поступить после того, как пройден был «заазорский» меридиан. Меридиан этот пересекает Атлантику в 35 градусах к западу от долготы Гринвича. На широте островов Зеленого Мыса он проходит в той части океана, где пассатное течение уже больше не отклоняется к югу, а следует прямо на запад. Поэтому на последнем, западном, отрезке маршрута третьей экспедиции выгоднее было не отворачивать к югу, а держать курс вест.

«В эти дни, — пишет С. Э. Морисон, — и Адмирал, и его матросы, должно быть, испытывали чувство восторга; мы можем это сказать потому, что проделали этот путь на нашей «Капитане». Корабли шли с прекрасной скоростью, словно неслись на крыльях, днем и ночью. В пассатах корабли обычно испытывают сильную качку, но в снастях поет свежий, настойчивый ветер, сапфирное море вскипает белыми барашками, огромные массы воды в могучем напоре откатываются вдоль борта назад, а клубящиеся пассатные облака летят и летят по небу бесконечной вереницей. Сердце моряка ликует, хочется петь, хочется кричать во весь голос. Широкую полосу в этих водах испанские моряки в старину называли Эль-Гольфо-де-лас-Дамас — Дамским заливом, — так легко там править кораблями, так чарующе мягок климат. Время от времени вдруг налетит сердитый шквал, но тут же стихнет, обрушив на вас долгий и безобидный ливень. За брасами и шкотами можно не смотреть целыми днями, разве что чуть сдвинешь их на блоке, чтобы они не перетерлись. Летучие рыбы и дельфины резвятся рядом с кораблем, на минуту к нам прилетают буревестники и другие птицы. По ночам, когда луны нет, паруса чернеют на усыпанном звездами небе, и по мере продвижения на юг перед взором встают новые звезды и созвездия: Канопус, Козерог, Арго с его Ложным Крестом и истинный Южный Крест, но большинство моряков в южных водах были впервые, и, вспоминая сонеты Эредии, можно представить себе, как они словно завороженные стоят у бортов и вглядываются в фосфоресцирующее тропическое море, считая, что его блеск и сверкание предвещает им золото Индий» (22, 146).

В книге С. Э. Mорисона места, посвященные пассатным морям, — подлинные поэмы в прозе. Только думается, что и Адмирал, и его спутники не разделяли безмятежной радости американского морехода-колумбоведа. С. Э. Морисон отлично знал, что быстрое пассатное течение вынесет его корабль к берегам Тринидада, он заранее проставил на отличной морской карте дату «приземления». Но флотилия Адмирала плыла по морской целине, и никто, даже сам Адмирал, не ведал, когда и где встретится первая земля. «Юнайтед фрут компани» и коннектикутские бакалейщики снабдили С. Э. Морисона набором фруктовых, мясных и рыбных консервов, у стюарда заготовлены были впрок всевозможные деликатесы и горячительные напитки. А моряки третьей экспедиции жевали протухшую солонину, им в сутки выдавалось полпинты отвратной воды, запасы ее были на исходе уже на девятый день плавания. Быть может, поэтому в письме Адмирала о третьей экспедиции не упоминаются ни клубящиеся пассатные облака, ни белые гребешки ласковых волн, ни яркие созвездия южного неба.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.