ПОЧЕМУ ЭЙНШТЕЙН СТАЛ АВТОРОМ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ?

ПОЧЕМУ ЭЙНШТЕЙН СТАЛ АВТОРОМ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ?

На заданный самому себе вопрос: «Почему именно я создал теорию относительности?» - Эйнштейн ответил в национально-ироничном духе: «Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой пространства и времени. По его мнению, он уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллектуально так медленно, что пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно, я мог глубже проникать в проблему, чем ребенок с нормальными наклонностями».

Ответ станет ясным, если рассмотреть общественно-политическую обстановку того времени. А это конец XIX века, в 1897 году состоялся первый сионистский конгресс. Движению, вышедшему из подполья, нужно было знамя. В свое время роль знамени подчеркивал известный финский писатель М. Ларни, который считал, что знаменем может быть и женская юбка; и чем выше это знамя, тем больше народу под ним собирается. Здесь же надо было создать образ - образ гения всех времен и только одного народа, образ, чей авторитет был бы на уровне Моисея, который вывел еврейский народ из Египта, на уровне Авраама - родоначальника евреев (кстати, основоположник легального сионизма - Теодор Герцль в «еврейской сотне» занимает даже не призовое, а только восьмое место).

И такой человек был найден. Все остальное было делом денег и техники. Деньги были, техника тоже.

«Имя его (Эйнштейна) превозносилось массами, зачастую не имевшими никакого представления о физике, и в особенности, конечно, евреями. Эта национальная подоплека хорошо чувствовалась, вызывала законное отторжение… »[56].

Следует остановиться на отдельных, видимых, создателях карьеры и построения авторитета Эйнштейна. Место в Бернском патентном бюро в 1902 году Эйнштейн получил благодаря отцу своего друга Марселя Гроссмана, у которого, в свою очередь, был друг Фридрих Галлер - директор этого бюро. В 1904 году в патентное бюро поступил и еще один друг Эйнштейна - М.Бессо. В 1909 году в Цюрихском университете открылась профессорская вакансия по курсу теоретической физики, на которую претендовали Фридрих Адлер, учившийся с Эйнштейном в политехникуме (написавший впоследствии критическую работу по эйнштейновской теории относительности), и Эйнштейн. И хотя Фридрих Адлер пользовался авторитетом, он отказался от должности в пользу «благодарного» Эйнштейна, который писал, что Адлер - человек неуравновешенный, интеллектуально бесплодный, упрямый мечтатель, чья склонность к самопожертвованию замешена на мазохизме, а готовность стать мучеником граничит со стремлением к самоубийству. Аналогичная история имела место в 1910 году, когда Эйнштейн претендовал на должность профессора Пражского университета. Здесь тоже сначала первым кандидатом был профессор физики из Технологического института в Брно - Густав Яуманн, который снял свою кандидатуру в пользу Эйнштейна.

Осенью 1922 года Эйнштейн был избран в Российскую академию наук по представлению А.Ф. Иоффе, П.П. Лазарева и В.А. Стеклова и в 1926 году получил диплом, подписанный президентом академии А.П. Карпинским. Отметим, того самого Иоффе, который своими глазами видел статью, подписанную совместно Эйнштейном и Милевой Марич. В 1930 году в США у миллиардеров брата и сестры Бромбергера и Фульд с подачи Флекснера возникла мысль о создании Института высших исследований в Принстоне, куда в 1933 году был приглашен Эйнштейн. Создатели института ставили целью освободить приглашенных ученых от каких-либо педагогических, административных обязанностей и материальных забот. Там без забот и без научных результатов проработал Эйнштейн до 1955 года, до самой смерти.

Он поселился в одном из коттеджей Принстона вместе с женой Эльзой, двумя падчерицами и секретаршей (старым другом семьи, а скорее, его личным, мягко говоря, другом) Элен Дюкас. Вместе с ними жил и молодой математик Вальтер Майер, приехавший в Америку в качестве ассистента Эйнштейна. В Принстоне Эйнштейн руководил группой ученых, состоящей в основном из его ассистентов в разные периоды жизни.

Помощники, консультанты, соавторы

О самом первом соавторе Эйнштейна - Милеве Марич уже говорилось выше. Как раньше отмечалось, математику в политехникуме преподавали видные ученые того времени А. Гурвиц и Г. Минковский (давший геометрическую иллюстрацию теории относительности). Но если Эйнштейна не интересовала математика, то его приятеля М. Гроссмана она интересовала, и Эйнштейн впоследствии привлек его к разработке математического аппарата общей теории относительности.

В 1905 году была опубликована работа «К электродинамике движущихся тел», которая заканчивалась словами: «В заключение отмечу, что мой друг и коллега М. Бессо явился верным помощником при разработке изложенных здесь проблем и что я обязан ему рядом ценных указаний».

В 1907 году в Берне у Эйнштейна появился друг - Я. Лауб, присланный известным ученым В. Вином для обсуждения проблем теоретической физики. Беседы с Лаубом привели к появлению трех совместных статей. Весьма плодотворными оказались эти «беседы».

В этом же году Эйнштейн пытается проникнуть в академические круги, предлагая свои услуги в качестве приват-доцента (лектора без постоянной зарплаты) университету Берна, но не был принят на работу, так как статью по теории относительности посчитали «невразумительной», и он не смог удовлетворить обязательному требованию, предъявляемому к приват-доценту - представить факультетскому начальству рукопись еще не опубликованной статьи. Но здесь опять ему на помощь пришел тот, кто раньше мешал: бывший научный руководитель по несостоявшейся диссертации профессор Кляйнер похлопотал перед Бернским университетом, и в 1908 году Эйнштейн получил свою первую академическую должность - он читал вечерние лекции студентам, на которые приходили от одного до трех человек.

«В 1908 году его бывший учитель Герман Минковский облек теорию относительности в более совершенную математическую форму», а Гроссману, чьими конспектами Эйнштейн пользовался в студенческие годы, заявил: «Гроссман, ты должен мне помочь, иначе я сойду с ума». «И Гроссман, как проводник с мачете в руках, стал прокладывать Эйнштейну путь через джунгли неевклидовой геометрии»[2]. В этом году Минковский выступает с докладом «Пространство и время» на 80-м собрании немецких естествоиспытателей и врачей в Кельне. Здесь Минковский говорит о том, что Лоренц ввел понятие «местного времени» и «воспользовался физическим содержанием этого понятия для лучшего понимания гипотезы сокращения тел». При этом Минковский не упоминает имени Пуанкаре. Зоммерфельд же в комментариях к опубликованному докладу отмечает, что Пуанкаре в своих работах рассматривал более общий случай, нежели Минковский. В 1909-1911 годах М. Гроссман разрабатывал проблемы неевклидовой геометрии для Эйнштейна и «вводил его в круг математических приемов, пригодных для решения новой физической задачи».

В том же, 1911 году Эйнштейн близко познакомился с Марией Кюри, Пуанкаре, Ланжевеном, Планком, Нернстом, Резерфордом и Лоренцем. Встречался Эйнштейн и с Фридрихом Адлером, с которым жил в одном доме.

Но эта история с уступкой места тоже не так проста, как и вся жизнь и деятельность Эйнштейна: Адлер посчитал, что профессор Кляйнер (бывший «дурак», а потом лучший друг и наставник) сделал все, чтобы должность досталась Эйнштейну, которого Кляйнер рекомендовал как ведущего физика-теоретика.

Вот как аукнулся Кляйнеру отказ поддержать диссертацию Эйнштейна - в течение ряда лет он был вынужден помогать научно и организационно создавать из последнего гения всех времен и одного народа. «Какими бы мотивами ни руководствовался Адлер, Эйнштейн получил должность, несмотря на антисемитизм, столь распространенный в Европе в начале века»[2].

Видимо, этот самый «антисемитизм» и привел к тому, что в том же 1909 году Женевский университет в честь своего 350-летия присвоил звание почетного доктора Эйнштейну. Таким образом, вопрос о необходимости защищать докторскую (по нашим стандартам - кандидатскую) диссертацию отпал сам собой, что и требовалось доказать. Эту церемонию доктор чуть было не пропустил, так как приглашение было написано по-латыни, а этот язык будущий гений так и не смог освоить. Так закончилась инженерная служба Эйнштейна в патентном бюро и началась его научная карьера. Но такое начало способствовало тому, что он получил уверенность «в собственной великой миссии», в результате его гордость стала граничить с высокомерием.

Немного сведений о Фридрихе Адлере, сыгравшем значительную роль в дальнейшей жизни Альберта Эйнштейна: он был сыном известного психиатра Виктора Адлера (подробнее о Викторе Адлере будет сказано ниже). О Фридрихе Адлере «Малая советская энциклопедия» пишет как об одном из «реформистских руководителей австрийской социал-демократии», «реакционные философские взгляды» которого были подвергнуты критике Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм». Фридрих Адлер был- признан виновным в политическом убийстве и приговорен к смертной казни (затем этот приговор заменили пожизненным заключением), а через два года он был освобожден из тюрьмы и вскоре стал депутатом австрийского Национального собрания. Во время тюремного заключения Адлера Эйнштейн «похвалил» своего «друга», сказав, что тот нашел себе в тюрьме занятие, изучая теорию относительности. Следствием такого изучения и стала критическая статья Фридриха Адлера, за которую сионистские друзья Эйнштейна пытались представить Адлера сумасшедшим. В Праге некоторые понятия геометрии, которые могли помочь Эйнштейну при обобщении теории относительности, преподал ему Г. Пик, он же натолкнул его на труды Г. Риччи и Т. Леви-Чивиты, обогатившие математический арсенал Эйнштейна.

Но самым близким из европейских физиков был Пауль Эренфест, его Эйнштейн считал блистательным физиком, общение с которым продолжалось больше двадцати лет. «Мы познакомились 25 лет тому назад. Он посетил меня в Праге, куда приехал прямо из России; как еврей, он был лишен там возможности преподавать в высших учебных заведениях…» («Памяти Пауля Эренфеста»).

В 1918 году Г. Вейль предложил геометризировать наряду с теорией тяготения и теорию электромагнитного поля, но впоследствии отказался от развития своей схемы, а Эйнштейн продолжал подобные попытки. Вейль вспоминал споры с ним и «сближал позднейшие построения Эйнштейна со своими первоначальными концепциями»[3].

В 1936-1938 годах ассистентом Эйнштейна был Л. Инфельд, тот самый польско-русский еврей, доцент Львовского университета, который просил в свое время рекомендацию у Эйнштейна. Совместная работа с Инфельдом была посвящена проблеме уравнений движения. В 1938 году вышла их книга «Эволюция физики», которую Эйнштейн даже не раскрывал, а в процессе подготовки к изданию не взглянул на корректуру.

Интересна история появления этой книги.

В 1937 году Инфельду, получившему стипендию в Принстоне на один год, было отказано в ее продлении, и ему пришла в голову мысль выпустить (совместно с Эйнштейном) книгу, на которую можно было получить аванс и прожить еще один год в Принстоне. Как отмечается в[3], эта книга для прочтения не требовала специальных знаний, но предъявляла «очень высокие требования к интеллигентности, способности к абстрактному мышлению, последовательности».

По мнению авторов, она не должна была создавать представления о принципиальном отличии науки от здравого смысла. Отметим, того самого здравого смысла, который позволяет объяснить космические явления, которые, как считалось, подтверждают общую теорию относительности, без использования этой теории. Но не всегда процесс создания научной работы с соавтором протекал без сучка и задоринки. Так, «один из его помощников, Яков Граммер, российский еврей с гротескно деформированным обликом, работал с Эйнштейном в течение нескольких лет и надеялся в конечном счете стать преподавателем»[4], Граммер обвинил Эйнштейна в том, что последний не выполнил обещания, поссорился с ним, уехал в Минск и впоследствии был избран в Белорусскую академию наук.

В 1944-1948 годах ассистентом Эйнштейна был Э. Штраус. В Принстоне одним из создателей математических приемов, применяемых Эйнштейном в общей теории относительности, был, как пишут биографы, итальянский математик Т. Леви-Чивита (довольно странная для итальянца фамилия, не правда ли?). К тридцатым годам закончилось формирование культа личности гения всех времен и одного народа. Фактически к этому моменту завершился грандиозный сионистский проект под кодовым названием «Эйнштейн», аналогом которому в русской литературе является Козьма Прутков. Но в отличие от Козьмы Пруткова от осуществления проекта «Эйнштейн» было больше вреда, чем пользы. В разное время соавторами гения были: В. Баргман, П. Бергман, В. де Гааз, Б. Гоффман, Я. Громмер, М. Гроссман, Л. Инфельд, И. Лауб, В. Майер, Г. Мюзам, В. Паули, Б. Подольский, В. Ритц, Н. Розен, де Ситтер, Э. Страус, Р. Толмен, А.Д. Фоккер, Л. Хопф, О. Штерн, П. Эренфест. Это, не считая разного рода помощников и консультантов. Вот вам и научное одиночество гениального ученого!

Отметим, что после переезда в Принстон у самого Эйнштейна появилась возможность за хорошие деньги заниматься любой наукообразной проблемой с одним условием - не позорить нацию! Помните: в советское время грузин купил «Запорожец», поставил под окном, а наутро его не обнаружил. Он купил новый, история повторилась. Купил третий «Запорожец» и оставил записку: «Братцы, дайте хоть покататься!» Наутро на месте «Запорожца» стояла «Волга» с запиской: «Катайся, сколько хочешь, но не позорь нацию!»

Нобелевская премия

В июле 1923 г. Эйнштейн выехал в Швецию на церемонию вручения Нобелевской премии, присужденной ему в ноябре 1922 г. В 1910 году он впервые был выдвинут на соискание Нобелевской премии по физике. Это сделал химик Вильгельм Оствальд, получивший эту премию в 1909 году, тот самый Оствальд, который не принял Эйнштейна на работу в 1901 году, а теперь был привлечен к рекламному проекту по принципу: кто нам мешает, тот нам и поможет.

При этом Оствальд именовал Эйнштейна создателем специальной теории относительности как самой перспективной теории со времен открытия закона сохранения энергии. Начиная с 1910 года, когда Эйнштейн был впервые выдвинут на Нобелевскую премию, его имя только два раза не фигурировало в списках кандидатов, с таким упорством продвигали сионистские круги своего кандидата в гении всех времен и одного народа.

В.Бобров[57] отмечает: «…активное проталкивание Эйнштейна в нобелевские лауреаты и его безмерное восхваление как якобы величайшего гения всех народов и времен - все это своего рода реверанс… за участие физика в сионистском движении на протяжении многих десятилетий».

Но здесь автор не совсем прав - это не реверанс, а закономерное завершение процесса под названием «рука руку моет». П. Картер и Р. Хайфилд пишут: «Нобелевский комитет отличался консервативностью и не хотел присуждать премию за теорию относительности: она все еще оставалась спорной и не была достаточно подтверждена экспериментальными данными. Эйнштейну… досталась премия, оставшаяся неврученной в 1921 году…»

И еще: «По иронии судьбы, он получил ее за открытие законов фотоэлектрического эффекта, то есть за теорию, выводы из которой, позднее сделанные другими учеными, вызывали у него раздражение всю оставшуюся жизнь».

Но, как известно: дают - бери, а бьют - беги! Или дареному коню в зубы не смотрят. Иначе смотрит на этот факт[3]: «Шведская академия и Нобелевский комитет боялись политического резонанса присуждения премии за теорию относительности, боялись неизбежной реакции со стороны Ф. Ленарда и иже с ним. Поэтому присуждение премии было сформулировано следующим образом: «Премия присуждается Эйнштейну за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики». Ф. Ленард сразу же направил в Шведскую академию наук резкий протест… Получив премию, Эйнштейн отдал всю сумму Милеве» (выделено мной. - В.Б.).

После Первой мировой войны Ф. Ленард стал одним из самых непримиримых научных противников Эйнштейна; «научным авторитетом Ф. Ленарда с его согласия прикрывались ярые антисемиты, нападавшие на теорию относительности» (от себя заметим - на теорию относительности в варианте Эйнштейна, а те, кто выступал против Эйнштейна, объявлялись антисемитами).

Необходимо отметить, что Картер и Хайфилд пишут о ф. Ленарде (после Первой мировой войны) как о будущем нобелевском лауреате. В действительности же Филипп Ленард стал нобелевским лауреатом в 1905 году за работы по катодным лучам, то есть в том году, когда имя Эйнштейна еще никому не было известно. Таким образом, протест Ленарда не был протестом неизвестного физика-«завистника», а это было квалифицированное мнение пятого по счету лауреата Нобелевской премии!

В национальном еврейском духе выдержана и следующая фраза из[4], «Сочетание антисемитского яда, исходившего от Ленарда, и замешательства со стороны части членов Нобелевского комитета объясняет, почему Эйнштейна продолжали отклонять на протяжении одиннадцати лет - с 1910 по 1921 год» (выделено мной. - В.Б.).

Но это никак не объясняет того факта, что, несмотря на сионистское давление, премия за теорию относительности Эйнштейну так и не была присуждена! Однако поступок Ф. Ленарда не был забыт, и в 1933 году «среди некоторых физиков циркулировал план избавления от антирелятивистской опеки Ф.Ленарда: они надеялись скомпрометировать чистоту его собственного происхождения, порывшись в архивах Братиславы, где жили предки маститого адепта арийской физики»[3].

Эту фразу следует понимать так: научный спор сторонники Эйнштейна пытались разрешить с помощью доноса в гестапо! Сам же Ф. Ленард в это время писал: «Наиболее важный пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы представляет Эйнштейн со своими теориями и математической болтовней, составленной из старых сведений и произвольных добавок» (там же).

Что отсюда следует?

1. Ф. Ленард приписывал приоритет в этом открытии погибшему на войне талантливому теоретику Ф. Газенёрлю.

2. Кому-то в Шведской академии наук, видимо, был дан строгий наказ - под любым предлогом присудить Нобелевскую премию Эйнштейну.

3. Какова причина столь благородного поступка - передачи всей денежной суммы премии бывшей жене, для которой в свое время «…научные интересы Эйнштейна… становились все более далекими». Только ли желанием побыстрее получить развод?

4. Или это была плата за молчание о том, как «создавалась» теория относительности?

В формулировке о присуждении премии, в частности, сказано: «за открытие закона фотоэлектрического эффекта». Рено де ля Тай писал: «Теория относительности, открытая в 1904 году, была признана научным сообществом начиная с 1915 года. Никакая Нобелевская премия никогда за эту теорию присуждена не была.

Причина понятна: тот, кто первым сформулировал принцип относительности, умер в 1912 году. Это был Анри Пуанкаре». Видимо, понимая слабость научного авторитета Эйнштейна, Борн сказал: «Я думаю, что он был бы одним из величайших физиков-теоретиков всех времен, даже если бы он не написал ни одной строчки о теории относительности».

Спрашивается, за что?

Сам же фотоэлектрический «эффект был открыт в 1886 г. Генрихом Герцем и не укладывался в рамки волновой теории света» (выделено мной. - б.Б.). Гипотеза Эйнштейна позволила объяснить фотоэлектрический эффект. Так называемый внешний фотоэффект, открытый Г. Герцем в 1887 году, был экспериментально проверен А.Г. Столетовым в 1888 году, который установил первый закон фотоэффекта, кстати, почему-то не названный законом Столетова. Первый закон фотоэффекта Столетова формулируется так: максимальный фотоэлектрический ток (ток насыщения) прямо пропорционален падающему лучистому потоку.

Русский физик А.Г. Столетов и внешний фотоэффект

В 1872 году при Московском университете открывается физическая лаборатория, устройству которой много сил и средств отдал профессор университета Александр Григорьевич Столетов.

Это была первая в России учебно-исследовательская физическая лаборатория. Теперь русским ученым не надо было ездить за границу, чтобы проводить необходимые опыты! В 1888 году Александр Григорьевич Столетов начинает исследование фотоэффекта, открытого за год до этого Герцем. Эти исследования принесли Столетову мировую известность и продолжались два года, с февраля 1888 по июль 1890 года. Здесь можно только удивляться, как много было сделано за этот период человеком, занятым в основном преподавательской деятельностью.

Повторив опыты Герца, Видемана, Эберта и Гальвакса, в дальнейшем Столетов разработал новую методику, позволившую построить количественную теорию фотоэффекта. С помощью разработанной им установки Столетов изучал различные стороны фотоэффекта. На основании результатов своих экспериментов он делает следующие выводы: необходимым условием фотоэффекта является поглощение света материалом катода.

Меняя напряжение на электродах, Столетов получает вольтамперную характеристику фотоэлемента: фототок возрастает с увеличением напряжения между электродами, а малые токи пропорциональны напряжению; начиная с некоторого значения напряжения фототок практически не меняется при увеличении напряжения, то есть фототок стремится к насыщению.

Будучи уверенным в том, что величина фототока связана с освещением, Столетов проводит серию опытов с целью установить эту зависимость. Меняя силу света источника, он определил, что величина фототока насыщения пропорциональна световому потоку, падающему на катод.

В своих опытах ученый вплотную подошел к установлению законов электрических разрядов в газах. Теорию таких явлений построил английский физик Таунсенд, использовав полученные Столетовым результаты. Интересная деталь биографии А.Г. Столетова - президент Академии наук великий князь Константин не допускает кандидатуру Столетова до баллотировки в члены академии, объясняя свое решение «невозможным характером» претендента. Отметим, что, если бы подобное случилось, допустим, с Эйнштейном, это было бы квалифицировано как проявление антисемитизма!

Механизм внешнего фотоэффекта был разъяснен в основных чертах Эйнштейном на основе квантовых представлений о природе света - появление тока при освещении вещества коротковолновым излучением; он предложил рассматривать фотоэффект как результат соударения единичного кванта электромагнитного излучения - фотона (название, появившееся в 20-х годах) с электроном (фотон при этом отдает всю свою энергию и прекращает существование). Масса покоя фотона равна нулю. Квант электромагнитного излучения содержит энергию, равную произведению частоты на постоянную Планка. Это понятие М. Планк использовал для объяснения феномена свечения раскаленных тел.

Вот как представлены достижения Эйнштейна в области фотоэффекта в сборнике «100 великих ученых»[15]: «Во второй работе предлагалось объяснение фотоэффекта. Эйнштейн предположил, что некоторые металлы могут испускать электроны под действием электромагнитного излучения. В данном направлении стали работать сразу два ученых: француз Филипп Делинар и немец Макс Планк» (курсив мой. - В.Б.).

Заметим, что упомянутая статья была написана Эйнштейном в 1905 году, и вспомним, что сделал в науке Макс Планк.

Макс Планк

Макс Планк (1858-1947), лауреат Нобелевской премии (1918 год), в 1900 году установил формулы распределения энергии в спектре излучения абсолютно черного тела (закон Планка). «Особо важное значение для дальнейшего развития физики имело введенное М. Планком представление о прорывном, квантовом обмене энергией между излучающими системами и полем излучения»[ 15], то есть создание квантовой теории излучения.

Планк установил, что свет с определенной частотой колебаний должен испускаться и поглощаться порциями, причем энергия каждой такой порции равна частоте колебания, умноженной на постоянную величину (константу), получившую название постоянной Планка. «14 декабря 1900 года Планк доложил Берлинскому физическому обществу о своей гипотезе и новой формуле излучения. Введенная Планком гипотеза ознаменовала рождение квантовой теории, совершившей подлинную революцию в физике. Классическая физика в противоположность современной физике ныне означает «физика до Планка»».

И далее - «Планк отнюдь не был революционером, и ни он сам, ни другие физики не сознавали глубокого значения понятия квант. Для Планка квант был всего лишь средством, позволившим вывести формулу, дающую удовлетворительное согласие с кривой излучения абсолютно черного тела… он с удовольствием отметил первые успехи квантовой теории, последовавшие почти незамедлительно».

В формулировке о присуждении Максу Планку Нобелевской премии по физике было указано: «8 знак признания его заслуг в деле развития физики благодаря открытию квантов энергии» (выделено мной. - В.Б).

Как было сказано на церемонии вручения премии, «теория излучения Планка - самая яркая из путеводных звезд современного физического исследования, и пройдет, насколько можно судить, еще немало времени, прежде чем иссякнут сокровища, которые были добыты его гением»[15].

Но, как отмечал в свое время советский академик Г.С. Ландсберг[27], в явлениях фотоэффекта есть черты, говорящие в пользу классических волновых представлений о свете. Эти явления особенно отчетливо выступают при исследовании зависимости силы фототока от длины волны.

Эйнштейном был установлен «второй закон фотоэффекта» - «закон Эйнштейна» (максимальная энергия фотоэлектронов линейно зависит от частоты падающего света и не зависит от его интенсивности).

А теперь попробуйте спросить: «За что Эйнштейн получил Нобелевскую премию?» у сотни выпускников высших учебных заведений. Ответ будет почти единогласным: «За создание теории относительности!»

А вот мнение Эльзы о своем муже и о науке вообще:

«Посетив обсерваторию Маунт-Вильсон, Эйнштейн и Эльза заинтересовались гигантским телескопом. «Для чего нужен такой великан?» - спросила Эльза. «Цель состоит в установлении структуры Вселенной», - ответил директор обсерватории. «Действительно? Мой муж обычно делает это на обороте старого конверта». Вопрос этот был задан, хотя в кабинете Эйнштейна стоял телескоп, принадлежавший «бакалейщику, ранее жившему здесь. Приятная вещь. Я его берегу как игрушку» (Эйнштейн). Следовательно, Эльза Эйнштейн просто ваньку валяла, но делала это совершенно целенаправленно, мол, мой муж может все! Снимая пенки и сливки с теории относительности в течение почти сорока лет (сейчас бы сказали: с тупой настойчивостью кретина), Эйнштейн пытался создать единую теорию поля, то есть теорию, объясняющую все физические явления, «но уровень развития физики в то время не позволил продвинуться так далеко».

В действительности вместо расширения круга изучаемых форм движения Эйнштейн пошел по тупиковому пути - пытался все многообразие форм движения свести к одной, что в некотором смысле напоминает поиски философского камня, который призван все многообразие веществ сводить к золоту.

Или у него просто не было способностей для организации и ведения научной работы, когда для этого появились материальные возможности? Б. Кузнецов отмечал, что принстонский период жизни Эйнштейна характеризовался резким сужением непосредственных связей с людьми, близкими ему по профессиональным интересам, и столь же резким расширением связей с теми, кто был далек от физики и научных исследований.

В конце сороковых - начале пятидесятых годов потеря близких людей заставляла его все чаще вспоминать об умерших еще в тридцатые годы друзьях, особенно часто возвращался он к памяти об Эренфесте. Эйнштейн говорил о нем: «8 последние годы это состояние обострилось из-за бурного развития теоретической физики. Всегда трудно преподавать вещи, которые сам не одобряешь всем сердцем; это вдвойне трудно фанатически чистой душе, для которой ясность - все. К этому добавилось всевозрастающая трудность приспосабливаться к новым идеям, трудность, которая всегда подстерегает человека, перешагнувшего за пятьдесят лет…»

«У Эйнштейна разрыв между запросами науки - построением единой теории поля - и возможностями однозначного и ясного ответа не был таким трагическим. ..»[3].

Антонина Валлентен отмечала: «Драма, наметившаяся в счастливые годы постоянной связи с современной мыслью, теперь становилась все более напряженной. Это не был разрыв поколений, из которых одно представляет дерзновенную мысль, а другое защищает старое и напоминает неподвижный камень у покинутой дороги. Драма Эйнштейна была драмой человека, который вопреки возрасту следует своим путем, становящимся все более пустынным, в то время как почти все друзья и молодежь объявляют этот путь бесплодным и ведущим в тупик».

Здесь можно не согласиться с Валлентен: скорее в поведении Эйнштейна верх над разумным состоянием брало старческое упрямство, нежелание и неумение (характерное для него всю жизнь) признать свою неправоту, в то время когда общественность считала его великим всезнайкой. Как отмечают Картер и Хайфилд, научные труды Эйнштейна «все больше теряли точки соприкосновения с современными ему исследованиями. Его воззрения, в особенности его упорное неприятие квантовой теории, превратили его из творца, опередившего свое время, в одиночку-маргинала. Эйнштейн говорил Леопольду Инфельду, что коллеги воспринимают его скорее как реликт, чем как работающего физика…»