Война по зубам не каждому…

Война по зубам не каждому…

И тут началось то чего все так боялись, но что должно было неизбежно случится под командованием нашего командира «Ястреба». Он засунул всех, включая филинов, внутрь БТРа и приказал закрыть все люки. К счастью этот приказ никто не стал выполнять, поскольку мы знали, что сделает с нами избыточное давление кумулятивной струи в случае попадания из РПГ. Мы отъехали метров на триста от базы и уже подъезжали к въезду на первую дамбу, когда сквозь бойницу я увидел вспышки на крыше одного из зданий во дворе, которого росло большое разлапистое дерево. Несколько пуль взбили фонтаны песка у нашего БТРа, следующие звонко ударили о броню. С мешков, которыми был экранирован борт, полетела земля.

По нам ведут огонь! — крикнул я — Огневая точка — Третий дом по улице, с крыши рядом с большим деревом! — лучше я бы этого не делал, но сработал рефлекс. Огонь стрелкового оружия не мог нам повредить. Нет, чтобы увеличить скорость, БТР встал как вкопанный на совершенно открытом месте. Дальше — хуже. Вместо того что бы скомандовать «ОГОНЬ»! Взводный, прикипев к командирскому прибору наблюдения, спросил:

— Где? — Этот чертов КПН сроду никто не чистил, и он так забит иракской пылью. После боя я посмотрел — в НЕГО НИХРЕНА НЕ БЫЛО ВИДНО!!! К тому же БТР стоял под таким углом, что прибор просто не поворачивался туда. Нас продолжали обстреливать. На этот раз это увидели все кто сидел по правому борту. Теперь стреляли еще и с крыши углового здания, а также из-под стоящего бензовоза. Когда по броне звякнуло еще несколько раз, взводный сделал то, за что потом его возненавидел весь взвод. Вместо того что бы принять решение самому, вопреки здравому смыслу и всем инструкциям по применению силы, согласно которым он был обязан сразу же дать команду на открытие огня, он начал вызывать оперативного дежурного по батальону:

— 695…

— На прийоме…

— 695, я Ястреб, попал под обстрел, разрешите открыть огонь?

Но 695-й видимо или не услышал, из-за галдежа в эфире, либо не захотел отвечать, здраво рассудив, что командиру на месте должно быть виднее.

— 695, Прийом? 695, я Ястреб прийом, 695, огонь разрешаешь? — продолжал надрываться в рацию КВ. И нам:

Миша (наш пулеметчик КПВТ), ты видишь? Я ни хрена не вижу!

Но мы-то видим!!! Разве этого недостаточно? Тут нас выручили американцы. Два Хаммера стоявших правее нас, видимо увидев, что мы попали в переплет, при этом сами ни хрена не стреляем, врезали со своих крупнокалиберных пулеметов, возле углового дома земля взорвалась фонтанами песка. Миша, увидев куда лупят американцы и видимо поняв что если сейчас же не преломить ситуацию это может кончиться плачевно для всех заорал:

— Вижу!

Только после этого Ястреб родил команду.

Помню огромное чувство облегчения, и радостной ярости в ту секунду, когда я нажал на спуск. Уж очень не хотелось быть беспомощной живой мишенью. Мы влупили с правого борта по всем местам, откуда велся огонь. Стрелять было неудобно, мы мешали друг другу. В этот момент я поблагодарил Бога за то, что рискнул втайне от начальства пристрелять автомат. Что-то черное свалилось с крыши с того места где я в первый раз увидел огневую точку. Кого-то, похоже, завалили. Огонь в нашу сторону на время затих.

Прямо напротив нас, по подразделениям, находившимся в городе, били духовские гранатометчики. Самих стрелков не было видно, но их позиции были четко видны по поднимавшимся облакам пыли и белого дыма. Если уж взводный решил тут стоять, то следовало хотя бы съехать с дороги, пока кто-то из них не развернулся и не влупил по нам. Это позволяло прикрыться насыпью и немного уменьшить силуэт нашего БТРа. За насыпью можно было бы высадить и пехоту.

Но взводного видимо перемкнуло и происходящее далее вообще не лезло ни в какие ворота. В ответ на это предложение он заявил:

— Нельзя брат, мы там застрянем.

Был у нас в роте случай когда, преследуя какую-то машину, БТР слетел с дороги в сторону реки, и увяз практически до половины. У взводного видимо развилась фобия на это счет. Не веря собственным ушам, я распахнул люк и уставился на землю рядом с дорогой. Обычный твердый грунт, в пыли видны следы колес БТРов и БРДМов, Более того в ста метрах правее спрятавшись на насыпью стоят два американских джипа, хоть бы на сантиметр просели. Об увиденном я немедленно доложил командиру, но тот продолжал настаивать на своем. Застрянем и все!

Более того он почему-то приказал развернуться и ехать обратно. Мы проехали метров тридцать и снова встали посреди дороги. Увидев наши непонятные маневры, духи снова открыли огонь в нашу сторону. И снова непростительно долго командир не разрешал стрелять. Наконец сосредоточенным огнем двух КПВТ и стрелкового оружия мы снова заставили духов заткнуться. В этот момент Миша срезал огнем гранатометчика некстати выскочившего из-за укрытия. Из ствола его гранатомета вывалилась граната. Пороховой заряд загорелся, наверное, пробитый трассером и она завертелась волчком, разбрасывая искры. После того как на него начал орать весь десантный отсек командир наконец согласился что лучше все таки съехать с дороги.

Прикрывшись насыпью, мы почувствовали себя увереннее. Среднее расстояние до ближайших домов, из которых по нам велся огонь, было метров 350–400, то есть достижимое для гранатометного огня. Тем не менее, взводный продолжал мариновать нас в машине, что снижало нашу огневую мощь, поскольку стрелять мог только борт, обращенный в данный момент к противнику. Особенно хреново было Максу, со своей СВД он просто не мог развернуться внутри. К тому же мы плохо контролировали обстановку вокруг себя. Хорошо хоть что сзади справа была территория базы, слева сзади метрах в 500 кучно располагалось несколько домов, но никакой активности противника с этого направления не наблюдалось. То есть за тыл можно было быть более-менее спокойным. БТР второго отделения в этот момент оказался левее. Правый фланг прикрывали первый блокпост и два американских Хаммера «Дельты». У американцев было несколько стрелков, два тяжелых пулемета и снайперская пара. Этих огневых средств было более чем достаточно. Нам тут в принципе было делать уже нечего. Подавив обстрелявшие нас огневые точки, мы должны были выполнять приказ и ехать дальше, но у командира было другое мнение этот счет.

Судя по интенсивности стрельбы и радиопереговоров, бой в городе вступал в самую яростную фазу. Разрывы РПГ звучали один за другим. Духовские гранатометчики обстреливали наших, стоявших между второй и большой дамбой через Тигр. Самих стрелков не было видно, (они находились в небольшой яме) но их позиции отчетливо демаскировались облаками белого дыма, и тучей пыли поднимавшейся от выстрелов. Не видеть их мог только слепой. Они работали от углового дома, возле которого торчал заметный ориентир — три высоких пальмы, и из небольшого сада правее здания школы. Из эфира тоже постоянно слышались целеуказания в этот район. Мы предложили обстрелять их из РПГ и ГП-25, поскольку стрелковым оружием их было не достать, видимо в этот момент он заорал то, от чего у меня волосы встали дыбом!

— Куда ты собрался стрелять? Ты в тюрьму сесть захотел?

На секунду повисла пауза. Между строк это воспринималось как «Ты хочешь, что бы я из-за тебя в тюрьму сел?». Эти слова ясно показали, что командир до сих пор отказывался понимать очевидное — игры в «миротворчество» закончились, началась война и действовать надлежит соответственно. «Не спросят ли с меня потом за это?» — эта мысль читалась во всех его поступках. Стало ясно, что ни в какой город мы дальше не поедем, и ни приказ командования, ни чувство ответственности, ни даже то, что в городе вел бой его друг Дольф, не заставят нашего командира продвигаться дальше. Более того опасаясь как бы кто-то не услышал в эфире его позывной, он перестал выходить на связь со второй машиной, не говоря уже о связи с вышестоящим командованием. Напрасно пытался докричаться до него Сашка, командир второго отделения, стремясь получить хоть какую-то команду. Словно приклеившись к ПНу, он делал вид, что не слышит ни рации: «Ястреб», я «ястреб-2», что мне делать»? ни наших издевок: «Какого хрена мы тут стоим?». Как Саня потом рассказывал, — Я просто плюнул, и понял, что рассчитывать придется на себя.

Что должен в первую очередь сделать командир, чтобы принять решение? Он должен оценить обстановку. Для того что бы ее оценить нужно было как минимум осмотреться, а как же ее оценишь если нет сил высунуть голову из БТРа, а изнутри ни фига не видать? Мы намекали ему, что нужно хотя бы связаться с теми, кто вел бой в городе, что бы они хоть примерно сориентировали его, где стоят они, где противник, в какого направления ведется обстрел. И куда нам лучше подъехать, что бы им помочь. На фоне этого бардака меня поразило, как грамотно и спокойно работал командир второго отделения.

Этот 20 летний пацан, подписавший контракт сразу со срочки, мог бы дать фору многим офицерам. По крайней мере было видно, что башка у него варит в пять раз быстрее и командовать он не боится. Не дождавшись вразумительных команд от взводного, он высунулся из люка, осмотрелся, нашел в ста метрах левее нас пустующий капонир, загнал туда БТР, почти до половины спрятав его за насыпью, высадил пацанов, смотрю я как они укрылись — милое дело. Справа БТР, слева и спереди насыпь капонира, ну натуральный окоп.

От огня нашего пулемета загорелся бензовоз, припаркованный в начале улицы. В небо устремился столб черного дыма. В самом доме тоже начался пожар. Видимость сильно ухудшилась, чем не преминули воспользоваться духи. Огонь их гранатометов усилился. В нашем БТРе назревал бунт. Макс решил вылезти наверх и, спрятавшись за открытым люком начал вести наблюдение. Должен сказать, что нам повезло с оптикой. Помимо Макса с СВД и Михи с пулеметом было еще два бинокля — один командирский и мой личный. Это позволяло нам существенно увеличить эффективность наблюдения за полем боя. Вскоре, Макс наконец-то увидел свою цель и доложил об этом, но пока командир «думал», цель скрылась. Макс сделал выводы и в следующий раз сразу заорал «Огонь!!!» и начал стрелять, пораженный им боевик упал, но по его целеуказанию открыли огонь и остальные. Добавили жару и американцы. Три крупнокалиберных пулемета и несколько автоматов бьющие в одну точку… Короче, когда пыль осела, от боевика ничего не осталось. Но командир команды так и не дал. Лишь когда стрельба прекратилась, он спросил:

— Парамон ты стрелял?

— Да…

— Молодец.

Это был последний результат, который дал наш взвод в этом бою. В дальнейшем мы еще несколько раз открывали огонь, но в целом наши последующие действия были малоэффективны. Духи на виду не показывались, и по нам огонь не вели. Мы стояли на том же месте, изредка переезжая вправо-влево, и практически не открывали огня. Примерно через два часа боя у нас появилась воздушная поддержка. Сначала, над городом кружили польские вертолетчики, чуть позже к ним присоединились два «Апача», а высоко в небе барражировал американский штурмовик, выпуская тепловые ловушки. Не обошлось без курьезов. В ходе боя неоднократно проходила информация, что боевики используют для подвоза боеприпасов гражданские машины. Когда Миха увидел, что в районе горящего бензовоза бегают какие-то мужики с чем-то металлическим в руках, он, недолго думая, нажал на гашетку. Оказалось, что это пожарные приехали тушить бензовоз. Как он ни в кого не попал тогда, ума не приложу. Пули взбили насколько фонтанов вокруг них, но никого не задели. Стоявшие правее американцы видели пожарную машину, из которой они выскочили, и закричали нам, чтобы мы прекратили огонь. Впрочем, пожарные тоже оказались «в пушку». Насколько дней спустя когда Дольф проводил зачистку зданий, из которых нас обстреливали из здания пожарной части выгребли целый арсенал.

В итоге у нас лопнуло терпение, мы вылезли из БТРа и укрылись за его броней. Взводный продолжал сидеть внутри. Стрельба несколько раз разгоралась, то снова затухала. Боевики пополняли боекомплект, и все начиналось снова.

Примерно в четыре часа вечера, метрах в 70 от второго БТРа раздался хлопок, облако пыли разбежалось, словно круг от брошенного в воду камня. Через пару секунд еще один взрыв. Метров на 30 ближе. Минометчик Санек в темпе сменил позицию и больше к нам ничего не прилетало. Духи перенесли огонь на СИМИК.

Мимо нас по дороге на базу проехали БТРы разведроты, пара «Бардаков» военной полиции и 6 БТР нашей роты. «Дольф» наконец собрал всех вместе. Воспользовавшись паузой, мы мотнулись на 1 КПП и пополнили боезапас. В это время в лагерь прибыли представители «Армии Махди» с просьбой провести переговоры. «Договариваться» они предлагали в Аль-Куте в здании полицейского участка, рядом с большой дамбой через Тигр. Разговор с ними вел генерал Собора замкомдива и комбриг Островский.

— Кто дает гарантии безопасности? — спросил генерал.

— Даем, даем, — уверили его боевики. Этот эпизод хорошо показан в документальном фильме Цаплиенко «На линии огня». Вот это поржали мы с этих гарантий тогда. Нашел кому верить… Я понимаю, пришел бы полевой командир к нам на базу и сказал: наденьте на меня пояс со взрывчаткой и возьмите в руки дистанционный пульт от детонатора. Если я нарушу слово, нажмете кнопку. А еще лучше, привел бы семью свою, дочерей да жен, — вот вам семья моя, если с вашими что-то случиться отрежьте им головы, — вот это гарантии, да и то не стопроцентные. Поехал Собора на переговоры. Сопровождал его взвод Беркута. Вот, что он потом рассказывал:

— Выехали мы, джип генерала между двумя БТРами, на первой машине старший я, на второй Гепард (офицер управления батальона). Сижу сверху по-походному. Мимо элеватора проезжаем, я во дворик мельком глянул, и охуел. Их там человек 30 и каждый третий с РПГ, и на улицах тоже из-за углов выглядывают. Точно, думаю, это добром не кончиться. Сяду-ка я лучше по боевому… Только подъехали мы к участку, генерал уже из джипа вылезти успел как врежут по нам… Граната в метре над БТРом… «Огонь!!!» — ору своим, и генералу, «В машину быстро, блядь!!!», а сам про себя считаю так, две секунды ему на перезарядку, Один, Два, это сейчас он целиться, Три, учитывает ветер, Четыре, берет поправку на скорость, Пять — выстрела нету, шесть нету, семь, а мы уже к последней дамбе подъезжаем, и хуярим из всего что есть. РПГ — Ба-бах!!! — мимо, Ба-бах!!! — только мы повернули, а граната рядом пролетела.

— Завалили кого-нибудь?

— Не знаю, судя по тому, что говорят пацаны, моя машина человек пять. Одного гранатометчика Шах (пулеметчик 3-го взвода) ну буквально напополам перерезал… сам видел. Короче ну его на хрен такие переговоры. Уж лучше война, повезло, что быстро ехали, а то бы труба…

— А вторая машина?

— Не знаю. Во второй машине старшим ехал Гепард, ступил… стрелять не разрешал, пока не увидели что я стреляю… Спросил я потом пацанов в БТРе, рассказали они как он воевал — высунул автомат в бойницу, выпустил рожок не глядя одной непрерывной очередью…Зато после боя рассказывал: «Я, пять человек завалил…» Еще через пару дней, — «ну троих точно», еще через неделю, — «одного точно убил и еще двоих ранил…».

— Сколько примерно человек стреляло по вам тогда, можешь сказать?

— Точно сказать трудно, но судя по плотности огня, нормальное количество огневых средств…

— А прикинь, если бы Собору завалили…

— Да уж повезло нам. Меня бы посадили, да и вообще скандал бы был…

После этого на переговоры ехать никто не захотел. Мы заехали внутрь базы. Быстро стемнело. Старшина покормил нас продуктами с урала, который мы утром бросили… Начальство думало, что делать дальше. На другом берегу Тигра остался заблокирован «Лавина 100», и 57 бойцов… мы пытались отдохнуть, но когда на тебе броник и разгрузка забита боезапасом это сложно.

Меня поразило тогда ощущение братства и теплоты которое возникло между солдатами побывавшими в одном бою, зачастую совершенно не знавшими друг друга… Даже американцы стали относится к нам к нам по другому, говорят с уважением, по плечам хлопают, мелочь, но приятно…

Часов в 12 в городе раздался выстрел из РПГ. И сразу началась стрельба. Небо прочертили трассера. Духи обстреливали СИМИК. Я взял у Сереги радиостанцию и настроил на частоту Лавины 100. Спрятался за углом возле точки разряжения, выглядываю одним глазом, наблюдаю, куда наши валят. Слушаю, по рации как Лавина 100 командуют боем: — Все нормально, веду бой помощь не нужна… — спокойный как слон…

Тут из переулка на окраине Аль-Кута выезжает пикап и как влупит в нашу сторону. ДШК наверное… Я такого еще не видел. Из ствола двухметровый огненный факел и из него яркозеленая линия сплошных трассеров, словно луч лазера в фантастическом фильме в сторону вышки первого КПП. И опять первыми среагировали американцы. Два Хаммера практически мгновенно открыли огонь из пятидесятого калибра. Первая очередь прошла мимо, но последующие точно накрыли цель. Парой секунд спустя открыла огонь вышка первого поста и остальные, все небо в трассерах. Не выдержав такого обстрела, духи смылись обратно в переулок. Но на другом берегу реки бой продолжался Духи обстреливали СИМИК из стрелкового оружия, РПГ и минометов. Всего на территорию базы упало около 50 мин. Видимо в это время у командования сдали нервы, и было принято решение о выводе третьей роты с базы СИМИК на базу Дельта. Часам к четырем ночи обстрел прекратился. Около 6 утра 7-го числа колонна в составе 5 БТР, Урала, чайки и 7 джипов с сотрудниками временной администрации под прикрытием 2-х вертолетов «Апач» без боя покинула город. Этого «вывода» не понял никто из рядовых бойцов третьей роты. Их точка зрения была следующей: «Да все кончилось уже, какого хрена надо было выходить, ума не приложу». Первый бой в истории Вооруженных сил Украины закончился.

Его финал: у нас 1 убитый, пятеро раненых.

Число потерь противника точно установить не представляется возможным. Цифры колеблются от 40 до 1000 человек убитыми. Я думаю первая цифра гораздо ближе к истине, чем вторая. Вот еще что интересно. Когда американская армия громила регулярную армию Хуссейна все повреждения в Аль-Куте свелись к нескольким пулевым отметинам. Но уж когда мы «помиротворили» в городе 6-го числа, то улицы украсил десяток сожженных автомобилей, а стены некоторых зданий стали напоминать швейцарский сыр. Сильно пострадало также здание администрации.