Путь на Иерусалим…

Путь на Иерусалим…

Я никогда даже не мечтала попасть в город мира — Иерусалим, священный город трех религий. Долгое время это было просто неосуществимо для большинства наших граждан, а когда реклама паломнических туров в Святую Землю стала такой же обычной, как «сделай паузу, скушай Твикс», всё стало упираться в отсутствие нужной суммы денег; к тому же несколько лет я постоянно болела… Но, может, важнее материальных причин была причина духовная. Мне пришлось объездить много русских монастырей; хотя бы раз в год старалась паломничать в Дивеево, к любимому святому батюшке Серафиму. Много раз молилась на его чудесной Канавке, по которой прошла Своими стопами Пресвятая Богородица. «Кто Канавку с молитвой пройдет да полтораста Богородиц прочтет, тому всё тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев!» — эти слова Саровского чудотворца были настолько созвучны моей душе, что никуда больше и не тянуло. Многие мои знакомые побывали на Святой Земле, потекли красочные рассказы о том, что там видели и слышали, какие прекрасные и незабываемые ощущения пережили, невероятные духовные опыты получили… Я слушала с интересом и была рада за всех, кто побывал на Святой Земле. Но эти рассказы не возбуждали во мне желания отправиться в Иерусалим, ибо никаких «звонков сверху» не было еще слышно. Я твердо усвоила, что жизнь состоит из обстоятельств, посылаемых Промыслом Божиим, которые как-то сами последовательно или внезапно возникают на моем пути — на пути шествия к Богу; соваться со своей греховной волей в замысел Божий бывает даже опасно. Достигнув профессионального признания и набравшись житейского опыта, я поняла, что следовать воле Божией каждодневно, а не мечтать о несбыточном — есть наилучший способ жизни на земле; тогда все случающееся с человеком знает свой час и приносит пользу или, во всяком случае, не вредит. Долго и незаметно выстраивался в моей судьбе путь к святыням мест, связанных с жизнью и крестной смертью Господа Иисуса Христа и Его Матери… Писательский труд — профессия творческая; многие представляют его себе как поток нескончаемого вдохновения, интересных встреч, оваций и встреч с читателями. Это бывает, но очень редко. Основное занятие писателя — это неподвижное сидение за рабочим столом часами — изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год — если твои книги печатают… Не просто, конечно, сидение, но сидение, сопровождающееся напряженным мыслительным процессом… В общем, многолетнее творческое сидение привело к тяжелой болезни моей дыхательной системы. И когда вырулила я из очередного воспаления легких, один опытный пульмонолог сказал: «Вам необходимо пару раз съездить в Египет, на Красное море, но не на недельку, а дней на пятнадцать — двадцать. Сухой морской климат вас исцелит. Черное море не на пользу, для вас слишком холодное»… Насчет Черного моря доктор был прав — после купания в нем мне становилось только хуже.

Египет так Египет… Но «где деньги, Зин?», тем более на три недели минимум — как сказали врачи. Поначалу на этот несбыточный совет я хотела махнуть рукой. Но в душе вдруг поднялось непреодолимое желание увидеть библейское Красное море, которое три с половиной тысячи лет назад евреи перешли «яко по суху» во время бегства из Египта. Недолго думая, я отправилась в ближайшее тур-агентство, чтобы прицениться и понять, в какое именно место побережья ехать.

В офисе мне предложили подождать, потому что девушка-менеджер занималась с супружеской парой, сидевшей напротив нее за столом. Как я поняла, они пришли сдавать свои путевки. В Египет. В Нувейбу. В пятизвездочный отель. Всё включено.

— Очень сожалеем, что вы не сможете лететь и потеряли свои деньги, не надо было тянуть до последнего дня, — при расставании сказала супругам менеджер.

— Мы до последнего дня надеялись, что летим. Но обстоятельства сильнее нас… — не совсем грустно вздохнула женщина-клиент. — Мужу предложили хорошую работу: или сегодня, или никогда…

— Надеемся, что в следующий раз вы обратитесь снова к нам, — улыбнулась менеджер и добавила, будто специально для меня: — Кому-то повезет по вашему туру за треть цены съездить…

Этим счастливчиком оказалась я, путешественник-дилетант, который представлял, что египетские пляжи находятся только в Шарм-эль-Шейхе и Хургаде. Но менеджер уверила меня, что Нувейба — тихий курорт, именно для людей семейных и «среднего возраста». Вылетать надо было меньше чем через сутки и на двенадцать дней. Условия меня устраивали. Главное, что не надо думать лишнего, выбирая, сравнивая места предполагаемого отдыха, чего я делать на «отлично» не умею. Решено всё за меня: когда, куда, на сколько. Заглянув дома в Интернет, я неожиданно расстроилась: эта тридцатикилометровая Нувейба состоит из нескольких одиноких отелей посреди огромного пустынного берега Акабского залива. Никаких развлечений, ни тебе старого города, ни восточного рынка, как в Шарме. И отзывы — так себе… Чуть не побежала сдавать свой тур обратно. Но не сдала. Потому что прочла, что Нувейба — ближайшее к монастырю Святой Екатерины место, всего около сотни километров. Непременно надо туда съездить! Будет ли еще такая возможность?

До самого расселения в египетском отеле ждала я каких-нибудь неприятностей, всё-таки горящая путевка… Но их не было, начались одни приятности. Синее море, песчаный пляж с удобными лежаками под широкими камышовыми зонтами, морской бриз, смешанный с сухим воздухом пустыни и ароматом олеандров, белые домики, пальмы и повсюду разноцветные деревья цветущей бугенвилии, в которых щебетали неведомые птицы, зеленая сочная трава, экзотические цветы на клумбах. Море — местами даже горячее, в котором можно плавать и час, и два, не чувствуя холода. Ресторан с видом на горы, богатый шведский стол, восточные сладости. Я купила себе ласты и маску, с которыми стала плавать вдоль рифов, рассматривая фантастическую по красоте флору и фауну. Чудны дела Твои, Господи! Для кого сотворил Ты такое удивительное разнообразие рыб — неужели только для заезжих туристов? Именно в этом огромном аквариуме Красного моря впервые ощутимо почувствовала я невероятную творческую мощь и благость нашего Создателя… В рукотворном оазисе мои легкие расправились и задышали наконец в полную грудь. Забыв обо всем на свете, я погрузилась в состояние беззаботной радости, желая, чтобы оно продолжалось подольше.

Про невероятно трудный Исход евреев из Египта хотелось тоже думать попроще: бежать от фараона на берег теплого Красного моря под явным водительством Бога, который предпосылал беглецам столпы облачный днем и огненный ночью — это не в колодках в морозную Сибирь пёхать… Пребывая в «египетских» приятностях, старалась я иногда и посерьезней поразмышлять о сорокалетних странствованиях евреев по пустыне, пытаясь представить, как это происходило в действительности. После того как я воочию увидела побережье египетской пустыни — настоящее место ветхозаветного действа Исхода, некоторые мои представления об этом событии поколебались, именно потому, что были книжными. Интерес исподволь подогревался… Вспомнила увиденный случайно пару лет назад фильм одного американского археолога-любителя, который доказывает, что переход через Чермное море был именно здесь, на огромной плоской территории пляжа Нувейба… Очень интересно, так ли это было на самом деле… Чтобы не ломать на отдыхе бедную мою голову, решила: как бы то ни было, главное — Исход в Землю обетованную, где суждено было родиться Спасителю, свершился.

До моего возвращения в Москву оставалось три дня. Вечером сидела я на веранде ресторана, наслаждаясь морскими пейзажами: время от времени неспешно проплывали большие и малые кораблики; через неширокий залив находилась другая страна — Саудовская Аравия. Вот и на ее берегу во множестве стали зажигаться мерцающие цепочки огоньков…

Мою идиллию нарушила группка пришедших русских туристов, которая расположилась недалеко от моего столика. Говорили они громко и эмоционально: обсуждали свою вчерашнюю поездку на Синай. Восторги этих неофитов были приправлены махровым суеверием, будто бы всем, кто дошел до вершины горы Моисея, прощаются грехи. Откуда они это взяли? Глупость же, а люди верят… Их разговоры вызывали во мне нарастающее раздражение и в конце концов разбили мое dolce far niente — прекрасное ничегонеделание.

Но это был «звонок сверху». Я совсем забыла о том, что хотела посетить монастырь Святой Екатерины, находящийся у подножия горы Моисея, на которую и забирались вчера туристы. Я испугалась: из отеля на Синай группы собираются, кажется, только два раза в неделю, я могла не успеть. Господи, но такого не может быть, не может быть, не может быть… с этой утешительной мыслью я заснула.

После завтрака я подошла к представителю турагентства, бойкому парню лет двадцати пяти. Он сказал, что следующая ночная группа на Синай отправится только через два дня, в субботу. В воскресенье мой отдых заканчивался, утром предстояло ехать в аэропорт.

— Как же так? Это невозможно… — расстроилась я.

— Не переживайте. Вы совершенно ничего не теряете, — ответил наш человек. — Тяжеленный подъем, специально для сумасшедших! Очень советую проехаться на джипах по пустыне. Познакомитесь с бедуинами, которые покатают на верблюдах, потом угостят шашлыком из верблюжатины. Увидите заход солнца, услышите тишину пустыни, очаруетесь звездным ночным небом… Одно место осталось на завтра — для вас.

— Нет, пожалуйста, сделайте что-нибудь, — я стала канючить и даже приврала: — Мне необходимо попасть на Синай, мне позвонили, у меня там встреча.

— Если встреча, поезжайте на такси. Могу вызвать знакомого водителя, «левых» машин не берите, очень опасно, — предупредил представитель.

— А сколько стоит?

— Довезти и привезти? — уточнил он.

— Я бы хотела забраться на гору.

— Не знаю… Дорого, если ему надо будет еще ждать. Я позвоню, хорошо… Подождите немного, — сказал представитель и занялся подошедшими хорошенькими туристками.

Увидев, что я расположилась ждать в холле, он отрицательным жестом помахал рукой.

— Я позвоню вам в номер… Какой у вас — пятьсот шестой?

До полудня я сидела в своем пятьсот шестом, хотя это были лучшие утренние часы без палящего солнца. Сосчитала наличные доллары — двести. Неужели не хватит? Открыла свой молитвослов и стала читать подряд пять напечатанных в нем канонов и акафистов. Прошел час, другой, никто в номер не звонил. Я снова отправилась к стойке Reception в главном здании отеля. Нашего представителя на месте не было. Спросила у администратора, где он.

— Ущ-ол Колья. Прихади вечерам, — ответил араб. — Ет файв-о-клок, пожже.

Как же я себя ругала, что проворонила поездку на Синай, и сама себя успокаивала: приеду через год и сразу же, сразу же… В эту минуту я заметила представителя, вышедшего из магазинчика в холле, и рванула к нему.

— Николай, — чуть не сбила его с ног. — Почему же вы не звоните мне?

— А… Саид запросил семьсот долларов, вы согласны?.. — вспомнил он меня и, увидев мое кислое лицо, добавил: — Ну, вот поэтому и не звоню.

— Я всё утро просидела в номере, ждала…

— Напрасно, — улыбнулся он на ходу. — Я бы вас обязательно нашел. Простите, бегу…

«Напишу на тебя ругательный отзыв», — со злостью подумала я…

Пообедав, пошла добирать ультрафиолет на пляж, на котором в это время почти никого не было. Купаться не хотелось, ничего не хотелось… Прикрывшись полотенцем, легла я в тени тента и заснула. Снились обрывки каких-то историй, в которых мне приходилось все время от кого-то убегать, перепрыгивая пропасти, перебегая дорогу перед носом автомобиля, перелетая с крыши на крышу, выныривая из трубы и прочая мутота. Наконец, окончательно обессилев, я кинулась лицом вниз на зеленой лужайке, сразу кто-то начал меня трясти за плечо со словами: «Мадам, проснитесь! Проснитесь, мадам».

Я открыла глаза. Надо мной стоял представитель и тряс за плечо.

— Еле нашел вас, — обрадовался он. — Быстренько собирайтесь, мадам. Через час за вами заедет автобус, уже выехал из Табы. У них есть свободное место, пожалуйста, вам надо быстро собраться.

— Куда? — не поняла я.

— На Синай, вы же хотели.

Я вскочила с лежака как птичка, только что не полетела от радости, не знала, как благодарить Николая. До сих пор поминаю его в молитвах, а тогда, помню, сказала:

— У вас есть какая-нибудь книга жалоб и предложений? Я напишу про вас, какой вы добрый и отзывчивый…

Через полчаса, проинструктированная, во что одеться и как себя вести, я сидела в холле отеля. Автобус опаздывал, солнце зашло за горы, надвигалась ночь, которая здесь наступает очень быстро. Было обидно, что гор в темноте не увидишь… Вот ведь натура человеческая, всегда чем-то недовольна.

Ехали до места часа два, никаких объяснений русская девушка-гид не давала, а может, уже всё рассказала до меня. Многие спали в преддверии ночного восхождения. Я пыталась вспомнить всё, что вынесла из чтения Ветхого Завета. Но кроме общих обстоятельств Исхода, вспомнить ничего не могла…

Когда выходили из автобуса, гид раздала всем фонарики, которые прикрепляются ко лбу, как у шахтеров. Мне фонарика не досталось, «левым» паломникам не положено. У самой подошвы горы сопровождающая во втором часу черной южной ночи передала нас проводнику-бедуину.

— Это Али, не отставайте от него, потому что здесь искать никто никого не будет. Теперь ваша группа называется «Ромашка». Желаю ей в полном составе дойти до вершины и встретить рассвет. И не забывайте: тому, кто дойдет до вершины, простятся все грехи.

— Как же так, дорогая редакция, деньги-то плочены, — стал ерничать высокий спортивный парень. — Половину-то хоть простят, кто не дойдет?

— Женщины вас не бросят, дойдете, — ехидно ответила гид.

— Вас поняли. По дороге советуете нагрешить, чтоб там простилось… — заржал другой хохмач. — Будем стараться!..

— Можете не ходить, бесполезно, — встряла я в разговор. — Грехи автоматически не прощаются. Рекламная сказочка.

Народ затаился, притих. Тогда я с искренним пафосом продолжила:

— Здесь не горнолыжная трасса в Крылатском! Это священная гора, люди! На этом месте Бог являлся Моисею в кусте горящем. Когда Моисей в священном трепете захотел подойти посмотреть на это чудо, Бог повелел ему снять обувь, ибо место, на котором он стоял, есть земля святая.

— Тю… А как же без обуви? — послышался из темноты голос.

— Молча и с молитвой, — жестко ответила я и пошла вперед.

— Женщина, не умничайте, люди отдыхают, — услышала в свой адрес сзади.

Человек триста начали подъем. Группа за группой. Слышались обрывки разноязыких разговоров. Я внедрилась в группу поляков-католиков, которые шли молча и сосредоточенно, никто из мужчин не курил. Минут через десять кто-то тронул меня за руку.

— Извините, — сказала по-русски женщина. — Почему вы сказали, что на вершине грехи не простятся?

Вероятно, это было не самое подходящее время, но по дороге я стала с полной серьезностью объяснять женщине, что грехи прощаются только на исповеди у священника и для начала надо хотя бы назвать их. Эдак и убийца поднимется на гору и что ему — пожалуйте, вот тебе прощение? Или разворовал миллионы, поднялся наверх, получил отпущение — и воруй дальше? Можно снова на Синай приехать… Женщина сочувственно кивала, а я до смешного часто спотыкалась: невозможно было много говорить и двигаться без фонарика. Подошли другие тетеньки, на ходу стали задавать другие вопросы — самые элементарные, вплоть до того, как правильно креститься. Ликбез продолжался с полчаса. Полякам шум надоел.

— Рanowie! Prosz? si? zatrzyma?. Id? z grupy. Идите со своей группой…

Женщины позвали меня назад, в группу, с которой я приехала.

Тут стройных рядов, как у поляков и других иностранцев, не наблюдалось. Загадочна русская душа: слышались шутки, смех, мужики, как дети, баловались фонариками, заигрывали в темноте с барышнями. Около меня собралась группа в несколько человек, люди пытались выудить подробности того, куда, собственно, мы идем в ночи? Многие понятия не имели, что именно здесь Бог дал Моисею те десять заповедей, по которым до сих пор живет мир. А в монастыре Святой Екатерины доныне растет куст Неопалимой купины, из которого Моисей слышал Божие повеление вывести свой народ из сытого Египта в страну неизвестную… Пологая дорога сужалась, становилась все круче, говорить было тяжело. Пришлось замолчать. Кто-то сунул мне в руки фонарик.

Одолевали бедуины со своим: «Камель, мадам!», их одногорбые верблюды-дромадеры шли напролом, только успевай расступаться. Вонь от них распространялась почти до вершины. Мы обходили гору по спирали, с левой стороны ничем не огражденная дорога обрывалась в темную пропасть, верблюды шли по самой кромке, и становилось порой страшно — вдруг упадут сами или скинут зазевавшегося туриста. Или туристку, все-таки взгромоздившуюся на «корабль пустыни» и издававшую при всяком повороте истошные крики. Наш проворный проводник Али в белой бедуинской хламиде подгонял нашу группу в одинаковых бейсболках разукрашенной палкой:

— Ромащ-ка! Ромащка! Быстро-быстро. Рассвет, быстро!

Не знаю, о чем думали другие, но мои мысли невольно вертелись вокруг ветхозаветных евреев, вышедших из Египта и бродивших в окрестностях этой горы в течение сорока лет… Бедный, бедный Моисей… «Почему Ты мучишь раба Твоего? — жаловался он Богу. — И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа этого?»

Казалось странным, что на двух передышках-остановках бедуины продавали в магазинчиках кока-колу и жвачку… Подкрепиться бы манной…

После четырех часов восхождения голова звенела единственной мыслью — доползти до вершины. Сердцебиение зашкаливало, дыхания не хватало. Зачем нужны эти муки? «Разве мало было гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыню?» — роптали евреи на Моисея. Последняя часть пути оказалась самой трудной. Верблюды дальше не шли. Дорога закончилась, вверх вели около семисот высоких каменных ступеней. Идти можно было только друг за другом, лишь иногда на пути попадались ниши, в которых удавалось немного передохнуть. Я оказалась в числе самых последних. Начинало светать. Как ночь, так и день рождались очень быстро. Наверху были уже слышны победные вопли покоривших вершину. Я смирилась с мыслью, что не увидеть мне этот рассвет… Али носился между отставшими, кричал: «Ромащка! Ромащка! Рассвет, быстро!» — и за руку подтягивал выбившихся из сил туристов-паломников на верхние ступени.

И как только нога последнего человека вступила на плоскую вершину горы, из-за горизонта показался край светила, его розовый свет развеял темноту. Красное солнце вырастало на глазах, освещая лежащие внизу вершины Синайских гор, которые заполнили всё пространство вокруг. Восторг неописуемый! В этот момент все стали дорогими и близкими…

Спускалась я по другой дороге. Раньше это был обычный паломнический путь, теперь немногие отваживаются лично пересчитать 3750 крутых cтупеней древней монашеской тропы. Я не желала подвигов, просто заблудилась: где-то неправильно свернула и не попала на прежний широкий серпантин, казавшийся теперь верхом удобства. Не знаю, как там, но на монашеской тропе виды открывались завораживающие — голые коричнево-фиолетовые скалы, которые веками обтачивал художник-ветер, выдувая причудливые формы и силуэты. С раннего утра сильно припекало солнце. Бедные трясущиеся мои ноги во все время трехчасового спуска не знали отдыха. Когда я теряла направление тропы, внезапно появлялся Али, бегавший по горам словно козочка, и, указывая дорогу, подбадривал: «Молодца, Ромащка, лева… права… форвардс!..»

Не для того ли мне надо было заблудиться, чтобы на монашеской тропе своими глазами увидеть две полуразрушенные каменные арки, которые разрешили недоумение, откуда взялось современное суеверие о прощении грехов на вершине горы Моисея. Оказывается, в древности подобных ворот-арок было десять. У каждой арки сидел священник, которому паломник исповедовал свои грехи по одной из десяти заповедей. Когда пилигрим добирался до вершины, то был уже испытан строгими монахами по всем десяти заповедям: только поэтому и получал прощение исповеданных грехов. Никаких чудес!

В монастырь Святой Екатерины наша гид решила завести свою уставшую группу буквально минут на десять, ссылаясь на дефицит времени: слишком медленно спускались. Сразу пошли в монастырскую лавку. Гид очень рекомендовала купить — и побольше — серебряные «кольца святой Екатерины».

— Эти кольца являются символом крепкого брака… — сказала она.

— А не подскажете почему? — спросила я. — Святая Екатерина ведь замуж никогда не выходила…

Народ насторожился.

— Не умничайте, женщина, — снова услышала я.

— Хорошо, тогда я скажу. Святая Екатерина при всех своих талантах — уме, красоте и доброте — дала обет стать невестой Христовой, по-современному, монахиней. Тогда Господь явился ей и в знак своего согласия подарил обручальное кольцо.

Два главных хохмача группы понимающе переглянулись и, не успев еще заплатить за колечки, бросили их обратно в коробку.

— Нет-нет, вы обязательно купите, — остановила я. — Эти кольца освящены на мощах святой Екатерины, которые хранятся в монастыре. Это будет ваша святыня… Молитесь великомученице, она обязательно поможет в трудных обстоятельствах.

— Нинуль, нам неясно, — в наступившей тишине обратился к гиду высокий спортивный парень. — Деньги уплочены, почему не идем смотреть мощи? Ты чё-та много ошибок делаешь…

Гид метнула на меня испепеляющий взгляд, сказала:

— Валерочка, специально для тебя, — и повела группу по извилистому переходу внутрь монастыря.

На небольшой территории, которую только и могут посетить паломники, толклось множество разноязычного народа. Везде были очереди — посмотреть на куст Неопалимой купины, потрогать колодец Моисея, приложиться к частице мощей святой Екатерины в Преображенском храме. Спортивный изо всех сил изображал заинтересованность, хотя ему было непонятно и скучно.

— Вы бы нам чего-нибудь рассказали, — попросил он меня.

— Неэтично при гиде.

— Да ладно! Нинуля нам баки заколотила, что поедем грехи с себя снимать, мы и двинулись. Но я не жалею, красиво там наверху. Нинуль, пусть женщина расскажет, она, видать, подкованная… Ученье свет, а неученых тьма. Тебе еще учиться и учиться.

В монастыре осталась примерно треть группы, остальные уже сидели в автобусе. Оставшаяся треть молчаливо выразила солидарность со словами Валеры.

— Ну, хорошо… — с запинкой согласилась я. — Будем считать, что монастырь осмотрели…

Как в этот момент я ругала себя, что решилась ехать на Синай не подготовившись: вот понадобились знания, а их в голове — кот наплакал. Но у меня ведь не было времени перед отлетом. Народ ждал. И тут ясно вошло в меня повеление: «Говори!»

— Давайте только выйдем, — попросила я.

Мы вышли за крепостные монастырские стены, и по дороге к автобусу я начала рассказывать про великомученицу Екатерину, про Прекрасного Иосифа, сына Иакова, которого из зависти братья продали в Египет, про сны Иосифа и его возвышение при фараоне, про 400-летнее пребывание племени Авраамова в языческой стране Египте, про пророка Моисея, воспитанного египетской царевной — про всё, что приходило в голову и выстраивалось в простой, доходчивый рассказ.

Наконец остаток группы погрузился в автобус, и мы отправились в обратный путь. Некоторое время я продолжала говорить в микрофон; это было не в новинку, в молодости года два пришлось поработать и экскурсоводом… Но усталость одолевала всех, и рассказ безболезненно сошел на нет.

Мой отель по дороге был первым. Когда автобус остановился, спортивный Валера подошел к микрофону и громко крикнул: «Подъем!» Многие с испугом открыли глаза. Тогда он продолжил:

— А теперь поблагодарим ученого человека за правильный рассказ. Спасибо, Наталья! Нинуль, а ты учись…

И группа зааплодировала. Было до слез трогательно…

Добравшись до номера, я рухнула в постель и провалилась в сон до ужина. Поужинав, чуть не за столом заснула до следующего дня. Утром я открыла глаза с чувством необыкновенной радости и необыкновенной бодрости во всем теле. Сначала не могла вспомнить — что случилось? А… чудесная поездка на Синай…

В душе будто разомкнулись какие-то цепи, сдерживавшие надежду и желание побывать в городе мира. Ветхий Завет был пройден. Для меня открылся путь на Иерусалим…

На чистом пляже с песком, примятым катком, мои следы оказалась первыми. С маской и ластами сразу нырнула в море. Не все рыбы еще проснулись, немногие выплыли из коралловых убежищ, прозрачность воды была изумительной, первозданной. Откуда ни возьмись, из морских глубин приплыла стая голубеньких рыбешек. Издалека она представляла собой четко ограниченную длинную «кишку» большого диаметра, от малейшего движения всё множество рыбок мгновенно принимало одинаковое направление. Зрелище невероятное… Вдруг стая направилась прямо на меня, «кишка» замкнулась и огромным бубликом закружилась вокруг моего тела. Прямо перед глазами замельтешили рыбки, их чешуя переливалась разными цветами. Как конфетти на Новый год. Они точно приветствовали раннюю пловчиху и в течение нескольких минут показывали разные фокусы: крутились то по часовой стрелке, то вдруг разом меняли направление на противоположное, повертывались ко мне то синим боком, то розоватым, то вдруг делались зелеными — в зависимости от освещения. От рыбьих выкрутасов сделалось весело-весело, жаль, что ни одного человека в море не было… Наконец таинственный бублик разомкнулся, снова превратился в толстую «кишку» и уплыл.

Потом я отправилась на завтрак. Набрала на поднос обычный ассортимент, села за стол, но никак не могла притронуться к блюдам. Внутри бил непрекращающийся источник радости, ею хотелось поделиться со всеми, рассказать про рыбок, про свою мечту попасть в Иерусалим, про преодоление себя в восхождении на синайскую гору… Напротив меня сидел серьезный мужчина, который тщательно пережевывал пищу, за соседним столом хныкал мальчик, его отчитывала мать, дальше сидела хмурая молодая пара, наверно поссорились, еще дальше компания парней, разливавшая спиртное из спрятанной в сумке бутылки, несколько женщин коллективно рассматривали свои солнечные ожоги… Обычная жизнь…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.