Коротенький рай

Через день добрались до нужной станции и тогда вздохнули свободно. Кончилось многолюдство, поездная сутолока, нет больше контролеров и полицейских. Родители наняли лошадей (Тарасевич не мог выслать своих без извещения о дне приезда). Едут по сельским дорогам, дышат свежим воздухом, запахом тополей, нагретых солнцем, свежей соломы, брошенной под ноги. Едут в безопасное место, где нет полиции, не нужны паспорта, где один урядник на селе, да и тот преисполнен почтения к господам, подкармливаясь от их щедрот.

Впрочем, у отца с его обостренным чутьем к опасности остается тревожное сомнение: ему не понравился господин, пристально разглядывающий всю семейку при посадке на житомирский поезд. Впрочем, было на что посмотреть: девочки-подростки несли вдвоем корзину с младенцем, за ними шли две дамы (мама и тетя Маня), позади — высокий господин с чемоданом и носильщик с узлом и портпледом. Любопытствующий господин пропустил процессию, уступив ей дорогу, постоял и повернул назад к вокзалу. Вот это и не понравилось отцу.

Имение Тарасевича было для родителей земным раем. Им отвели большую комнату во флигеле неподалеку от главного дома. Дом стоит на холме, от него спускается дорожка к пруду, вокруг дома — старые липы и цветники, на лужайках — беседки. Позади дома и флигеля — фруктовый сад с яблонями, кустами крыжовника и смородины. На пруду — купальня и маленькая пристань, а за прудом сад переходит в рощу, там совсем тихо, уединенно и глухо, а в заборе есть калитка, через которую можно выйти на дорогу и уйти в поле.

Тарасевич, фотограф-любитель, подарил маме несколько снимков от прежних приездов отца: папа на лодке среди камышей (он любил грести), с лестницей на плече и топором в руке — видно, обрубал сухие ветки в саду. Это осенние снимки — отец в пальто и кепке. Один снимок летний — В. Н. в кресле-качалке под большим садовым зонтом-беседкой.

А вот и новая работа Тарасевича: в тени сосенки стоит кресло с плюшевой обивкой, вынесенное из дома, на расстеленной пеленке сидит толстенький младенец в платьице, одна ручка на подлокотнике кресла, другая — возле рта. Дитя сосет палец и смотрит на фотографа. Это первый в моей жизни снимок, мне восемь месяцев. За спинкой кресла промелькивает белый рукав маминой блузки. Мама, спрятавшаяся за креслом, готова подхватить ребенка. Фотокарточка на добротной бумаге, именуемой «слоновой», — вероятно, по цвету слоновьих бивней. На обороте — надпись рукой отца, сделанная потом, при расставании.

Но пока родители полны радости и не думают о разлуках. Отец нянчит свое дитя, мать умиляется, на них глядя. Из ее письма 1939 года: «…папа возил тебя в колясочке по саду, ходил на пруд полоскать пеленки. Вообще был очень нежным и внимательным папой».

Увы, эта сельская идиллия — передышка, дарованная судьбой, — длилась чуть более месяца.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.