Исайя Иерусалимский
Исайя Иерусалимский
Темной зимой 1979-1980 года, в январе, сразу после того удара, который мы испытали от Афганистана, я сидела за письменным столом и писала отцу Александру. Обычно мы веселились или веселили друг друга, но тут я даже не помню, смогла ли я что-нибудь из себя выжать, кроме цифр из Исайи: 21,11. Собственно, я спросила, только цифрами, а словами было бы так:
Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи?
Отец ответил очень скоро, чуть не сразу, тоже цифрами:
Ис 21,12.
Сквозь полную тьму слова Писания слышны, ничего не поделаешь. Другие какие-то – нет, а они слышны. Не зря Господь так любит «слышание», «уши», «слух» и самое имя Симон, или Симеон.
Через несколько лет я, уже в Москве, открыла шестую книгу о. Александра «На пороге Нового Завета». Смотрю – эпиграф именно этот. Хорошо у нас то, что все случаи возможны и важны: во-первых, мы оба вспомнили эти стихи, не сговариваясь; во-вторых, отец это взял из тех писем. Еще лучше то, что первый вариант вероятнее. Ну, что – «взял», и писатели берут, а здесь – вот она, соборность, без неприятных обертонов, которые мы так умеем придавать этому слову. А если хотите – мистическое тело, как сказал о. Станислав, когда я привезла ему самиздат и отказывалась взять деньги на обратную дорогу. «Бери, бери, еще кому-нибудь отдашь, – приговаривал он. – Что мы – не мистическое тело?».
Исайя Вавилонский
Утешайте, утешайте народ Мой… Ис40,1
Странным летом 1986 года стали преследовать отца Александра. Утром в храме – не в Деревне, а в Москве, он тогда просил ходить куда поближе – так вот, утром мне сказали, чтобы я прочитала статью в «Труде». Гадость, естественно, дикая. А кроме того, мы
больше года знали, что медно-глиняные ноги подкосились; как же так?
Тем же вечером или назавтра пошла я, кажется, в музей Пушкина, на доклад о «Пророке». Сижу, слушаю и получаю письмо от Женечки Березиной о той же самой статье. Начинаю рыться в сумке, нет ли там чего промыслительного – и пожалуйста, есть. Лежат в уголке листочки, видимо, продиктованные отцом в какой-то невыносимый момент (час, год). Как продиктовано, так продиктовано, по памяти:
Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль! Я – Господь Бог твой, держу тебя за правую руку, говорю тебе: не бойся, Я помогаю тебе.
А на обороте, тоже зеленым:
И до старости вашей Я Тот же буду, И до седины вашей Я буду носить вас, Я создал, буду носить, Поддерживать и охранять вас.
Стоит ли напоминать, что до июня 1988-го оставалось два года? Оба они прошли для отца Александра достаточно тихо, словно статьи и не было.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.