Украденная Мадонна
Украденная Мадонна
В истории Раннего Возрождения много легендарных красавиц, без которых эпоха вообще не состоялась бы. Но одна особенно будоражит наше воображение, потому что спустя века мы можем увидеть ее нежную красоту. Юная Лукреция ди Бути смотрит на нас с картин своего возлюбленного супруга – великого художника Филиппо Липпи…
Ф. Липпи. Мадонна с Младенцем и двумя ангелами. Ок. 1465
Лукреция закрыла глаза и порывисто вздохнула. Она сделала это! Или все же это сон? Сейчас она очнется, и все станет как прежде. Она откроет глаза и увидит серые стены монастыря. Отец определил ее туда по достижении 15 лет. Сейчас ей почти 18. Через несколько месяцев она стала бы послушницей, а потом и монахиней. И все ее имущество отошло бы монастырю. Но она сбежала!..
Пышная религиозная процессия медленно двигалась по главным улочкам Прато. Конечно, этот небольшой городок с процветающей соседкой Флоренцией не сравнить, но и у него есть свое сокровище, своя Святая Реликвия – пояс Богоматери Пречистой Девы Марии. Раз в год с величайшим почетом реликвию проносят по улицам. На процессию выходят все горожане, приезжают паломники из Флоренции, даже из самого Рима. Народу собирается столько, что не протолкнуться. В этой-то суматохе Лукреция и ускользнула из-под бдительного ока монахинь, смешалась с толпой, а потом сбежала. Это оказалось так просто – ОН подал ей руку, и она пошла за ним.
Монастырь никогда не был ей по сердцу. Но она покорилась отцовской воле. Смирилась с тем, что никогда не быть ей ни женой, ни матерью. Что поделаешь, на все воля Божья…
И вдруг – Филиппо! Она увидела его случайно. Хотя в их монастыре он работал уже год. Мать настоятельница пригласила его, известнейшего художника из Флоренции, написать образ для главного алтаря и сделать настенные росписи. Матушка мечтала, что монастырь Святой Маргариты прославится своими росписями, как монастыри самой Флоренции. Однако всех сестер настоятельница предостерегла – почтенный фра Филиппо Липпи, хоть и принадлежит сам к братству монахов-кармелитов, но жизнь ведет весьма вольную. Нет, он не выпивает и не безобразничает, но больно любит приударить за женским полом. Так что, пока фра Филиппо будет расписывать те или иные помещения, монахиням туда путь заказан.
Лукреция никогда не выходила из воли старших: сначала – отца, потом – настоятельницы. Она всегда держалась в тени, тихо выполняла любую работу. Может, потому настоятельница и послала ее с какой-то просьбой к флорентийскому художнику. Лукреция вошла, озираясь, боясь увидеть страшного зверя, бросающегося на бедных женщин. А увидела мягко улыбающегося мужчину – не красавца и не урода, но с такими ясными и зовущими глазами, что девушка даже забыла, зачем пришла…
Он так измучился в этом монастыре… Низкие своды, крошечные комнатки. Так мало света! За серыми стенами в Прато бушевала весна, виноградники на склонах стояли пронизанные светом, солнце золотилось в полуденной дымке. А в этом монастыре – сплошная тьма.
Он раздумывал, как бы положить на фрески побольше солнечных бликов.
Написать что-то солнечное, струящееся, изящное, как золотистые женские волосы. Поднял голову от рисунка и увидел…
Она стояла рядом, мило переминаясь с ноги на ногу, и наголовный платок медленно сползал с ее волос, открывая золотой водопад. И в ее взгляде было столько тепла и света, сколько может быть только в чистейшем взоре Богоматери.
Филиппо сразу понял, что она – Мадонна, и только его. Потом он узнал, что она – Лукреция ди Франческо Бути, дочь флорентийского гражданина, синьора Франческо Бути, и пока не Христова невеста. И художник сразу решил, что она ею не будет, чего бы это ни стоило. Он видел ее не в монашеской рясе, а в красивом платье. И еще он видел ее с младенцем на руках. Со своим младенцем.
Конечно, вряд ли Мадонна была бы к нему столь милостлива. Он ведь никогда не был праведником. Да и как он мог им стать? Сирота, с раннего детства сам пробивающий себе дорогу. Мать умерла после его родов. Через два года умер и отец. Так что, сколько Филиппо себя помнит, он всегда принадлежал монастырю дель Кармине. Монахи его воспитывали, монахи и учили. Да только говорили, что он туп до крайности. А он каждую свободную минуту рисовал угольками. Все книги, что попадали в руки, испортил картинками на полях. Однажды на монастырском мощеном дворе нарисовал зеленой землей громадную картину – папа вручает устав монастырю кармелитов. Это и решило дело. Настоятель купил послушнику краски и велел срисовывать на доски все те живописные фрески, что были в монастыре и окрестностях. Вот так – самоучкой – и осваивал Филиппо азы живописи. Благо осваивать было с чего. Ведь монастырскую капеллу только что расписал великий, и уже безвременно покойный, Андреа Мазаччо.
Филиппо работал столь ревностно, что все вокруг начали толковать – в одержимого Липпи вселился дух самого Мазаччо. Кармелиты решили не рисковать – зачем им такие разговоры? Своего юного брата они отослали в Неаполь. С тех пор и начались его странствия по городам и весям. И в этих странствиях как-то забылось, что он – монах чуть не с рождения, недаром же его зовут «фра» – святой брат. А поскольку о работах его говорили, что созданы они так изящно и прекрасно, что лучше не сделаешь, Филиппо получил покровительство сильных мира сего – и семейства Медичи, и самого папы римского. Так что жил Филиппо в свое удовольствие, зарабатывал немало, увеселений и компаний не чурался.
И вдруг – монашка! Сколько женщин он видел, ни разу не встречал такой величайшей прелести и чистоты. Свет земной и небесный! Филиппо уговорил настоятельницу позволить ему писать портрет Лукреции, добился разрешения поместить ее в виде фигуры Богоматери на свои росписи. Он перестал есть и спать, рисовал как одержимый. Она позировала ему целыми днями. И вот он похитил ее из монастыря. Украл у этих никчемных монашек их самое драгоценное сокровище!
…Синьор Бути бушевал. Разыскав беглецов, он львиным рыком заявил, что не даст за своей вероломной дочерью ничего. Все отойдет монастырю, как и договаривались.
Пока синьор Бути буйствовал, Филиппо лишь плечами пожимал. Неужели он, живописец, не может обеспечить любимую? Да он уже получил множество заказов. Об этом Филиппо и сказал разъяренному папаше, когда тот наконец перестал кричать. Лицо синьора пошло пятнами, и он повернулся к дочери. Неужели та не понимает, что обесчестила свою семью? Да и себя тоже! Ведь этот похотливый старик – ему же пятьдесят лет! – всегда бегал за юбками. Всей Флоренции известно, как однажды Козимо Медичи, напрасно дожидающийся от Филиппо обещанной картины, запер его наверху своего загородного дома. Так этот сластолюбец, чтобы не пропустить очередное свидание, разодрал простыни на веревки и по ним спустился вниз. Бедный Козимо еле нашел потом своего живописца у какой-то белошвейки. Неужели Лукреция хочет связать жизнь с таким животным?! К тому же он – монах. Он же не сможет на ней жениться!
Отец ушел, оставив одни проклятия. Будто мало им других бед!
«Бог не осудит нас! – прошептала Лукреция. – Он поможет тебе что-нибудь придумать. Ты придумаешь!» Лукреция сжала веки, чтобы сдержать слезы. Ее Филиппо – не старик. Да он моложе всех самых молодых! И он не сдастся! Нашел же он выход, когда его похитили разбойники и продали в рабство. Полтора года он работал на хозяина, терпел голод и побои. Но однажды ему в голову пришла мысль – использовать свой дар. Он нарисовал портрет хозяина, правда, углем, красок у него не было. И хозяин был так поражен его талантом, что отпустил художника. «Ты придумаешь! – повторила Лукреция, как заклинание. – Ты же художник!»
Он был художником. И ему не надо было придумывать. Он послал в родной монастырь покаянное письмо, а Медичи – свои картины. Те, где Богородица с чистым обликом Лукреции благословляла мир.
И случилось невероятное – любовь победила все преграды! По ходатайству Медичи папа Пий II в 1461 году, спустя пять лет после побега влюбленных из монастыря Святой Маргариты, снял монашеский сан с Филиппо и разрешил ему вступить в законный брак со своей возлюбленной.
Весельчак и жизнелюбец Липпи оказался прав – он воочию увидел свою жену не только в нарядных платьях, но и с младенцем на руках, и даже с двумя младенцами. В 1457 году родился их первенец, названный матерью в честь любимого мужа – Филиппино (то есть маленький Филиппо). Теперь отец рисовал его рядом с матерью то в виде Младенца Иисуса, то – святого ангела. Интересно, что сын тоже стал очень известным художником, но имя уменьшительное не выправил. Так и остался в истории – Филиппино Липпи, в отличие от большого – Филиппо. В 1465 году Лукреция родила дочку Александру. И теперь счастливый отец рисовал уже целое семейство – поразительно изящную Мадонну и счастливых, здоровых, вполне упитанных ангелочков. И этот трогательный облик юной матери со своими детьми (далеко не религиозный, а обаятельно-светский) вот уже шестое столетие покоряет зрителей ведущих музеев мира в Риме, Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Берлине, Мюнхене и, конечно, Флоренции.
В 1469 году, когда Лукреции было 31 год, Филиппино – 12, а Александре – всего 4 года, Филиппо Липпи не стало. Было ему около 63 лет, но он был по-прежнему полон сил – отправился в город Сполето расписывать местный собор. И по-прежнему он оставался жизнелюбом в полном смысле этого слова. То есть любил жизнь и, конечно, женщин. Правда, теперь никто не распространялся о его похождениях, ибо синьору Лукрецию уважали все. Когда же он умер, поползли слухи, что в Сполето Филиппо отравил какой-то родственник его очередной пассии. Но слухи эти быстро оборвались. Ибо и Лукреция, и дети так горевали по мужу и отцу, что ни у кого язык не повернулся сказать что-то, порочащее Филиппо.
Сначала Козимо, потом его внук Лоренцо Медичи ездили за прахом своего авантюрного монаха-художника. Но сполетцы не разрешили перевезти его во Флоренцию. Так и остался Филиппо там – в соборе. Говорят, до сих пор иногда посреди мраморных плит раздаются тяжелые вздохи. Говорят, это старый художник вздыхает о своей Мадонне.
Вот только где она – мы не знаем. Знаем, что 12-летний Филиппино пришел в мастерскую к ученику своего отца – великому Сандро Боттичелли. Больше идти ему было некуда. А значит, его матери, Лукреции, уже не было на этом свете. Она, как всегда, ушла за мужем. Или он снова украл ее. Это же так просто: он подал руку – и она пошла за ним.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.