Москва 2042
Москва 2042
Этот роман «Москва 2042» я задумал еще задолго до эмиграции, в Советском Союзе. Мне было интересно предположить, что случится со страной в обозримом и не очень обозримом будущем. Я уже писал, что, когда уезжал, говорил друзьям:
– Через 5 лет в стране начнутся радикальные перемены.
– Да какие перемены, – возражали они, – как это может быть?
– Сейчас в Политбюро в основном старые люди, – объяснял я им, – но придут помоложе и начнут что-то менять.
– Кто придет? – говорил мне Бен Сарнов. – Ты же видишь, они набирают еще более старых.
Действительно, Брежнев взял на пост председателя Совета министров Николая Тихонова, который был даже немного старше его.
– Но это же противоестественно, – убеждал я друзей. – Это все скоро рухнет.
Я видел, что посты советников и другие должности занимают новые, более разумные люди, и понимал, что грядет смена поколений. Те, кто сегодня пребывает в роли советников и референтов при большом начальстве, сами займут руководящие должности.
Но что будет с Советским Союзом, если этого не произойдет? И я задумал такой роман и даже начал рассказывать знакомым, как это может быть. Я помню, мы с Виктором Некрасовым сидели дома у моей любимой редакторши Анны Самойловны Берзер, и я им рассказывал о Сим Симыче Карнавалове, о том, как он въезжает в Москву будущего на белом коне. И они очень смеялись. Кстати, потом, когда я роман написал, они оба обиделись на меня за Сим Симыча. Некрасов в Париже держался со мной, как ни разу до того, сурово:
– Ну, как же так можно?
– Вика, – сказал я ему, – ты смеялся, когда я вам рассказывал свой замысел, ты сам мне рассказывал разные смешные вещи о Солженицыне. Почему смеяться между собой можно, а в романе нельзя?
После двух рюмок он стал к вымыслу моему снисходительней.
Идею романа я привез из Москвы. Но к работе приступил в 1982 году.
Сначала будущий роман назвал «Москва 2032», отсчитав 50 лет от 82-го года. Число 2032 было еще для меня заманчиво, потому что в том году мне исполнилось бы 100 лет, если бы я дожил. Но потом мне показалось, что я дал слишком небольшой срок, и прибавил 10 лет. Кроме того, повествование ведется от первого лица, как будто от меня, и я решил подальше отодвинуть этот персонаж от собственной биографии.
Обычно я работаю так: медленно-медленно продвигаюсь, что-то пишу, выбрасываю, а потом вдруг наступает какое-то озарение, и в конце я пишу очень быстро. В 1986 году я быстро закончил роман.
Тут подвернулся Максимов с предложением:
– Дал бы что-нибудь для журнала. Когда ты появляешься, тираж растет.
Время от времени он просил меня участвовать в его журнале и тогда говорил комплименты. В то же время мог и укусить.
Много раз он меня хотел поставить на место. Но Максимов-редактор был умнее Максимова-человека. И вполне компромиссен. В чем-то другом он мог быть бескомпромиссным, но как редактор знал, что компромисс необходим. Поэтому, с одной стороны, он всегда хотел поставить меня на место, но, с другой стороны, понимал, что я для него ценный автор. Когда просил дать что-нибудь для журнала, способен был даже щедро польстить, а потом не прямо, а намеками отозваться пренебрежительно.
– Может быть, тебя не устраивает наш гонорар? – предположил он. – Сколько тебе платят на радио «Свобода»?
Я сказал, сколько.
– Ну, хорошо. Я тебе заплачу по 100 марок за страницу.
И я дал ему главы из романа «Москва 2042». Но, чтобы не пугать, дал те главы, где Сим Симыча Карнавалова еще нет. Он их напечатал, мы встретились. А он всегда, как только меня использовал, вел себя уже иначе.
– Мы напечатали твой текст, – сказал он. – Ты получишь гонорар, у нас он для всех 30 марок за страницу, – и отводит глаза в сторону.
Я вижу, он хорошо помнит, что называл другие цифры. Но я ничего не сказал – 30 так 30.
Уже с полной рукописью я приехал в Нью-Йорк. Встретился с Андреем Седых, главным редактором газеты «Новое русское слово». Он тоже попросил у меня что-нибудь напечатать, и побольше.
– Я роман написал, хотите? – спросил я.
– Хочу, – сказал он.
– Но только там у меня есть персонаж, в котором люди находят сходство с одним известным человеком. Я так не считаю, но им кажется, что он похож на этого человека.
– На Максимова? – испугался Седых.
– Нет, хуже.
– Кто может быть хуже?
– Солженицын.
– А, ну Солженицын, ладно, – легко согласился он.
Седых заплатил мне сразу довольно крупную по тем временам сумму и стал печатать роман. Газету расхватывали, потому что речь шла о путешествии в будущее Советского Союза. И вдруг в романе появляется Сим Симыч Карнавалов (а он возникает не сразу), и это становится шоком для читателей. Людмила Фостер, которая работала на «Голосе Америки» и вела литературные передачи, пишет мне письмо: «Володя, я читала роман с большим интересом, и вдруг что я вижу? Что, Войнович ох…ел?!»
Возник страшный переполох в эмигрантской среде. Одни говорили: «Как можно покуситься на такую личность и на такого писателя?» А другие обрадовались, потому что видели многое сами, но не решались произнести, ведь Солженицын был вне критики.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.