Александр Заблотский Роман Ларинцев. Во славу Севастополя!

Александр Заблотский Роман Ларинцев. Во славу Севастополя!

Отечественная историография Великой Отечественной войны насчитывает тысячи книг и статей. Сотни из них посвящены истории героической обороны Севастополя. И тем не менее прошедшая война таит в себе еще немало интересных и поучительных эпизодов, которые до сей поры остались вне поля зрения историков. Вот и мы хотим рассказать лишь об одном фрагменте 250-дневной севастопольской эпопеи, который с полным правом можно отнести к категории наших «забытых побед».

География сделала Крым ключевой стратегической позицией на Черном море, обладание которой позволяло контролировать весь черноморский бассейн. Появление на сцене военной авиации превратило полуостров в непревзойденный «непотопляемый авианосец». Этот прекрасно понимали руководители Советского Союза, поэтому равнинные просторы степной части Крыма еще до войны служили отличными аэродромами для самолетов ВВС Красной Армии и Черноморского флота. [274] К сожалению, наши неудачи в начале войны привели к тому, что в октябре-ноябре 1941 года эта превосходная аэродромная сеть поменяла хозяев. Теперь на бывших советских авиабазах хозяйничали оккупанты, и с их взлетных полос поднимались в воздух самолеты Люфтваффе.

С началом нового 1942 года ожесточенная борьба за право господствовать в крымском небе велась не только в воздухе, но и на земле. За годы войны аэродромы Крыма, занятые авиацией противника, неоднократно подвергались налетам ВВС Черноморского флота. Так, по аэродрому Саки был произведен 61 удар, по аэродрому Сарабуз – 131, по аэродрому Евпатория – 21. [275]

Следует отметить характерную особенность базирования Люфтваффе в Крыму. Немцы располагали значительные силы своей ударной авиации на аэродромах Саки (Ново-Федоров-ка) и Евпатория, недалеко от линии фронта. С одной стороны, это максимально приближало бомбардировщики и торпедоносцы противника к их вероятным целям, но, с другой, это же и позволяло атаковать данные авиабазы любым самолетам Севастопольской авиагруппы.

До 20-х чисел февраля 1942 года целью черноморцев был только расположенный под Симферополем аэродром Сарабуз. Как раз в это время немецкая авиационная группировка в Крыму оказалась срочно «раздергана» на парирование кризисов, возникших на южном фланге Восточного фронта. Поэтому на другие аэродромы Крыма, кроме нескольких оперативных площадок, авиация противника, скорее всего, не базировалась. Потери же, понесенные противником на аэродроме Сарабуз 15 и 25 января, нельзя однозначно отнести на счет флотских авиаторов.

Ситуация изменилась в феврале. В Саки перебазировались бомбардировщики из состава I./KG100 и торпедоносцы из II./KG26. Когда об этом факте стало известно разведке флота, мы точно сказать не можем. Но уже во второй половине 18 февраля шесть штурмовиков Ил-2 в сопровождении восьми «Яков» и пяти И-16 атаковали бомбардировщики Не-111, обнаруженные на аэродроме воздушной разведкой. Попутно штурмовке подверглась близлежащая станция. По докладам экипажей, было сожжено четыре «Хейнкеля». Учитывая, что в немецких документах потери учитываются с некоторым запозданием относительно фактического события, противник в принципе подтверждает результативность этого налета.

Кроме того, в ночь на 19 февраля на летном поле аэродрома стали рваться советские снаряды. До линии фронта было все-таки далековато, но берег моря был, что называется, под боком. Поэтому причиной столь ранней «побудки» немцев стал эсминец «Шаумян». Не встретив никакого противодействия, комендоры корабля выпустили по аэродрому 27 фугасных и 10 осветительных снарядов, повредив как минимум один Не-111. Почему-то этот удачный опыт дальнейшего развития не получил, и главную роль в ударах по Сакам продолжала играть авиация – хотя складывавшаяся на Черном море обстановка как минимум до конца апреля позволяла использовать боевые корабли для обстрела береговых целей. Единственным исключением стал обстрел этого же аэродрома 28 февраля с подводной лодки М-113, выпустившей четыре десятка 45-мм снарядов. Однако о каком-либо эффекте от стрельбы лодочной «сорокопятки» говорить не приходится.

Впрочем, и без помощи корабельной артиллерии до конца февраля авиация Севастопольского оборонительного района почти ежедневно бомбила Саки. Соответственно, почти ежедневно немецкие документы отмечают потери в личном составе и в самолетах. [276] При этом как минимум одна машина была потеряна безвозвратно, а две или три отправлены в заводской ремонт. В дальнейшем такое напряжение боевой работы выдержать не удалось. Но, поскольку эта цель оставалась приоритетной для авиации СОР, до начала июня налеты на Саки продолжались с различной интенсивностью.

С 22 февраля по 22 марта наши самолеты вылетали для ударов по аэродромам противника 133 раза, в том числе 76 раз ночью. Было израсходовано 610 ФАБ-100,426 ФАБ-50 и одиннадцать кассетных боеприпасов РРАБ. В следующий месяц «по Сакам» было выполнено 24 самолето-вылета днем и 249 ночью. На летное поле аэродрома было сброшено в общей сложности 165 тонн бомб.

Следует отметить, что эффективность наших ударов в апреле несколько снизилась. Почти все самолеты противника, пострадавшие от налетов, получили повреждения, не требующие заводского ремонта. С 22 апреля по 22 мая советские летчики навещали Саки не так часто, как раньше (162 вылета). В монографии М. Э. Морозова снижение интенсивности вылетов нашей авиации по аэродромам противника объясняется отвлечением части ее сил для действий над морем. [277] Правда, с его же утверждением об одновременном снижении эффективности наших налетов согласиться нельзя. Как раз в мае немцы понесли в Саках самые большие безвозвратные потери (см. таблицу 1).

В июне интенсивность ударов по аэродромам противника по понятным причинам резко упала. Последний поврежденный «Юнкере» был отмечен в утренней сводке VIII авиационного корпуса за 2 июня. Это стало результатом ночного удара двух бомбардировщиков СБ из Севастопольской авиагруппы. [278] На счет авиации, действовавшей с аэродромов на Таманском полуострове, вероятно, следует отнести последние потери наземных служб Люфтваффе 24 июня в Саках, когда был ранен солдат из колонны снабжения 1/XII.

Большая часть налетов на Саки выполнялась ночью, при этом почти постоянно в них участвовали МБР-2. «Амбарчики» работали по аэродрому, как правило, одиночно или парами, но иногда и большими группами – свыше 20 машин. Так, в ночь на 24 марта Саки бомбили 29 МБР-2 и один ГСТ. Еще больший наряд сил был выделен в ночь на 8 апреля. По аэродрому отбомбились 29 «амбарчиков», ГСТ и шесть ДБ-3.

Самолеты выходили на цель небольшими группами (по 6–8 машин), с разных высот и направлений. Группы следовали одна за другой с неравными временными интервалами в течение всей ночи. Следствием такой тактики стали минимальные потери. Единственным успехом немецких зенитчиков стал МБР-2 старшего лейтенанта Чепуренко, сбитый 8 апреля.

Успех в действиях по такой цели, как аэродром противника, невозможен без хорошей подготовки – в частности, тщательной и своевременной разведки объекта удара. Как правило, при этом основным видом разведки является воздушная. Но черноморцы, воспользовавшись тем, что летное поле аэродрома в Саках отлично просматривается с моря, привлекли к выполнению этой задачи подводные лодки. Кто именно явился инициатором этой операции, сейчас сказать сложно, но, по некоторым воспоминаниям, идея использования подводного корабля принадлежала известному черноморскому подводнику капитану-лейтенанту М. В. Грешилову.

Для ведения разведки был выделен штурман из 80-й отдельной морской разведывательной эскадрильи старший лейтенант В. В. Потехин. В ночь на 30 марта он прибыл на борт подводной лодки М-113, после чего «малютка» вышла из Севастополя, заняв с рассветом позицию в подводном положении на расстоянии одной мили от береговой черты, на траверзе аэродрома Саки. В течение дня Потехин через перископ наблюдал за работой аэродрома. С наступлением темноты лодка всплыла, и наблюдение продолжилось с мостика.

Второй разведывательный поход был выполнен 7–9 апреля. На этот раз в роли «потаенного судна» выступала М-35, на борту которой находился все тот же старший лейтенант Потехин. В этом походе, помимо визуального наблюдения, он произвел фотографирование аэродрома через перископ. Обо всех изменениях обстановки оперативно докладывалось в Севастополь по радио.

В результате этих двух разведывательных походов были получены исчерпывающие сведения о режиме работы, оборудовании и системе ПВО аэродрома Саки. Полученные данные были использованы для подготовки экипажей, участвующих в ночных налетах.

Если ночные удары по аэродромам в течение всей Великой Отечественной войны традиционно отличались невысоким уровнем наших потерь, то дневные налеты на них иногда превращались в форменное избиение, как для ВВС флота, так и для армейских летчиков. [279] Однако Крым первой половины 1942 года был счастливым исключением из этой закономерности – по крайней мере, для морской авиации. Наши дневные налеты на немецкие аэродромы были не только удачными, но и сопровождались минимальными потерями.

9 марта пятерка Пе-2 в сопровождении четырех Як-1 атаковала аэродром Саки и, по донесениям экипажей, повредила четыре немецких самолета. Согласно немецким данным серьезно пострадал Не. 111. Самолет подлежал заводскому ремонту.

6 апреля снова пять «Пешек», прикрываемых шестью Як-1 бомбили Саки. По возвращении наши летчики доложили об уничтожении одного и повреждении трех «Юнкерсов-88». В доступных источниках противной стороны подтверждения таких потерь в материальной части мы не нашли, но 6 апреля потери в личном составе у немцев имелись – один убитый и пятеро раненых артиллеристов из Flakabt.501. На отходе «петляковых» попытались атаковать истребители 77-й эскадры. В завязавшемся бою инспектору ВВС ЧФ подполковнику H.A. Наумову удалось сбить Bf.l09F-4 (№ 7564) фельдфебеля Р. Шмидта из состава 5./JG77. Наши потери в матчасти ограничились перебитой стойкой шасси у одного Пе-2. Поврежденный самолет позже был отремонтирован и вновь введен в строй. В ходе боя на поврежденной «пешке» от огня истребителей погиб воздушный стрелок-радист. [280]

Днем 28 мая одиночный Пе-2 в ходе воздушной разведки сбросил бомбы на аэродром Саки. Итоговое донесение VIII авиационного корпуса генерала В. фон Рихтгофена позволяет предположить, что именно в этой атаке был уничтожен транспортный самолет Ju.52. [281]

М. Э. Морозов в своей книге отмечает дерзкий дневной налет 30 мая, когда пятерка Ил-2 под прикрытием 15 истребителей разных типов штурмовала Саки. Правда, уважаемый автор почему-то утверждает, что «немцы не признают никаких потерь». [282] В отношении материальной части это действительно так – но что касается личного состава, то, согласно сводкам потерь Люфтваффе, в этот день на аэродроме было ранено семь зенитчиков из состава 501-го зенитного дивизиона.

Отметим, что, к сожалению, распределить потери противника между нашими дневными и ночными налетами довольно трудно. В большинстве случаев дневные и ночные атаки нашей авиации выполнялись в одни и те же сутки, поэтому только привлечение дополнительных источников сможет восстановить исчерпывающую картину

С 23 апреля авиация СОР стала «навещать» и соседний с Саками аэродром Евпатория. Уже первый налет днем 23 апреля, повторенный дважды группой из шести Пе-2 и трех «Яков», принес заметный успех. Был серьезно поврежден и в дальнейшем подлежал списанию торпедоносец из II./KG26, ранено и убито 9 техников. До 27 мая авиация СОР выполнила по этой цели 96 вылетов. При этом днем на Евпаторию «ходили» только трижды – 23, 24 и 27-го апреля.

В последнем налете, выполненном шестеркой «Пешек» под прикрытием четырех Як-1, в воздушном бою был потерян один наш истребитель. Еще дважды, 4 и 10 мая, бомбы на евпаторийский аэродром днем сбросили разведчик Пе-2 и одиночный ДБ-3. Все остальные налеты на Евпаторию производились ночью. В них приняли участие в общей сложности пять СБ, 14 ДБ-3 и 46 МБР. Эффективность этих ударов надо признать весьма высокой. Немцы потеряли четыре или пять ударных машин полностью сгоревшими или серьезно поврежденными, в том числе три-четыре «Юнкерса-88» были уничтожены, по немецким данным, ночью. Еще один бомбардировщик был уничтожен в Евпатории 10 июня нашими самолетами, вылетавшими с кавказских аэродромов.

Хоть и в меньшей степени, чем Саки, но регулярно «навещался» черноморскими авиаторами и аэродром Сарабуз. С начала года и до 22 февраля авиация ЧФ нанесла по Сарабузу восемь ночных ударов, в которых приняли участие 33 самолета различных типов. С 22 февраля по 22 марта на этот аэродром было сброшено 19 тонн бомб в 24 вылетах. В следующий месяц по Сарабузу было выполнено 6 дневных и 98 ночных вылетов, сброшено 84 тонны авиабомб. С 22 апреля до 22 мая число вылетов опять упало до мартовских величин. В 22 вылетах было сброшено 25 тонн бомб. [283] Самый мощный ночной налет пришелся на 29 марта. В нем участвовали семь ДБ-3, четыре СБ и 22 МБР, действовавшие в течение всей ночи группами по три-четыре машины.

Надо заметить, что в 1942 году экипажи севастопольской авиагруппы не ограничивались только прифронтовой полосой и другими районами Крыма. «Длинная рука» флота могла дотянуться до противника даже на южной Украине. Так, несколько удачных рейдов было проведено против аэродрома Кульбакино, который в немецких документах проходил как Николаев. Причем самый удачный налет был совершен в самое, казалось бы, неподходящее время – в разгар третьего штурма города. Ночью 3 июня два Пе-2 бомбили Кульбакино и уничтожили, по докладам экипажей, два «Юнкерса-88». Немцы подтверждают безвозвратную потерю двух машин – правда, другого класса: транспортного Ju.52 и связного W.34hi.

В целом же можно отметить ряд характерных особенностей в действиях авиации ЧФ по аэродромам противника в период обороны Севастополя. Во-первых, они отличались минимальным уровнем собственных потерь. При налетах на немецкие аэродромы был потерян один МБР-2 ночью и один Як-1 днем. Во-вторых, несмотря на то, что наша авиация атаковала аэродромы в течение длительного времени, немцам так и не удалось найти эффективных способов снижения собственных потерь. Потери оставались на примерно том же уровне вплоть до начала третьего штурма Севастополя. Если бы речь шла только об аэродромах в Саках и Евпатории, то можно было бы сослаться на объективные обстоятельства – например, на близость Севастополя к этим авиабазам, затруднявшую своевременное обнаружение нашей авиации и оповещение системы ПВО. Но регулярно подвергался бомбежкам и Сарабуз, расположенный достаточно далеко от линии фронта. Причем наши летчики без потерь совершали не только ночные рейды, но и успешно бомбили этот аэродром днем – как, например, четверка ДБ-3 17 марта.

3 июля 1942 года можно считать финалом битвы за Севастополь. В этот же день немецкие сводки зафиксировали серьезное повреждение в результате бомбардировки истребителя из состава III./JG77 (Bf.l09F-4, № 13297) на аэродроме Багерово.

Таблица 1. Сводные потери Люфтваффе на аэродромах Крыма в январе-июне 1942 года

Таблица 2. Потери Люфтваффе на аэродромах Крыма и южной Украины с 1 января по 5 июля 1942 года

Примечания: 1. В потери наземного персонала включены потери всех частей Люфтваффе, как боевых, так и вспомогательных: зенитчики, авиатехники, военные строители и т. д.

2. Эпизоды с пометкой «Balke» известны только по документу, приводимому в Balke U. Kampgeschwader 1 00 «Wiking». Stuttgart, 1 981. S. 340–341.

3. Эпизоды с пометкой «VIII» известны лишь по отчету Vlll-ro авиационного корпуса (ВА-МА RL 8/249).

4. Эпизод с пометкой «PTh» известен лишь по хронике эскадры (Taghon Р. Die Geschichte der Lehrgeschwaders 1. Band 2. Stuttgart, 2006).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.