Об ошибках

Об ошибках

П. А.: Как ты сегодня считаешь, какие были наши самые сильные упущения как команды нанятых на проведение реформ технократов? Не политические, а чисто технократические?

А. Н.: Чисто технократических, думаю, как раз не так много. Ну, наверное, надо было не тянуть резину и освобождать сразу все цены.

А. К.: Разве это было не на две недели позже сделано?

П. А.: На несколько месяцев.

А. Н.: Какой тебе несколько месяцев? С большой условностью в декабре 1992 года.

А. К.: По фиксированным ценам продавали, что ли?

А. Н.: Нет, устанавливался порог роста.

А. К.: На внутреннем рынке?

А. Н.: Не на внешнем же. На внешнем за сколько покупали, за столько и покупали. Да, довольно быстро отменили, например на молоко. А вот с нефтью тянули. На услуги естественных монополий тоже держали. В этом случае, возможно, тогда это было правильно. А что до сих пор не освободили, удивительно.

П. А.: Надо было использовать не ценовое, а антимонопольное регулирование.

А. Н.: Вообще, нужно было жестче закручивать гайки. Я думаю, что ошибки были прежде всего, конечно, чисто политическими: а) ничего не объясняли про печальное наследие; б) вообще не занимались политикой; в) очень долго не пытались создать себе какую-то организованную общественную базу.

П. А.: Мы с Аликом говорим очень похожие вещи.

А. Н.: Помнишь, у нас с Каданниковым была на АвтоВАЗе первая попытка создать какую-то политическую конфигурацию (и то такая с отчаяния попытка и не доведенная до ума). То есть тогда мы уже понимали, что надо работать со съездом, с Верховным Советом. Я помню, Юрий Гехт мне столько крови попил. Редкий был паразит. У него в Серпухове была бумажная фабрика. Жулик был страшный. Я потом в его банке деньги потерял через много лет. Но он был председателем фракции промышленников в Верховном Совете, и мы с ними часами сидели и чего-то там обсуждали…

А. К.: Чего-нибудь добивались?

А. Н.: Мы добивались какого-то конкретного голосования и что-то по их просьбе меняли в экономической политике. Например, приняли решение об индексации амортизации, чего директора добивались. Они очень за это благодарны были тогда и по сию пору спасибо говорят. Но мы, грубо говоря, не пытались создать проправительственную партию.

А. К.: Но ты же говоришь, что это должен был делать Ельцин по распределению обязанностей, да?

А. Н.: Практически уже во время VI съезда, когда правительство подало в отставку по собственной инициативе, стало ясно, что надо заниматься политикой. И что, в общем, худо-бедно мы можем ею заниматься.

А. К.: А почему не занимались?

А. Н.: С одной стороны, от перегруженности, а с другой — Ельцин. Ельцин, конечно, ревниво к этому относился. У него был комплекс Отца Нации. Какие-то партии, объединения, союзы… Ему казалось, что это мелко…

П. А.: К этому мы не готовы были ментально. Но все-таки, что ты скажешь еще о чисто «технократических» ошибках? Вот у меня осталось впечатление, что мы сделали большую содержательную ошибку, практически не занимаясь социалкой…

А. Н.: По социалке ведь какая была история… Совершенно правильно был прописан принцип, на котором она должна была строиться: отмена универсальных советских льгот и переход к адресной защите. Но Шохин с Памфиловой⁹⁶ с этой задачей по-настоящему не справились… Впрочем, с ней до сих пор справиться не могут. Это объективно очень трудная задача.

А. К.: А монетизация льгот, которая в 2005 году была проведена, разве это не то же самое?

А. Н.: То же самое.

А. К.: Значит, все-таки справились?

П. А.: Но когда и как? Очень скверно!

А. К.: Значит, до сих пор справиться не могут?

А. Н.: А до сих пор монетизация льгот не закончилась. Там половину отыграли обратно. Денег ушло немерено…

П. А.: Я тоже не понимаю! Ведь главное, что реформа социалки была понятная, вся прописанная и… полностью проваленная.

А. Н.: По исполнению — ты прав. Социалка — ошибка № 1.

А. К.: Портрет Гайдара как премьера и если можно, то и твой портрет Ельцина меня интересует.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.