Летнее наступление 1942 г

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Летнее наступление 1942 г

Июнь 1942 года был на исходе. Солдаты за более чем полтора месяца пребывания в тылу, без боев, посвежели и подтянулись. Даже «старики» из нового пополнения отъелись и, казалось, даже помолодели. Но приближались последние дни отдыха. Так мы называли свое пребывание в районе города Козельска.

Сбор по тревоге. Маршрут следования – на юг, на город Белёв Тульской области и дальше на город Болхов Орловской области.

Дивизион занял боевые порядки восточнее пос. Выгоновское. Слегка холмистая местность с кустарниками по низинам хорошо укрывала наши батареи. Наблюдательный пункт командира дивизиона оборудовали на обращенном к противнику пологом скате холма. Ход сообщения до НП через вершину холма выкопали в полный профиль. Всем было ясно, что готовимся наступать, хотя нам этого никто не говорил. Мы привязывали и перепривязывали батареи и наблюдательные пункты. Засекали огневые точки и окопы противника. Готовили данные для стрельбы как по целям, так и по площадям для подавления обороны противника при наступлении нашей пехоты, также и заградительные огни на случай контрнаступления противника. На батареи завозилось по два боекомплекта (120 выстрелов на орудие). Это впервые с начала войны. До этого артиллерия все время была на голодном пайке.

Стояла солнечная погода. К вечеру, как перед бурей, все затихло. Работы закончены, можно поспать. Противник молчит. Быстро темнеет. Оставили двух наблюдателей у стереотрубы, вышли из укрытия и разлеглись на лужайке, метрах в пятидесяти от НП. Земля теплая. Нигде ни звука. Только осветительные ракеты над нейтральной полосой напоминают, что война еще не кончилась.

Не успели уснуть, как с востока стали слышны шорохи. Прислушались. Прямо на нас двигалась колонна солдат. Взлетела осветительная ракета, и стал виден строй бойцов не меньше роты со скатками шинелей, винтовками, ручными и станковыми пулеметами. Головы опущены, лица суровые. Ни одного звука. Только слышно тяжелое дыхание массы людей, выполняющих грязную тяжелую работу. Так всю ночь шли и шли с небольшими перерывами колонны солдат, в основной своей массе к последнему рубежу жизни.

Знали бы эти тысячи солдат всех возрастов, что кончится эта бессонная тихая ночь, с наступлением раннего утра вздыбится земля от выстрелов тысяч орудий и разрывов снарядов. А затем взлетит красная ракета, и по команде «Вперед!» они беспрекословно покинут свои укрытия, где провели свои последние часы, чтобы навечно лечь на эту теплую чужую землю, далеко от родного дома.

Сам я, пройдя всю войну от ее начала до конца, не могу поставить себя на место этих необстрелянных и не слышавших свиста пуль и разрывов снарядов солдат. Я врастал во фронтовую жизнь постепенно. Первые дни – оборона в глубине. Потом линия обороны, куда не только не долетают пули, но не достают и снаряды. Боевое крещение мы получали под бомбами самолетов. Затем непосредственно крещение огнем противника, но, опять же, в своих окопах или складках местности, в каком-то укрытии. Я всегда надеялся на благополучный исход. Прижимаясь к земле, всегда надеялся, что она меня защитит. Уже позже, когда прошагал сотни километров лесами и болотами в глубоком тылу врага, перенеся невероятные физические трудности, голод и страх, надежды притупились.

Я чувствовал только свое предназначение, необходимость выполнения своих обязанностей, чего бы это мне ни стоило. Я был постоянно настроен на повседневное выполнение обязанностей, в невероятно тяжелых условиях, иногда по трое суток без сна, грязный и мокрый или промерзший до костей, приведенный в такое состояние, когда уже не думаешь о том, чтобы сохранить свою жизнь, а, наоборот, идешь на верную смерть, ищешь смерти, думаешь, что только смерть прервет мучения.

А эти солдаты, да и офицеры тоже (тем летом стали приходить лейтенанты, окончившие после школы трехмесячные курсы военных училищ), о чем они думали в эти часы на марше на передний край и в окопах перед боем? Какое мужество надо иметь, чтобы покинуть укрытие и оказаться под шквалом пуль и разрывов снарядов.

Вернемся к конкретному бою. Чуть забрезжил рассвет, как район расположения артиллерии осветили всполохи света, а затем заскрипели «катюши». Над нами прочертили небо огненные стрелы. И тут же рявкнули пушки, гаубицы и минометы всех калибров. Орудийные выстрелы, разрывы снарядов, свист и шипение снарядов, летящих над головами, – все это слилось в единый, все заглушивший рев. Человеческого голоса даже в одном шаге от говорящего слышно не было.

Артиллерийская подготовка из 400 орудий на километр обороны противника, длившаяся полтора часа, была первой такой в нашей дивизии с начала войны. Мы ликовали. Мощь артиллерии и тысячи пехотинцев, прошагавших ночью на передний край, вселяли в нас уверенность, что свершается что-то грандиозное. Перед такой мощью никакая оборона не устоит. Мы двинемся снова вперед, а это приблизит конец войны.

Идет второй час артподготовки. Кажется, не будет конца этому аду. Чтобы не лопнули барабанные перепонки, стоим с открытыми ртами. Наконец огонь стал ослабевать. Звуки разрывов снарядов значительно ослабели. Огонь перенесен на вторую линию обороны. В это время наша пехота поднимается штурмовать переднюю линию обороны противника. Видимости нет. Все в дыму. Но мы знаем, что сейчас решается судьба боя. То, ради чего работали по организации наступления тысячи людей в штабах и в непосредственной близости от обороняющегося противника. Ради чего выброшены тысячи тонн снарядов и мин.

Ждем, пока рассеется дым. Огонь нашей артиллерии стал стихать, и в то же время усилился огонь немецкой артиллерии. Нам, дивизионной артиллерии, предстоит прицельным огнем подавлять отдельные очаги сопротивления, если такие будут. Стали слышны немецкие пулеметы. (Мы их определяли безошибочно.) Командир дивизиона разговаривает с командиром поддерживаемого батальона. Поняли, что пехота в немецкие окопы не ворвалась. Залегла. Командир батальона просит поддержать огнем, подавить огневые точки противника.

Наконец дым начал рассеиваться и солнечные лучи стали достигать поля боя. В стереотрубу с десятикратным увеличением все четче стала вырисовываться картина боя. Трудно было найти ориентиры. Передний край обороны стал неузнаваем. Проволочное заграждение порвано. Местами совсем снесено. Весь передний край из зеленого стал черным. Перед проволочным заграждением местами еще сохранилась зеленая трава. Видны кучно лежащие наши солдаты. Здесь же видны разрывы снарядов. При солнечном свете слабо заметны дымки нескольких пулеметных точек. Майор Антонов по телефону кроет командиров первой и второй батарей за их медлительность в подавлении огневых средств противника, не дающих подняться в решительную атаку пехоте. А тем временем командир третьей гаубичной батареи корректирует огонь своей батареи, пытаясь уничтожить, как мы предполагаем, немецкий наблюдательный пункт. Снаряды поднимают вокруг небольшого бугорка за линией окопов фонтаны земли, но прямого попадания нет. Видим, как голые по пояс расчеты полевых пушек ведут огонь, пытаясь подавить огонь пулеметов. Пехотинцы по-пластунски сокращают расстояние до немецких окопов. Отдельные солдаты поднимаются, устремляясь вперед, но тут же, то ли убитые, то ли прижатые огнем, падают. Наконец недружно поднимается вся цепь наступающих, но перед самыми окопами вновь залегла, а затем и попятилась назад.

И так весь день, то затихая, то усиливаясь, идет артиллерийский огонь. Среди наших залегших цепей беспрерывно рвутся, если судить по вспышкам, мины малых калибров. Пехота, сделав несколько попыток ворваться в окопы противника, откатившись назад, залегла окончательно.

Солнце все ниже, и реже артиллерийская канонада. С наступлением ночи прекратился и ружейно-пулеметный огонь с нашей стороны. Только глухие звуки немецких пулеметов да частые осветительные ракеты немцев нарушали покой ночи. К полуночи снова уже новые роты и батальоны потянулись на передний край.

На рассвете, получив ночью подкрепление, после огня жиденькой артподготовки наша пехота снова начала атаковать позиции противника. Все повторилось, как в первый день. Все атаки отбиты. Прошел слух, что на правом фланге, на участке другого полка, удалось ворваться в окопы, но контратакой противника наши были выбиты и положение восстановлено. Только к вечеру третьего дня на левом фланге нашей пехоте удалось прорвать оборону противника и, углубившись на 1,5 км в оборону противника, занять стертую с лица земли деревню.

Наступила ночь, и бои прекратились. А к утру противник вернул утерянные вечером позиции. Многие тысячи наших солдат и офицеров стали жертвами нашего головотяпства. Немцы, отступая, сознательно или случайно оставили в пос. Меркуловский несколько бочек спирта и водки. Этого было достаточно, чтобы наши напились и крепко уснули. Да так крепко, что немцам даже не потребовалось тратить патронов. Но самое удивительное, что наше командование не догадалось ввести в прорыв свежие дополнительные силы. Наступательная операция на Брянск в июле 1942 года бесславно завершились. Армия перешла к обороне.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.