ДАМА ВЫСОКОГО ТОНА
ДАМА ВЫСОКОГО ТОНА
Ахматову принято считать аристократкой. Натуральной, по рождению и воспитанию, без кавычек. Свою родословную она начала искажать еще тогда, когда слишком легко ее было схватить за руку.
Было только одно, что реально существовало и дало ей повод возносить себя в аристократические, великокняжеские и прочие, особенно далекие от послевоенного Ленинграда круги: семья Горенко во времена ранней юности дочери Анны проживала в Царском Селе. На улице Широкой, около железнодорожного вокзала.
Мимо вокзала каждые полчаса проносится от вокзала и к вокзалу целая процессия экипажей. Там все: придворные кареты, рысаки богачей, полицмейстер барон Врангель, флигель-адьютантская тройка, просто тройка (почтовая), царскосельские извозчики.
Aннa АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 168
Вот здесь она и видела аристократов.
Она рассказывала о княгине Палей как о царскоселке, хотя не помню наверное, говорила ли, что была с нею знакома.
Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 23
Да полно! С какими это княгинями, даже если и царскоселками, она была знакома?
Мандельштам называл это «Царскосельский сюсюк».
НАДЕЖДА МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 287
Л. Н. Замятина сказала, что никогда не видела царя. На это АА ответила, что видела его несчетное количество раз.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 61
Будочник, отдающий честь проезжающим, видел царя еще большее количество раз.
Надпись на фотографии.
«Павлу Николаевичу Лукницкому перед моим отъездом в Царское Село. Ахматова. Мраморный Дворец».
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 80
Она скорбела о жизни, сметенной революцией, о ливрейных лакеях (которых она не имела), о дворянском собрании (куда она не ходила), о царскосельских гусарах в ментиках…
Ирина Грэм — Михаилу Кралину.
Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 83
Я осведомилась, была ли она на выставке Серова. «Нет, хотя меня и звал Борис Леонидович. Я не люблю Серова. Вот, принято говорить про портрет Орловой: «Портрет аристократизма». Спасибо! Какой там аристократизм! Известная петербургская великосветская шлюха». (Да нет, просто «всегда была за развод»). — Она отвернулась и возмущенно поглядела в окно. — «Этот пустой стул с тонкими золочеными ножками, как на приеме у зубного врача!! Эта шляпа! Нет, благодарю!»
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 44
Что там со шляпой у Ольги Орловой? На сколько процентов можно сомневаться, что шляпа Орловой была не модна?
Заговорили об «Анне Карениной» во МХАТе. Ругая этот спектакль, я сказала, что публику в нем более всего привлекает возможность увидеть «роскошную жизнь высшего света». «Исторически это совершенно неверно, — сказала Анна Андреевна. — Именно роскошь высшего света никогда и не существовала. Светские люди одевались весьма скромно: черные перчатки, черный закрытый воротник. Никогда не одевались по моде: отставание по крайней мере на пять лет было для них обязательно. Если все носили вот этакие шляпы, то светские дамы надевали маленькие, скромные. Я много их видела в Царском: поскольку проживала около вокзала, и они проносились мимо нее — роскошное ландо с гербами, кучер в мехах — а на сиденье дама, вся в черном, в митенках и с кислым выражением лица… Это и есть аристократка. Это когда она едет мимо вокзала и дома, где проживала знаток светских условностей недоучившаяся гимназистка, пригородная мамзель. А роскошно одевались, по последней моде и ходили в золотых туфлях жены знаменитых адвокатов, артистки, кокотки. Светские люди держали себя в обществе очень спокойно, свободно, просто».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 141
Ценные сведения — но это она могла узнать уже только из книг «мусорного старика».
Корней Иванович Чуковский был более опытен. Рассказывает о приятеле:
Я познакомился с ним в 1906 году в одном из игорных притонов. Он по-домашнему расположился за круглым столом, за которым сидели сторублевые кокотки, чинные, как классные дамы, одетые богато, но скромно.
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 453
Боюсь, что уровень светских знакомств Анны Андреевны не позволял ей различать, кто есть кто: аристократки или сторублевые кокотки.
К матушке Феликса Юсупова являлась приятельница в восхитительном вортовском платье розового бархата.
Более сиятельного общества в России тогда не было. В дороге эта дама, очевидно, одевалась другим образом, и завистливая девочка из пригорода видела ее в другом обличье.
Мы ехали в 1-м классе. Помня высказанное как-то мнение Льва Николаевича насчет дорожного туалета дамы, я, как бы шутя, точь-в-точь исполнила его программу и захватила с собой роман Теккерея. Он говорил: «В дороге надо быть порядочной женщине одетой в темное или черное платье — «costume tailleur», такая же шляпа, перчатки и французский или английский роман с собой».
Т. А. КУЗМИНСКАЯ. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. Стр. 477
И вообще у нее было интересное такое отношение к придворным сплетням и обычаям начала века, которые она наблюдала лично.
В. Е. АРДОВ в записи Дувакина. Стр. 146
У бедного Антона Павловича Чехова возможностей «наблюдать лично» жизнь высших классов в отличие от Анны Андреевны не было.
«А как он описывал представителей высших классов! Он этих людей не знал! Не был знаком ни с кем выше помощника начальника станции».
Наталия ИЛЬИНА. Анна Ахматова, какой я ее видела. Стр. 584
Она же их знает. Со всеми князьями на дружеской ноге.
В Петербурге, когда она приехала туда с Гумилевым, ее поразил не успех ее первых книг, а женский успех. К литературному успеху она сначала отнеслась равнодушно. А женский успех вскружил ей голову, и здесь кроется тайна, почему ей захотелось казаться приятной дамой. Первые свои уроки, как должна себя вести женщина, А.А. получила от Недоброво. Какая у него была жена, спрашивала я; оказалось, что его жена очень выдержанная дама из лучшего общества. Сам Недоброво тоже был из «лучшего общества», и его влияние здорово сказалось на некоторых жизненных установках Анны Андреевны. А сам Недоброво, влияя и сглаживая неистовый нрав своей подруга, вероятно, все же ценил ее необузданность и дикость.
Н. Я. МАНДЕЛЬШТАМ. Из воспоминаний. Стр. 319
20 сентября 1919 года в Астрахани во время прогулки на катере Л. Рейснер мне говорила об отношении Гумилева к АА: До него она была ничто. Он ее поставил на недосягаемую высоту и внушил ей, что это ей подобает. И она по этой линии пошла.
П.Н ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 181
Тут я увидела совсем другой облик Анны Андреевны, я увидала ее в роли обыкновенной дамы, она даже кокетничала с Журавлевым… Кокетничала, конечно, в пределах своего возраста и на другом уровне. Как полагалось в дворянском обществе, когда дама разговаривает с мужчиной. У Иогансона была чрезвычайно толстая, добродушная, все терпевшая жена. И вот она прикладывалась, клала головку на плечо этой жене, прямо как «дама, приятная во всех отношениях». Так выявилось ее такое дворянское воспитание.
Е. К. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА в записи Дувакина. Стр. 119
Насчет того, как даме полагалось вести себя в дворянском обществе, когда дама разговаривает с мужчиной, куда класть головку и пр.:
<…> Ты знаешь, как я не люблю все то, что пахнет московской барышнею <…>. Если <…> я найду, что твой милый, простой, аристократический тон изменился, разведусь, вот-те Христос, и пойду в солдаты <…>.
Письмо Пушкина — Н. Н. Пушкиной.
30 октября 1833 года.
Совпадением, случайностью — ей Бог послал — было то, что она действительно жила во дворцах. Уж этого бы ленивый не заметил. Но она проявляет свою обычную настойчивость — и становится более, чем нужно, заметно то, что во дворцы она проникла в прямом и переносном смысле с черного хода.
До революции Шилейко служил домашним учителем у Шереметьевых <…>.
Комната Шилейко размещалась в той части здания, в которой прежде жила прислуга.
Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 72
6 мая 1924
Ахматова переехала на новую квартиру — на Фонтанку. Огромный дом — бывшие придворные прачечные.
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 273
«Мои дворцы»… стихи
Фонтанный дом.
«Посмотрите на эту дверь, — сказала мне Анна Андреевна и прикрыла ее. Там оказалась надпись: «Мужская уборная». — Вечером, когда эта дверь прикрыта, так, что надпись видна — к нам никто не приходит».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 32
…Особенных претензий не имею
Я к этому сиятельному дому…
К Шереметевскому дворцу.
Какие-то могли быть претензии?
Кстати, о Шилейко и о том, что он служил учителем у владельцев Фонтанного дворца. В воспоминаниях уважаемого Анатолия Генриховича Наймана читаю:
Перед революцией Шилейко был воспитателем детей графа Шереметьева и рассказывал Ахматовой, как в ящике письменного стола в отведенной ему комнате, издавна предназначавшейся для учителей, обнаружил папку с надписью «Чужие стихи» и, вспомнив, что в свое время воспитателем в этой семье служил Вяземский, понял, что папка его, поскольку чужие стихи могут быть только у того, кто имеет свои.
Анатолий НАЙМАН. Воспоминания о Анне Ахматовой. Стр. 110
Это какой же «Вяземский», думал Найман, мог служить перед Шилейкой воспитателем у детей графа Шереметьева? Со времени постройки дворца в учителях из «Вяземских» здесь мог служить только князь Петр Андреевич, Рюрикович, друг Пушкина —
Судьба свои дары явить желала в нем
…соединив…
Богатство, знатный род — с возвышенным умом.
А. С. ПУШКИН. К портрету Вяземского
Когда он, Петр Андреевич, сам учился, на дом приходили университетские профессора, он никогда не обедневал (и не вредился рассудком, чтобы пойти в домашние учителя, — да ему и не позволило бы тогдашнее устройство общества), оставался владельцем знаменитого Олсуфьева (вы бывали там? пробовали на глазок прикинуть его рыночную стоимость в какие бы то ни было времена, поделенную на годовые жалованья домашних учителей?) и всего своего состояния. Был короткий срок товарищем министра народного просвещения: это было, да, служил — как дворянин, государству, помилуйте, не у частного же лица. Диктовался выбор службы довольно высокими и амбициозными мотивами — далекими от тех, которые побуждают молодых людей поступать домашними учителями в богатый дом. Это не он проживал в учительской каморке.
Может, единственный сын его, Павел Петрович? Тот самый, с которым «возился» Пушкин?
Раз княгиня застала, как они барахтались и плевали друг в друга.
П.А. и В. Ф. Вяземские. Запись П. И. Бартенева.
В. ВЕРЕСАЕВ. Пушкин в жизни. Стр. 62
Петр Андреевич прожил трагическую семейную жизнь. Брак его с Верой Федоровной, хорошей подругой Пушкина, длился 67 лет — но они сами похоронили семерых из восьми своих детей… Пережил их только один сын. Но и он, Павел Петрович, сам был… тестем графа Шереметева, нанявшего бедствовавшего молодого ученого Шилейку в домашние учителя. Женившийся не без родословных соображений граф Сергей Дмитриевич Шереметев тестя князя Вяземского воспитателем к родным внукам служить не нанимал. Да и вообще это чудеса какие-то были бы. Стихов Павел Петрович не писал, делал карьеру в Министерстве иностранных дел, занимался историей литературы, забавны его литературные мистификации. Наемным воспитателем внуков не служил.
Нам интересно другое: происхождение дикой версии. Шилейко такого сказать не мог — он был слишком для этого образованным человеком (хотя для таких вещей, лежащих на поверхности, большого образования не нужно). На мистификацию мог пойти — но чтобы поддаться на нее, Анне Ахматовой требовалось совершенно отчетливое волевое решение. Простодушно поверить здесь невозможно.
Тогда вывод один: она все придумала сама, вложила в уста мертвого Шилейки (она и не такими вещами не гнушалась) — и повесила на уши Найману. Служил мол, мой второй муж пан Вольдемар домашним учителем в одном доме после князя Вяземского. Да-да, того самого.
Счастливый Вяземский, завидую тебе!
Что ж тут такого! Анна Андреевна — Шилейко — Вяземский — Пушкин.
«В постели с Пушкиным».
Смысл этого всего — в бессмысленном плебействе анекдота: «I fuck your Queen!»
«А знаете, Александр Исаевич (Солженицын) удивился, когда я сказала, что люблю Некрасова. Видимо, он представлял себе меня этакой чопорной дамой. А Некрасова не любить разве можно? Он так писал о пахаре…»
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 29.
То есть уж такой чопорной, уж такой дамой, что — как можно-с о пахаре-с? А о куфельном мужике? А о «шлюхе» и «кретинке»? А о «фуй, какой морд»?
Ахматова вошла в столовую, и мы встали ей навстречу. Первое, что запомнилось, — это ощущение легкости маленькой узкой руки, протянутой явно не для пожатия, но при этом удивительно просто, совсем не по-дамски.
Виленкин В. Я. Воспоминания с комментариями.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 30
«Совсем не по-дамски» подать руку «явно не для пожатая» — для поцелуя! — это надо долго тренироваться. Когда поцелуи давно вышли из обыденного употребления — это невозможно делать машинально, по привычке. Да и привычку ей было негде и некогда приобрести. Но за давностью лет и при настойчивом педалировании своей дамистости простодушные поклонники верили.
Важны и материальные признаки. Шляпа княгини Орловой — дурного тона, жилищные условия семейства Гумилевых — comme il faut.
Ахматова, перечитывая записи Лукницкого, делает свои замечания. Редкие, но — по существу (для нее). Вот одно — в записи о воспоминаниях о Блоке.
АА: «В Царском Селе против окна комнаты, с которой мы жили — росло дерево».
Июнь 1938.
Имеется в виду Гумилев с нею. Она приписывает возмущенно:
«он, а не мы жили. У нас, как известно, было 6 комнат».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 11
Для нее это принципиально. Представляю, какое впечатление это производило на ленинградских коммунальных мальчиков. А для Лукницкого, который происходил из приличной петербургской семьи, такая мелочность, очевидно, и накапливалась — до того момента, когда ему стало неинтересно общение с Ахматовой.
Мы с ней много ездили. Она любила Арбатские переулки, улицу Кропоткина (всегда называла ее Пречистенкой). В октябре 1959 года мы поехали в Троице-Сергиеву лавру, как Анна Андреевна всегда называла Загорск.
Наталья ИЛЬИНА. Анна Ахматова, какой я ее видела. Стр. 582
Ну а за границей, даже при встрече с друзьями юности, — все серьезнее. Она чувствует высокую миссию советского человека за рубежом…
«Вы говорите Ленинград, а не Петербург?» — Ахматова довольно сухо ответила: «Я говорю Ленинград потому, что город называется Ленинград».
Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 73
«И у вас есть это чувство разночинности». Она страшно огорчилась — ей ни за что не хотелось признать себя разночинцем. Ее тянуло в круг повыше. Ее отношения с дочерью Пунина обусловлены именно этой потребностью — смягчить прошлое, облечь его в умилительную рамку: падчерица, к которой относятся как к дочери. Из этого ничего не вышло, кроме абсолютного безобразия, и оно вылезало из всех щелей еще при жизни Ахматовой.
Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 351
В эвакуации в Ташкенте.
Однажды по этой лестнице поднимался Алексей Толстой, который решил проведать Анну Андреевну Ахматову. За Толстым шли два сопровождающих товарища, загруженные продуктами, верней — корзинами, открывающимися под напором необъятного запаса.
Анна Андреевна подошла к нему, и при этом во всем: в ее движениях, в улыбке было высказано столько тепла, но… как она с ним поздоровалась, вызвало улыбку у всех присутствующих. «Здравствуйте, граф!» Он поцеловал ей руку, и они пошли в комнату.
П.М. и П. И. ЖЕЛЕЗНОВЫ в записи Дувакина. Стр. 193–194
У Ахматовой негативизм был не только прирожденным свойством, но и позицией, которую она тщательно разрабатывала, да еще ряд моделей, приготовленных еще Недоброво по образу собственной жены, «настоящей дамы», для сознательного выравнивания интонаций, поступков, манер.
Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 258
На воре шапка горит — Ахматова мгновенно вычисляла, если кто-то тоже брался за создание собственного имиджа.
Сказала, что это вовсе не «врожденное» хамство. Она отлично помнит, как С. Есенин был у них в Царском Селе, сидел на кончике стула, робко читал стихи и говорил «мерси-ти».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 272
Она на самом деле думала, что Есенин робел перед господином офицером и барынькой? Если он и рядился, то в поддевку и «мерсити», но Ахматовой важнее здесь то, чтобы не разоблачили ряженую — барыню.
Анна Андреевна вспомнила такой диалог между ними. Цветаева сказала: «Я многих спрашивала: какая вы?» Ахматова, поддавшись на эту удочку, заинтересованно: «И что ж вам отвечали?» — «Отвечали: «Просто дама!»
Наталья ИЛЬИНА. Анна Ахматова, какой я ее видела. Стр. 589
Маловероятно, чтобы какие-то «многие» могли все-таки сказать про Ахматову: «Просто дама». Но ей так хотелось быть дамой, даже быть «просто дамой», профессоршей Гаршиной, что подозрения крепнут — она не только подкладывала мысли, но и вкладывала слова.
А вообще-то это просто вранье.
Когда она сталкивается с настоящими господами — только еще с их первой линией обороны от холопов — швейцарами, официантами, портье — она тут же трусливо отступает, забыв свое космическое величие.
В Италии Вигорелли отправляет ее с Ириной Пуниной из Таормины в Катанью без провожатого. Не Бог весть какой версальский округ — но все-таки неприлично старую даму, иностранку, не умеющую, кстати, изъясниться по-итальянски — отправить в путешествие одну. Она, конечно, терпит все: это в России она требует себе провожатых даже во время войны, в санаторий одна не едет — «одна я не в силах», здесь она за свою Музу может топать ногами на секретарш, а за границей она готова автостопом ездить.
Я получила ключ от номера, и мы поехали на восьмой этаж. Это была маленькая комната с одной кроватью посредине. Я сказала, что не потерплю такого издевательства, спущусь вниз выяснить недоразумение. А кума перешла на крик: «Не смей! Откуда ты знаешь, может быть, у них принято спать на одной кровати!!!»
И. Н. ПУНИНА. Анна Ахматова на Сицилии. Стр. 663
…прислуг она боялась…
Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 363
Вот и вся барыня.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.