ТЕЛЕВЕТЕРАН
ТЕЛЕВЕТЕРАН
Телевизионные помехи. — Время реванша. — Чехов принадлежит всем. — Неведомая мне Хмелевская. — След зайца. — Ничего нет лучше «Афродиты». — Галопом по Европам. — Сурикова признала, что деньги потрачены не зря и они видны. — Что же всё-таки сказал покойник? — Детей жалко. — Этим делом можно заниматься до пятидесяти. — Творческий путь без генеральной темы. — Всё получилось само собой.
Я — «телевизионный ветеран»!
Одиннадцать лет работал на ленинградском телевидении, знаю всех московских и ленинградских телестариков, несколько лет был худруком объединения телевизионных фильмов на «Ленфильме».
Был я и худруком «5 канала — Петербург».
Никогда не чурался работать для телевидения, в отличие от многих именитых режиссеров Москвы и Ленинграда, говоривших: «Телик это не искусство!»
Загадочное противостояние Ф. Т. Ермаша (председатель Госкино) и С. П. Лапина (председатель Гостелерадио) приводило к тому, что все печатные издания, подчиненные Кинокомитету, не имели права рецензировать телефильмы, хотя эти фильмы в большом количестве уже выпускали и «Мосфильм», и «Ленфильм», и другие студии в Одессе и Киеве. Долгие годы делался вид, что телевизионного кино не существует.
Этот мир абсурда и лжи напоминает мне старый анекдот: «Человек, бросивший подаяние в шляпу слепого, заметил, как нищий выгреб монеты и, внимательно пересчитав, засунул их в карман.
— Что вы кривляетесь, изображая слепого? — возмутился прохожий. — Вы такой же слепой, как я!
— Нет, — ответил тот. — Я только заменяю настоящего слепого, того, что всегда стоит тут.
— А где он?
— Он пошел в кино. Сам я не слепой, — бодро отвечал нищий. — Я немой…»
Прошли годы, и все перевернулось. Теперь основными производителями кинопродукции стали телеканалы.
В студии «Троицкий мост» по заказу ОРТ-Первого канала я сделал, кроме вышеупомянутых сериалов «Зимняя вишня» и «Воспоминания о Ш. X.», еще и пилот-экранизацию рассказов А. П. Чехова «Сирена», «Ушла», «Живая хронология» и «Психопаты» под общим названием «Театр ЧехонТВ». Сценарий написал Владимир Вардунас. Снимались Евгений Лебедев, Светлана Крючкова, Олег Басилашвили, Михаил Светин, Анна Самохина и Лариса Гузеева. Неплохой состав, но почему-то, один раз показав «пилот» в эфире, канал не захотел продолжить этот проект.
Хотя можно было догадаться…
Однажды я был приглашен приветливым и обаятельным Андреем Разбашем в программу «Час пик». В ответ на вопрос о моих творческих планах я поделился мыслями о Чехове. И встретил искренний интерес моего энергичного и делового интервьюера, который даже пожелал взглянуть на эту пилотную программу. Видеокассета была доставлена в телекомпанию «ВИД».
А чуть позже в прессе замелькали информашки о совместном проекте «ВИДа» и ТВ-6 — тридцать серий по рассказам раннего Чехова.
Имею ли я претензию к кому-нибудь по этому поводу?
Нет!.. Чехов принадлежит всем.
Но это только так кажется, что принадлежит, — тридцатисерийный проект тоже не состоялся. Холодное отношение к классике на большинстве телеканалов сохраняется. Рекламодателя не расшевелить. Рейтинг не тот!
«… — Дай-ка порцию главного мастера клеветы и злословия с картофельным пюре…
Половой принес языка с пюре.
Понял…» Из записных книжек А. П. Чехова.
Вокруг телеканалов в девяностые годы начали плодиться частные студии — как бы «в услужение». Одной из первых таких студий был «Шанс», впоследствии ставший «Пеликаном» знаменитого «гардемарина» Сергея Жигунова, находившийся в услужении у московского телевидения.
— …Вы ведь любите детективы… — начала со мной телефонный разговор редактор «Шанса» Ирина Яшина.
— С чего вы взяли?
— А «Холмс»?
— Это не детективы, это комедии.
— Точнее — иронические детективы, — поправила меня редактор.
— Разве есть такой жанр? — начал я филологическую дискуссию.
— Да…
— Не встречал.
— А хотите почитать?
И вот передо мной уже лежит переведенный с польского «иронический детектив». Автор — какая-то, неведомая мне Иоанна Хмелевска. Название ужасное — «Что сказал покойник». («CALE ZDANIE NIEBOSZCZYKA».)
Ничего себе — ирония!
А потом оказалось, что томиками Хмелевской завалены все книжные прилавки, что расхватывают эти детективы главным образом женщины, потому что в центре ее историй как бы «альтер-эго» самой авторши с таким же именем — Иоанна. Взбаломошная, непредсказуемая, очаровательная и динамичная авантюристка.
На это я и «купился». Характер понравился. Характер — это большая редкость в современной киноиндустрии.
Позвал В. Вардунаса, с которым мы уже «снюхались» на чеховских рассказах. Стали думать…
История оказалась не столько детективная, сколько психологическая, да еще и смешная.
Найти российскую исполнительницу на роль Иоанны мне не удалось, несмотря на большое количество прекрасных актрис. У польских женщин особая природа, у них гонор, ухоженность, ум, очарование — в общем, не «от плиты».
На русских женщинах в результате нашей суровой жизни и недостатка настоящих мужчин лежит неизгладимая печать вьючного животного.
Правда, в условиях новой реальности и у нас стали появляться холеные женщины. Но наша женщина — деловая. А польки даже в советские времена сохраняли особый женский шарм: парфюмерия, одежда.
На главную роль мы решили искать что-то типично польское. И поехали в Варшаву.
В кинопрактике существует загадочная закономерность под названием «след зайца»: пробежав по кругу, на финише оказываешься в точке старта.
Приехав на выбор натуры в Грецию, мы с Вадимом Ивановичем Юсовым в поисках «логова международной мафии» в первый же день наткнулись на мрачный, прилепившийся к скалам, нависший над морем отель «Афродита».
Так нет! Мы еще неделю колесили по Греции, добрались даже до храма Посейдона, но ничего лучше «Афродиты» не нашли.
То же самое произошло со мной и в Варшаве, куда я приехал на «кастинг». Культура «кастинга» в Польше уже была широко развита: обилие актерских агентств — альбомы, кассеты, диски, ателье для проб…
Я листал альбомы у пана Анджея Грациевича, крутил кассеты у Ежи Гудейко на варшавской киностудии, а перед глазами все время стояла одна славная физиономия, которую я увидел в первый же день, на первой же странице первого же альбома. Звали эту физиономию Марта Клубович.
Нет!.. Неделю я мучил милых польских актрис беседами об искусстве, снимал их на видео, стесняясь, говорил комплименты, а снимать в главной роли все-таки стал Марту.
Марта работала в театре во Вроцлаве, приехала на свидание со мной в Варшаву из Вены, так как была замужем за австрийцем по имени Фридль, владельцем нескольких автомастерских в Вене. С мужем она познакомилась на морских гонках, когда увлекалась парусным спортом.
Марта уже много снималась в польском кино и на телевидении.
Были и другие поляки в нашем фильме — Станислав Микульский (незабвенный капитан Клосс), Яцек Боровский, Ева Шикульска, с которой я был знаком еще со времен, когда она снималась у Ильи Авербаха в «Объяснении в любви»… Вдруг выяснилось, что они с Мартой подруги, а позже выяснилось, что они дружат и с наше авторшей Иоанной Хмелевской.
Варшава все-таки маленький город. Как и Москва!
Как нас мучило это название с «покойником»! Перебирали всякое: «Удивительные приключения эмансипированной дамы», «Сто сорок восемь от семи», «Галопом по Европам»…
Галопом по Европам… Вот уж воистину!
Сергей Жигунов оказался щедрым продюсером.
Написано в сценарии — «Варшава». Всей группой, взяв с собой технику и актеров, едем в Варшаву.
Написано — «Копенгаген». Плывем на пароме «Силезия» через Свинемюнде в Данию, снимаем в Копенгагене Олега Табакова в роли датского инспектора полиции.
Написано — «Париж»… И вот я снова, в который уже раз, в Париже. Плывем по Сене, болтаемся на экскурсионном пароходе, нанятом на целый день моей старшей дочерью Аней — франкоговорящей администраторшей нашего проекта, снимаем двоих польских граждан — Марту Клубович и Яцека Боровского. Сняв несколько сцен в Париже, едем под руководством моей дочери на Луару, потому что в сценарии написано «Замок Шомон». Мы, конечно, посмотрели на всякий случай еще с десяток луарских замков — Сен-Назар, Блуа, Тур, Шамбор, Фужер, Монрижар… Но снимали, конечно же, в самом Шомоне.
Сцены, начатые в Шомоне, мы потом досняли в Звенигороде под Москвой и в огромной декорации, построенной художником Виктором Петровым на «Мосфильме».
Читаем в сценарии — «Бразилия».
И всей съемочной группой летим в… Грецию!
Натуру, отобранную ранее с Вадимом Ивановичем Юсовым в Афинах, — бандитское логово, сцены с огромной красавицей яхтой в «Атлантическом океане», горные «латиноамериканские» дороги снимал теперь Владимир Ильин. (Профессор ВГИКа В. И. Юсов с началом учебного года должен был вернуться на кафедру, которую он возглавляет.) Володя же Ильин выручал меня однажды на «Собаке Баскервилей».
А вертолетные и прочие трюковые кадры снимал для нас отличный профессионал Михаил Туманишвили.
А какой актерский состав! Кроме упомянутых иностранцев и Олега Табакова снимались Олег Басилашвили, Александр Домогаров, Алексей Булдаков, Владимир Еремин, Александр Пашутин, Владимир Долинский, Евгений Воскресенский, Мамука Кикалейшвили, Вячеслав Гришечкин, Евгений Герчаков…
Даже Алла Сурикова, которая дулась на меня за то, что я якобы перехватил у нее «Покойника», о котором она мечтала «всю жизнь», сказала: «Деньги потрачены не зря. Это видно… Класс!»
17 апреля 1998 года в столичном «Президент-отеле», в котором мы, кстати, тоже снимали, состоялась презентация нашего фильма. Была и довольная увиденным автор Иоанна Хмелевска, была и Марта Клубович, было и угощение…
Продемонстрировав нешуточный продюсерский, производственный размах, Сергей Жигунов оказался никудышным дистрибьютором, прокатчиком. Не были выпущены ни кассеты, ни диски. Сам сериал промелькнул на ТВЦ и исчез. Ходили слухи, что его купила Польша. Но у кого купила? Кто на сегодняшний день обладает правами на эту нашу дорогостоящую работу — неизвестно.
«Что же все-таки сказал покойник?»
Главный режиссер ленинградского телевидения Иван Федорович Ермаков пятьдесят лет назад громко восклицал: «Телевидение все сожрет!»
Да, это так — телевидение жрет человеческое время!
Сегодня я сосчитал, сколько сериалов показывается в течение одного дня по основным телевизионным каналам Москвы. Цифра ошеломляет — СЕМЬДЕСЯТ!
«Держите руку на пульте!» — этот радиослоган точно отражает ситуацию.
Бедный зритель! О каком духовном очищении, о каких переживаниях, страстях, слезах и радостях может идти речь в мелькании отрывков, обрывков, однообразной назойливой рекламы, одних и тех же лиц, в этом потоке, похожем на горный сель.
Круг завершается.
Мутный поток несет как щепку и мой «утлый челн». Но к телевизионному берегу не хочется приставать. Нет сил привлечь внимание зрителя, тем более молодого, к своим мыслям, к художественным идеям, заставить их не смотреть остальные 69 сериалов, а сосредоточиться на моей работе.
Удел художественного кино — умирать на телеканалах по ночам. Его смотрят лишь страдающие бессонницей пенсионеры, пьяные гуляки да отвязные киноманы.
Жалко детей, жалко моих учеников, у которых впереди или денежные соблазны, или долгий простой в ожидании удачи.
Вспоминаю давний разговор в Доме ветеранов кино в Матвеевском с Сергеем Александровичем Ермолинским, маститым сценаристом, другом и биографом Михаила Булгакова.
Ему в ту пору было 82 года.
Ермолинскому нравилась наша картина «Личная жизнь Кузяева Валентина», которую он смотрел в Ялте «при всеобщем удовольствии», нравилась «Пиковая», но он сказал: «От кино меня тошнит! Этим делом можно заниматься лишь до пятидесяти лет… Эйзенштейна в двадцать семь лет мы называли стариком».
* * *
Странная получилась книжка!
Я смотрю на себя в прошедшем времени, слышу собственные давние слова и кажусь себе… глуповатым. И снова задаю себе вопрос: чему я научился за прожитые годы, какие выводы «наработал»?
Как сказали бы киноведы: творческого пути не получилось — генеральной темы нет. Есть милые, честные фильмы честного малого, набившего руку, профессионала, способного с чистым сердцем учить молодежь складному монтажу и прочим очевидностям, которые приходят с опытом. Фильмы эти не сразу принимались коллегами. Иной раз проходили годы, прежде чем я слышал одобрение и похвалу.
Помешали два недостатка в характере: покладистость и отсутствие честолюбия, неумение «подать себя», делать в этом мире себе рекламу.
Я не игрок, никогда не занимался игровыми видами спорта, не стремился кого-то побороть. В молодости зани[5] то есть теми видами спорта, где борьба идет не с конкретным противником, а за личный результат.
Вот мой товарищ Илья Авербах, например, обладал отменным борцовым, «игроцким» характером — от бокса до бриджа. Такой мотор режиссеру необходим.
Моя беда — слабая память. Не фигурально, а буквально. Ослабленная память — большое несчастье для художника.
Свою роль сыграл и «дом». Ввинчиваться в мир кино нужно постоянно, ежечасно, отбросив все другие интересы. Этот мир затягивает человека целиком, днем и ночью — цепь контактов, знакомств, тусовок, разговоров, а я — домой или на дачу…
Много лет назад молодая киновед Люба Аркус написала про меня честную книжку и назвала ее «Работа на каждый день». Название мне не нравилось, но прошли годы, и я теперь понимаю, что название было правильным.
Японцы говорят: «Сделай все, что можешь, а в остальном положись на Судьбу!»
Не писал стихов, а оказался в Литературной студии Дворца пионеров, тянулся к кистям и краскам, а попал на филологический факультет, случайные ветры занесли меня на телевидение, и уж совершенно неожиданно оказался в кино.
Всю жизнь я плыл по течению без руля и ветрил, не прилагая никаких усилий. Ничего не планировал, двигался туда, где мне казалось интересней. И то, что получилось, получалось само собой…
Октябрь 2006 года
Данный текст является ознакомительным фрагментом.