ТЕЛЕВИЗОР, КОТОРЫЙ ВСЕХ СОЖРЁТ!

ТЕЛЕВИЗОР, КОТОРЫЙ ВСЕХ СОЖРЁТ!

Новое поприще. — Бывший чапаевец о полной и окончательной победе телевидения. — Я организовываю молодёжное вещание и строю декорации к детскому телеспектаклю про обезьянку. — Первые фильмы на узкой плёнке.

В Америку я не попал, но был взят на заметку Ленинградским обкомом комсомола, который и направил меня вскоре на глухое и неясное дело — организовывать молодежную редакцию на Ленинградском телевидении.

Крошечная студия (60 кв. м) в деревянном доме на улице академика Павлова, тесные комнатки на чердаке Дома радио на улице Ракова (ранее и нынче — Итальянская), телевизоры «КВН» в немногих квартирах, куда сходились соседи, чтобы посмотреть трансляцию какого-нибудь театрального представления. Таковы были в то время скромные владения этой «музы».

Но главный режиссер Ленинградской студии телевидения, бывший чапаевец Иван Федорович Ермаков уже тогда гремел апокалиптическими предсказаниями:

— Всё сожрет телевизор! У народа не будет ни кино, ни театра, ни газет, ни радио! Люди незримыми цепями будут прикованы к телеэкранам!

Это говорилось в 1956 году.

Работали энтузиасты, верящие в предсказания Ермакова: директор Борис Афанасьевич Станчиц, редакторы Б. Савранский, Т. Карганова, Б. Шварц, Н. Пономарева, Р. Зильберман, режиссеры Т. Стеркин, В. Горлов, Б. Каминский, А. Рессер… Люди странные, с пестрыми биографиями.

Алексей Александрович Рессер, например, имел фамилию, которая читалась в обе стороны одинаково. При этом он обладал гениальным, но бессмысленным даром произносить любую фразу задом наперед. Вот эту последнюю фразу он бы тут же переиначил: «Дерепан модаз узарф юубюл итсензиорп морад мыньлаинег ладалбо но мотэ ирп». И это через секунду, с точным соблюдением всех ударений! Приобрел он этот дар после контузии на фронте.

Странные, необъяснимые, подчас тайные страсти и увлечения, думаю, есть у многих людей.

Я тоже, сколько себя помню, страдаю собственным «бзиком». Чуть ли не с детства я помню все лестницы, по которым ступал в школах, в университете, на «Ленфильме», в разных домах в Москве и Петербурге, даже в парижском метро, где так много лестниц.

Наметанным глазом я сразу определяю «структуру» возникшей передо мной лестницы и ступаю на нее только тогда, когда уверен, что завершу восхождение или спуск по ней своей правой ногой.

Разве это не «бзик»? Что скажет психоаналитик? И не объясняет ли это многое, слишком многое в моей путанной, разветвленной творческой биографии?

Итак, Рессер, увидев однажды мои карикатуры (я и на телевидении выпускал стенгазеты), предложил оформить детский телеспектакль про обезьянку под названием «Приключения Жакони». Кукол мастерила художница Валя Малахиева, я строил декорации.

Так судьба совершила очередной кульбит. Позже я работал сценографом уже с такими ленинградскими режиссерами, как Георгий Товстоногов, Игорь Владимиров, Рубен Агамирзян, Павел Вайсбрем, Давид Карасик, Александр Белинский, Лев Цуцульковский, Вадим Голиков…

Советское телевидение постепенно выходило из своего младенческого возраста.

В 1957 году в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, куда были стянуты молодежные редакции со всей страны. Поехали и мы освещать по телевидению ход этого суетливого, многолюдного события. Фестиваль стал поворотным событием в судьбе советского телевидения. Оно стало профессиональным, вооруженным новой техникой.

Телецентр на Шаболовке был штабом, который возглавлял замечательный человек Владимир Спиридонович Осьминин. Там — в монтажных, в передвижках, на выездах — я обрел московских друзей: Орлика Григоряна, Рудика Борецкого, Стеллу Жданову, Митю Федоровского, Вадима Грошева…

Вернувшись в Ленинград, я первым делом в своей молодежной редакции начал эксперименты с 16-миллиметровой пленкой, о каковой здесь даже и не слышали. Чешская камера «Адмира», старая американская узкопленочная камера «Эроу», проявочный барабан, сушка на бельевых веревках, монтажные склейки на руках — таково было мое первое прикосновение к кинотехнике.

Наша редакция была молодежная и одновременно спортивная. Репортерами работали: Илья Авербах — врач, увлекающийся боксом, впоследствии известный кинорежиссер и мой товарищ по режиссерским курсам, Саша Шлепянов — филолог, который спустя годы станет известным британским антикваром. Чуть позже появился Валерий Рябинский — выпускник института имени Лесгафта, в дальнейшем начальник главка и заместитель председателя Государственного комитета по кинематографии (Госкино).

Наш тележурнал «Молодой ленинградец» был в то время очень популярен. В нем мелькали новые имена — Рудольф Нуреев, Наталья Макарова, Сергей Юрский, Алла Осипенко, Джон Марковский…

* * *

В вестибюле Дома радио висело объявление: «ВСЕ НА СУББОТНИК! СБОР ВОЗЛЕ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ВЫШКИ НА УЛИЦЕ ЧАПЫГИНА. ЛОПАТОЙ ИЛИ ЛОМОМ КАЖДОГО ОБЕСПЕЧИМ».

У меня хранится фотография, где я, обеспеченный лопатой, в майке и широченных штанах, стою на пустыре, который мы расчищали для стройки будущего Ленинградского телецентра рядом с улицей Чапыгина.

И вот, пока телецентр строился, я вновь приобщился к таинствам кино — с камерой «Адмира» в руках сопровождал молодежные делегации Ленинграда сначала в Чехословакию, чуть позже в Англию, а в 1963 году — в Италию.

Узкоплёночные фильмы, которые я снял, проявил и смонтировал, были показаны в эфире, а потом исчезли, как и не было их.