Леонид КУРАВЛЕВ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Леонид КУРАВЛЕВ

Л. Куравлев родился 8 октября 1936 года в Москве в простой семье. Его отец (родом он был из Рязани) работал слесарем на авиационном заводе, мать (родом из Ярославской области) — заместителем директора парикмахерской. Однако воспитывала сына практически одна мать: вскоре после рождения сына Куравлев-старший серьезно заболел, лег в больницу и там скончался. А в 1941 году на Куравлевых свалилось новое несчастье: по нелепому обвинению мать 5-летнего Лени осудили и выслали из Москвы — в Северный край. Там они прожили несколько трудных лет, после чего вновь вернулись в столицу.

Так как зарплаты матери едва хватало, чтобы сводить концы с концами, Куравлевы жили очень скромно, впрочем, как И большинство советских людей, переживших одну из самых опустошительных войн. Леня ходил в школу недалеко от дома (они жили в Мейеровском переулке) и учился, мягко говоря, плохо. Особенно тяжело давались ему точные науки — математика, физика, химия. Ни о какой карьере артиста он тогда даже и не мечтал, хотя актерские задатки в нем несомненно были. Например, в десятом классе он случайно попал на роль Шванди в «Любови Яровой» и сыграл ее так вдохновенно и азартно, что видевшие это преподаватели удивились: «И откуда в этом обычном мальчике такие способности?»

Видимо, эти похвалы в конце концов и посеяли в юноше надежды на то, что актерскую профессию он вполне осилит. Тем более он знал, что в творческих вузах на экзаменах нет ни математики, ни физики — предметов, которые ему еще в школе страшно опостылели. Поэтому, окончив школу в 1953 году, Куравлев по совету двоюродной сестры отправился поступать во ВГИК (сама сестра на экзаменах провалилась).

Первый «поход в артисты» завершился поражением абитуриента. Сказать, что он слишком огорчился этому результату, будет неверно, потому что в глубине души он все-таки понимал, как далек он пока от этого мира, где живут люди творчески одержимые, эмоциональные и незакомплексованные. И чтобы не огорчать себя напрасно мыслями об этом, Куравлев пошел работать на фабрику, выпускающую линзы для кино- и фотоаппаратов. Почему именно туда? Просто фабрика находилась рядом с его домом, что таило в себе массу удобств: не надо тратиться на дорогу, на обеды и т. д.

И все же мечта об актерской профессии не оставляла Леонида. В 1955 году он вновь отправился во ВГИК и предпринял новую попытку поступить туда. И эта попытка увенчалась успехом — его приняли на курс, которым руководил знаменитый педагог Б. В. Бибиков (помните статного седого преподавателя, который принимал экзамены у Фроси Бурлаковой (Е. Савиновой) в фильме «Приходите завтра»?).

Как это ни странно, но отсутствие нелюбимых точных наук в творческом вузе совершенно не сказалось на успехах Куравлева во ВГИКе. За первые два года обучения он оказался среди студентов в аутсайдерах, и его дважды — на первом и втором курсах — пытались отчислить из института. Однако в обоих случаях его спасало чудо. В первый раз он успел подготовить вместе с однокурсницей Т. Бестаевой сценку из «Шторма» Билля-Белоцерковского и сдать ее экзаменаторам. Во втором случае все было намного сложнее. На этот раз его уже было исключили из института за профнепригодность, и Куравлев всерьез решил поставить на своем актерстве крест. Однако в дело вновь вмешался случай.

Вместе с Куравлевым был исключен еще один студент, который, в отличие от него, оказался на редкость настырным. Он принялся добиваться у руководителя курса Б. Бибикова, чтобы ему поверили в последний раз и взяли в вуз с испытательным сроком. Настойчивость юноши была столь впечатляющей, что педагог не устоял и пошел ему навстречу. Но тут перед ним встала еще одна проблема. Если он отчислил двоих, а теперь возвращает только одного, — нет ли в этом явной несправедливости? Конечно, есть, решил Б. Бибиков и дал такой же испытательный срок и Куравлеву.

В течение четырех последующих лет обучения во ВГИКе у преподавателей больше ни разу не возникало желания распрощаться с Леонидом. Он сделал выводы из произошедшего и поводов к недовольству собой уже не давал. Более того, с третьего курса Л. Куравлев стал постепенно выбиваться в лучшие ученики. И как результат — на четвертом курсе его пригласили сниматься в кино.

Случилось это во время экзамена по вокалу, на котором случайно оказалась супруга и помощник режиссера М. Швейцера Софья Милькина. Увидев, как Куравлев с великим усердием исполняет старинный романс Цезаря Кюиа, она прыснула от смеха, а в конце занятий вдруг подошла к нему и предложила прийти на пробы к фильму «Мичман Панин». Не принять это предложение студент Куравлев не мог. И правильно сделал. Швейцеру он тоже понравился, и тот утвердил его на роль матроса Камушкина.

Фильм вышел на экраны страны в 1960 году и занял в прокате 11-е место (28,9 млн. зрителей). Несмотря на то, что в фильме было занято целое созвездие замечательных актеров тогдашнего советского кино — В. Тихонов, И. Переверзев, О. Голубицкий и др., Леонид совершенно не потерялся в этом именитом коллективе и сыграл роль с таким юмором и вдохновением, что этот дебют большинством критиков и зрителей был принят с восторгом. Даже В. Шукшин обратил внимание на игру Куравлева еще на стадии съемочного процесса и пригласил его параллельно с работой у Швейцера сниматься и у себя — в его дипломном фильме «Из Лебяжьего сообщают» начинающий актер сыграл сельского механизатора Сеню Громова. Так к моменту окончания ВГИКа Куравлев приобрел в большом кинематографе сразу двух друзей-режиссеров, которые, собственно, и определят в последующем его судьбу.

Между тем успешный дебют Куравлева в кино заставил обратить на него внимание и других режиссеров. В период с 1961 по 1963 год он снялся сразу в нескольких фильмах совершенно разных жанров: у Л. Кулиджанова в картине «Когда деревья были большими» — это была история из сельской жизни, у Е. Карелова в «Третьем тайме» — истории времен войны. Однако фактически настоящая экранная биография Куравлева началась с фильма В. Шукшина «Живет такой парень», который вышел на экраны страны в 1964 году. Он сыграл в нем роль молодого и обаятельного шофера с Чуйского тракта Пашу Колокольникова. Фильм имел большой успех не только у нас в стране, но и за ее пределами. Между тем мало кто знает, что эта роль досталась артисту буквально с кровью. Л. Куравлев рассказывает: «Когда меня Шукшин позвал на «Парня», все повисло на волоске. Мы с ним долго и здорово репетировали, он подыгрывал за моих партнеров, потрясающе всех показывал, даже женщин. Короче, полный восторг. Но вышло так, что я, как говорится, «переиграл» и на пробах был совершенно никакой. Ужасно прошли первые пробы. И когда Сергей Герасимов взглянул на то, что получилось, он Шукшину заявил: «Ну что это такое? Поищи-ка еще артиста». А Шукшин уперся: не буду, и все. Он даже на ссору с Герасимовым готов был пойти. И тот в конце концов «сломался».

В 1965 году Куравлев снялся еще в одной картине В. Шукшина — «Ваш сын и брат». В отличие от предыдущей роли, написанной актером в основном комическими красками, эта роль была драматическая. Куравлев сыграл в фильме роль деревенского мужика Степана Воеводина, севшего за драку в тюрьму и почти отсидевшего срок «от звонка до звонка». Почти, потому что за несколько дней до освобождения он вдруг сбегает из тюрьмы, не в силах больше вынести разлуки с родными людьми. Ровно сутки находится он на свободе, встречается с близкими, а наутро его вновь арестовывают. Вот такой необычный герой достался Куравлеву.

Между тем с середины 60-х годов он становится одним из самых снимаемых актеров советского кино. Фильмы с его участием выходят на широкий экран один за другим. Назову лишь самые значительные его работы того периода: Корнеев — «Время, вперед!» (1966, режиссер М. Швейцер), Хома Брут — «Вий» (1967, режиссер К. Ершов), Володя — «Старшая сестра» (1967, Г. Натансон), Шура Балаганов — «Золотой теленок» (1968, М. Швейцер), Сорокин — «Неподсуден» (1969, В. Краснопольский, В. Усков), Аркадий — «Начало» (1970, Г. Панфилов).

В конце 60-х годов режиссер Татьяна Лиознова неожиданно предложила Куравлеву роль эсэсовца Айсмана в телевизионном сериале «Семнадцать мгновений весны» (1973). Интересно отметить, первоначально режиссер пробовала Куравлева на роль… Гитлера, но из этой затеи ничего не вышло. И тогда на горизонте возник Айсман.

По мнению некоторых критиков, эта роль актеру плохо удалась. Вот что пишет по этому поводу А. Блинова: «Я убеждена, что Айсман — неподходящий персонаж для Куравлева, противопоказанный этому актеру. Напрасно кое-кто из кинокритиков старается обернуть эту роль каким-то достижением Куравлева: таинственность, мол, видна в молчании Айсмана, мысль о неправильности гитлеровской концепции мелькает в глубине его единственного глаза. То ли еще можно измыслить вопреки желанию режиссера, вопреки действительности!

Молчаливый Айсман не похож на глубокомысленного философа, еще меньше на антигитлеровца. Подобное лицо с голубыми глазами может быть и у немца. Подобное, но не куравлевское с длинным шлейфом его парней, его русских людей с их узнаваемостью.

В связи с Айсманом-Куравлевым приходит в голову еще одна мысль, и она не лишена здравого смысла: зачем придумано ранение Айсмана именно в глаз? Кто-то решил перечеркнуть лицо Куравлева черной повязкой? Зачем? Уж не для того ли, чтобы «парни Куравлева» не очень просвечивали сквозь немецкую форму? Вот чем оборачивается «дотягивание» актера до задачи построения образа…»

Думается, и сам актер прекрасно понимал, что эта роль не совсем подходит его экранному имиджу, однако желание разрушить у зрителя представление о себе как об актере, способном играть только роли простых парней, видимо, было сильнее. Именно поэтому он несколько раз отказывался от ролей, которые предлагал ему В. Шукшин: так было с ролью Чудика в «Странных людях» (ее сыграл С. Никоненко), ролью официанта в «Калине красной» (ее сыграл Л. Дуров). Отказался он и от главной роли в фильме «Печки-лавочки» (1972).

Л. Куравлев вспоминает: «Мы с Шукшиным проговорили довольно долго. Помню, я боялся повторения, потому что характер героя в «Печках-лавочках» где-то смыкался с характером Пашки Колокольникова, писатель Шукшин — один и тот же, исполнитель — Куравлев — тот же самый. Василий Макарович сказал:

— Дело-то не в том. Пусть будет в какой-то степени Пашка, хотя ситуация и другая, — Пашка с женой, с детьми. Мы будем стараться избежать повторения, но если в чем-то не убежим от него, не надо бояться такого упрека. Просто это моя тема, и я ее развиваю с твоей помощью.

Шукшин знал, что я много снимаюсь, и, чтобы, так сказать, связать меня обещанием по рукам и ногам, взял за руку (не в переносном, а в прямом смысле) и привел в кабинет к Григорию Ивановичу Бритикову, тогдашнему директору студии, с такими словами:

— Вот мой Иван. Только скажите ему как высшее должностное лицо на Студии Горького, чтобы он себя нигде не занимал. Вы заинтересованы как директор, чтобы я быстро снял картину, и я ее тогда быстро сниму. Но чтобы вот он никуда не отвлекался — он у меня в каждом кадре.

— Да, конечно, — ответил я. — Но…

Не смог я тогда сказать откровенно, что не буду играть. Просто — не смог. Ситуация у меня тогда сложилась довольно обычная для многих актеров, проработавших в кинематографе уже не один год: мне надоело выступать в тех ролях, в которых меня занимали, — по существу, то был все тот же простак. От своих простаков я как раз хотел бежать, да и предложения в тот момент были подходящие: «Семнадцать мгновений весны», «Робинзон Крузо». Но и Василия Макаровича я не мог обидеть — это он медь меня породил: с Пашки Колокольникова я начался как актер.

Прошел день, второй, третий. Мне звонят ассистенты, я чего-то придумываю, но становится ясно: сниматься Куравлев не хочет…

Иду я однажды по длинному-длинному коридору Студии имени М. Горького к Т. Лиозновой — на кинопробу с Л. Броневым в «Семнадцати мгновениях весны» — и вдруг вижу: навстречу движется Шукшин. Бежать некуда, да и глупо бежать, бездарно бежать — взрослый же я человек… Встречаемся: глаза в глаза. У Василия Макаровича по скулам знаменитые желваки загуляли, иевая рука в кармане брюк, левым плечом к стене привалился:

— Постой-постой! Поговорим!

А я стою, как мальчишка, потому что — о чем говорить? Я же перед ним — подонок…

А он глаза сузил и говорит:

— Что ж ты мне под самый-то дых дал?!

И вдруг — такая штука… Ну, спасал я себя, конечно, но все получилось как-то инстинктивно. Я сказал:

— Вась, ну кто лучше тебя сыграет? Ну, кто? Я-то лучше не сыграю! — В этом я был в высшей степени искренен. — Ты написал, ты знаешь… Ну, кто — лучше тебя?

Бывает, что самая простая, для всех очевидная мысль тебе самому иногда и в голову не приходит, другие видят, а ты — нет. Гак и в тот раз: я почувствовал, что этого Шукшину не то что никто не говорил — он и сам не думал. Я просто понял по его очень острой реакции: Василий Макарович вдруг насторожился, шцо подобрело.

— Да? — спросил он, словно не веря.

— Ну конечно! Играй сам!

Вот так получилось, что Ивана в «Печках-лавочках» сыграл не я…»

Кстати, фильм С. Говорухина «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» оказался проходным в творческой карьере артиста и абсолютно ничего не прибавил в ней (роль Куравлева даже озвучивал другой актер). В прокате 1973 года он занял 18-е место, собрав 26,3 млн. зрителей.

Между тем в начале 70-х годов на Куравлева обратили внимание два наших лучших комедиографа: Леонид Гайдай и Георгий Данелия. Первый пригласил его на роль вора-домушника Жоржа Милославского в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), второй — на роль слесаря-сантехника Афони Борщева в картине «Афоня» (1975). Вот это были попадания точно в десятку! Оба фильма имели потрясающий успех у публики, свидетельством чему были километровые очереди в кассах кинотеатров, где они демонстрировались. «Иван Васильевич…» занял в прокате 1973 года 3-е место (60,7 млн. зрителей), «Афоня» — 1-е место (62,2 млн.).

А вот в другой известной комедии тех лет — фильме А. Серого «Ты — мне, я — тебе» (1977) Леонида ждало поражение. Несмотря на то, что в прокате картина заняла 3-е место (41,6 млн. зрителей), по своему художественному уровню она была откровенно слабой и не шла ни в какое сравнение с «Джентльменами удачи», ранее снятыми тем же режиссером.

Правда, стоит отметить, что в год выхода фильма на широкий экран заслуги Л. Куравлева в искусстве наконец были оценены — его удостоили звания народного артиста РСФСР.

Из удачных работ актера в последующие годы стоит отметить следующие: «Последняя жертва» (1975), телефильм «Место встречи изменить нельзя», «Дамы приглашают кавалеров», телефильм «Мы, нижеподписавшиеся», «Маленькие трагедии» (все — 1980), телефильм «Ищите женщину» (1982), «Самая обаятельная и привлекательная» (1985). Последняя картина заняла в прокате 1-е место, чего с фильмами, в которых снимался Куравлев, не было целое десятилетие — со времен «Афони».

Интересно отметить, что в том же году на экраны страны вышел еще один фильм, в котором Куравлев сыграл главную роль, — комедия Л. Гайдая «Опасно для жизни». В отличие от «Обаятельной», этот фильм с треском провалился, принеся зрителям разочарование от работы некогда искрометного Гайдая и недоумение от бледной игры артиста.

В 90-е годы актерское дарование Куравлева остается востребованным. Он один из немногих, кого до сих пор с удовольствием приглашают в свои картины самые разные режиссеры. Например, за период с 1990 по 1997 год он снялся в 30 (!) фильмах. Только за последние несколько лет его приглашали в свои работы режиссеры: В. Шиловский («Приговор», 1993; «Кодекс бесчестия», 1994), П. Любимов («Призрак дома моего», 1994), И. Меньшов («Ширли-мырли», 1995), А. Сахаров («Барышня-крестьянка», 1995) и др.

На сегодняшний день на счету у Куравлева 140 ролей в кино. ()днако большую часть из них можно смело назвать проходными. Даже сам актер не скрывает этого, заявляя: «Я снимаюсь неприлично много, и при этом у меня крайне мало, ничтожно мало удач».

Из последних интервью Л. Куравлева: «Про меня всегда думали, что я из провинции. Доходит до нелепости. Например, недавно Владимир Меньшов спрашивает: «У тебя есть машина?» Я говорю, что уж лет десять как есть. А он: «Странно. Куравлев и машина?!»

Таким я не умещаюсь в сознании людей. Я вроде бы этакий Иванушка-дурачок. И это идет от ролей — от Паши Колокольникова (это моя любимая роль до сих пор), Шуры Балаганова… Но мне близок такой взгляд на меня…

Ностальгии по прошлым временам у меня нет. Есть, как и у любого человека, ностальгия по молодости, когда сидишь и думаешь: вот бы мне лет двадцать сейчас скинуть! Это нормальная, общечеловеческая ностальгия. Но это не тоска по той эпохе. Я вообще счастлив, что дожил до того времени, когда мы все-таки обрели свободу. Сейчас мы можем говорить все что думаем — это огромнейшее наше завоевание…

Определенного хобби у меня нет. Я очень люблю читать. Но разве это хобби? Читаю книги, толстые журналы. Я получаю «Новый мир», «Иностранную литературу». Этим и занят мой досуг…»

Что касается личной жизни артиста, то про нее он обычно распространяться не любит. Известно, что он давно женат на бывшей преподавательнице английского языка, имеет дочь и сына, которого назвал в честь «старшего брата» и друга В. Шукшина Василием.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.