25 декабря – Готлиб РОНИНСОН

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

25 декабря – Готлиб РОНИНСОН

Этого человека называли «рыцарем нелепых образов». В театре и в кино он переиграл их огромное количество, но именно этим и запомнился миллионам людей. Все его герои были смешны, нелепы и одиноки, но за этими качествами всегда проступала доброта, которая была главной составляющей в игре этого актера. Несмотря на амплуа комика-эпизодника, он приобрел такую огромную славу, какой не имели даже некоторые исполнители главных ролей.

Готлиб Ронинсон родился 12 февраля 1918 года в литовском городе Вильно. В начале 20-х годов семья переехала в Москву, где маленького Гошу мама отдала в детский хор при Большом театре. Там будущий комик проходил свои первые сценические университеты. Там же в первый и в последний раз в своей жизни увидел вождя мирового пролетариата Ленина. Это случилось во время торжественного вечера, которые в те годы часто проходили на сцене прославленного театра. Гоша стоял за кулисами и внимательно слушал все, о чем говорили взрослые дяди. Когда вечер закончился и дяди стали расходиться, один из этих людей, невысокого роста лысый мужчина, вдруг взял маленького Гошу на руки и со словами «Ты очень хороший!» поцеловал его в лоб. Когда Гоша спросил у стоявшей рядом мамы, кто это был, она произнесла только одно слово: «Ленин».

Почти пять лет Гоша пел в детском хоре, после чего его перевели в группу миманса. Ронинсон выходил на сцену в массовке, но даже этому был несказанно рад: к тому времени мечта стать актером уже навсегда поселилась в его сознании. Он стал заядлым театралом и не пропускал ни одной столичной премьеры. Особенно он зачастил в МХАТ, который был его любимым театром. Он не только знал поименно всю труппу Художественного, но и выучил наизусть весь его репертуар. Там же он познакомился с Михаилом Булгаковым, который в ту пору писал для МХАТа пьесы. И когда в январе 1940 года Булгакову стало совсем плохо, именно Ронинсон был одним из первых, кто позвонил ему домой. Как записала в своем дневнике жена драматурга Елена: «16 января 1940 года. Звонок Гоши Ронинсона – трогательное отношение к Мише». Спустя два месяца после этого звонка Булгаков умер.

Когда началась война, Ронинсона на фронт не взяли – у него была эпилепсия. Поэтому он остался с матерью в Москве. Но когда в октябре 41-го враг подошел вплотную к столице, Ронинсоны уехали в эвакуацию – в город Верхнеуральск. Там Ронинсон устроился старшим пионервожатым и воспитателем в детском доме. Причем устроился не по нужде, а по призванию – детей Ронинсон искренне любил. Хотя личная жизнь у него не складывалась. Во многом это было связано с мамой Ронинсона, которая в одиночку воспитывала сына и не хотела, чтобы он когда-то от нее ушел. Поэтому тех немногочисленных девушек, которых Ронинсон приводил к ним в дом, его мама встречала холодно. В итоге он так никогда и не женился, потому что не хотел расстраивать свою маму, которую безумно любил вплоть до последних дней своей жизни.

Вернувшись в Москву, Ронинсон наконец осуществил свою давнишнюю мечту – поступил в Театральное училище имени Щукина. Бытует легенда, что во время учебы в «Щуке» Ронинсон сильно влюбился – в свою однокурсницу Татьяну Коптеву. Однако девушка не ответила Ронинсону взаимностью, поскольку ей нравились другие юноши – красивые и уверенные в себе. А Ронинсон в эту категорию не входил: он был неуклюж и крайне застенчив. Зато эти качества сделали его одним из лучших актеров училища по части создания комедийных образов. Именно в этом качестве его в 1946 году и взяли в труппу только что сформированного Нового театра драмы и комедии на Таганке, которым руководил режиссер А. Плотников.

Репертуар старой Таганки состоял из пьес советских авторов или русской классики, в основном А. Чехова: «Три сестры», «Дядя Ваня», «Чайка», «Иванов». Ронинсон играл почти во всех спектаклях, но это были сплошь роли второго плана или эпизоды. Но молодой актер, в отличие от большинства коллег, на судьбу не сетовал: он еще во время учебы в училище понял, что главные роли – не его удел и поэтому играл то, что дают. Он даже в кино впервые попал не потому, что хотел прославиться, а исключительно ради заработка – театрального гонорара им с матерью явно не хватало на сносную жизнь. Этим фильмом стал «Адмирал Ушаков» (1953), где Ронинсон сыграл эпизодическую роль турка.

Между тем при Плотникове старая «Таганка» числилась в числе аутсайдеров: ее спектакли не пользовались большим спросом у зрителей, и билеты туда часто продавались как нагрузка к более посещаемым театрам. В итоге к началу 60-х задолженность театра государству составила 70 тысяч рублей. Из театра десятками уходили актеры, а те, кто оставался, вынуждены были играть спектакли в полупустом зале. Чтобы спасти ситуацию, новый директор театра Николай Дупак начал подыскивать на место художественного руководителя «Таганки» другого человека. В итоге в фокусе его внимания оказался актер Театра имени Е. Вахтангова Юрий Любимов, который одновременно был и режиссером курса в Щукинском училище. Силами своих студентов он поставил спектакль по произведению Б. Брехта «Добрый человек из Сезуана», который вызвал восторг у либеральной общественности. Увидев этот спектакль, Дупак пригласил Любимова к себе в театр и тот недолго думая согласился. Так, в феврале 1964 года бывшего главного режиссера театра Плотникова отправили на пенсию и на его место назначили Любимова.

Придя к руководству театром, Любимов уволил почти всю старую труппу, оставив из нее только трех человек: Галину Власову, Льва Штенрайха и Готлиба Ронинсона. Как показалось тогда Любимову, эти актеры должны были благополучно вписаться в эстетику нового театра. И он не ошибся: каждому из этой тройки нашлось место в репертуаре обновленной Таганки. Например, Ронинсону, который начинал свою сценическую карьеру в мимансе Большого театра, было достаточно легко принять стилистику любимовских постановок, где главными были музыка, пантомима, эксцентрика. И уже в первом своем большом спектакле – «Десять дней, которые потрясли мир», в апреле 65-го, Ронинсон с блеском играет несколько ролей. Этот спектакль имел огромный успех у публики, став третьим, после «Доброго человека…» и «Антимиров», на которые столичная публика буквально ломилась. Именно этот спектакль помог Ронинсону оказаться в большом кинематографе. Кто-то из вторых режиссеров с «Мосфильма» обратил на него внимание и пригласил пройти пробы в картину Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» (1966). В итоге Ронинсон сыграл роль начальника главного героя фильма Юрия Деточкина.

Благодаря тому что фильм Рязанова стал очень популярным, эпизодическая роль Ронинсона была замечена. Актер вытянул тот самый счастливый билет. И с того момента Ронинсон превратился в одного из самых известных актеров-эпизодников страны. И новые роли посыпались на него как из рога изобилия. У того же Рязанова он сыграл ревнивого мужа в «Зигзаге удачи» (1969) и врача в «Стариках-разбойниках» (1971), у Леонида Гайдая в «12 стульях» (1971) – трусоватого председателя Биржевого комитета Кислярского, у Алексея Коренева в «Большой перемене» (1973) – начальника цеха.

Однако ряд режиссеров сумели разглядеть в Ронинсоне не только талант комика. Так, Александр Алов и Владимир Наумов пригласили его на роль грека в драму «Бег» (1971), Вениамин Дорман – на роль трамвайщика в шпионский боевик «Земля, до востребования» (1974), а Никита Михалков – на роль Фигеля в «Рабу любви» (1975). Эти роли наглядно продемонстрировали, что Ронинсон – отнюдь не актер одного-единственного амплуа и что ему подвластны и другие жанры кроме комедии. Хотя сам он комедии обожал и готов был сниматься в них даже в крохотных эпизодах. Причем исполнял их виртуозно. Вспомним хотя бы его пассажира в «Иронии судьбы» (1976) или чудаковатого интеллигента в «Афоне» (1975).

За мягкость характера и кротость нрава в Театре на Таганке Ронинсона все звали по-свойски – Гоша. Причем так делали не только маститые коллеги, но и молодые актеры. Ронинсон на это никогда не обижался, поскольку зла никогда не держал. Еще его называли доктором Айболитом, поскольку он всех выручал лекарствами и подсказывал адреса врачей, которых он считал надежными. Как шутили сами актеры, это было его второй профессией – заботиться обо всех с медицинской точки зрения. Не раз Ронинсон выручал и Владимира Высоцкого, который в благодарность за это посвятил Ронинсону стихи, которые зачитал на его 50-летии. Они звучали так:

Если болен морально ты или болен физически,

Заболел эпохально ты или периодически —

Не ходи ты по частникам, не плати ты им грошики.

Иди к Гоше, несчастненький, тебя вылечит Гошенька.

Конечно, если бы Ронинсон был семейным человеком, он бы большую часть своей заботы переносил на свою супругу. Но он был убежденным холостяком, и единственная женщина, которую он когда-либо любил, была его мама. О ней он заботился еще сильнее, чем о своих сослуживцах, благодаря чему она, собственно, и дожила до преклонных лет – ей было за восемьдесят, когда она умерла. Как вспоминает Валерий Золотухин:

«Когда говорят, что человек – существо сложное, то Гоша в этом смысле был простым человеком. Он был понятен. Его часто было жалко. Сердечный, добрый, большой ребенок. Грех было обидеть его, а обидеть его было очень легко, потому что он был одинок. Совсем…»

Несмотря на то что Таганка считалась оплотом либеральной фронды, самым лояльным к режиму актером в ней был Ронинсон. Он никогда не участвовал ни в каких скандалах, не подписывал никаких коллективных писем и не ссорился с начальством. Сам он по этому поводу шутил, что то повелось у него давно – еще когда его маленьким мальчиком поцеловал в лоб «дедушка Ленин».

В 1970 году с ним произошел весьма характерный случай. На один из спектаклей «10 дней, которые потрясли мир» пришел бывший сталинский нарком Вячеслав Молотов с супругой. Актеры знали об этом, поэтому решили не выказывать бывшему наркому никаких знаков почтения и в сторону директорской ложи, где он сидел, после окончания спектакля не кланялись. И только один Ронинсон, игравший в спектакле генерала царской армии, внезапно повернулся лицом к Молотову и стал громко аплодировать ему и кланяться. За что немедленно получил отлуп. Прямо за кулисами на него накинулся актер Вениамин Смехов и отчитал за этот поступок как мальчишку. Самое интересное, но Ронинсон не обиделся, а только обескураженно запричитал: «Ну просто забылся, братцы. Увидел вождя и забылся. Молотов в зале – это почти что Сталин, такое же чудо!»

В восьмидесятые годы ролей у Ронинсона заметно поубавилось. Причем как в кино, так и в родном театре, где он служил больше сорока лет. Достаточно сказать, что в то десятилетие снялся всего в трех фильмах, а в театре играл только старые роли. Самой любимой из них была роль бухгалтера Давидовича в спектакле «Мастер и Маргарита», поскольку, во-первых, это была пьеса горячо любимого им Михаила Булгакова, а во-вторых – это была роль с той самой «изюминкой», которая больше всего веселила зрителей, – по голове Ронинсона бегала живая мышь. И вообще, это был один из самых симпатичных персонажей в спектакле.

Несмотря на свою малую занятость в театре, Ронинсон из него не уходил, хотя такие возможности у него были. Его, например, давно звал к себе режиссер Театра сатиры Валентин Плучек, говоря при этом: «Вы у Любимова только кубы носите, а у меня главную роль получите и не надо ничего носить». Однако, несмотря на всю заманчивость подобного предложения, Ронинсон из родного театра так и не ушел. А на вопрос «Почему?» неизменно отвечал: «Я Юрку люблю», имея в виду Любимова. К сожалению, это была односторонняя любовь.

В последние годы Ронинсон много и часто болел. У него была гипертония, эпилепсия, к тому же его мучил тромбофлебит и куча других болезней. Он перенес несколько операций, и в последнее время каждый шаг давался ему с большим трудом. Однако собственные болячки долгое время меньше волновали Ронинсона, чем болезни его матери. И когда в итоге она все-таки умерла, это окончательно подкосило актера. Жить одному в однокомнатной квартире в районе Парка культуры для него стало невыносимо. И Ронинсон стал готовиться к смерти. Для этого он заказал себе могильный камень, где выгравировал все необходимые надписи, кроме одной – даты своей смерти. Но в том, что она уже близко, он не сомневался. Это был конец 80-х, когда страну раздирали самые разные катаклизмы: начиная от природных и заканчивая политическими.

Смерть Ронинсона ускорил развал Таганки, который случился в конце 1990 года, когда Юрий Любимов окончательно вернулся на родину и взялся переустраивать труппу, исключив из нее «отщепенцев» в лице Николая Губенко и тех, кто его поддерживал. Ронинсон, как и многие ветераны театра, которые работали в нем долгие годы, наблюдал за всем этим с ужасом. Некогда великая Таганка, которая долгое время считалась светочем свободолюбия и примером актерского братства, затрещала по швам. Ронинсон застал только начало этого процесса, а все, что было потом – взаимные оскорбления, дележка имущества и здания, – к счастью, не увидел.

В тот роковой вечер 25 декабря 1991 года в Театре на Таганке должна была состояться очередная репетиция спектакля «Мастер и Маргарита». К назначенному часу все актеры, занятые в постановке, собрались на сцене и не было только одного актера – Ронинсона. Все были поражены этим фактом, поскольку за все годы, что они знали Гошу, этот до щепетильности пунктуальный человек еще ни разу не опоздал ни на одну репетицию и ни на один спектакль. Обеспокоенные этим, актеры сразу после репетиции отправились к нему домой. И застали уже мертвого Ронинсона.

Ронинсон умер за несколько часов до начала спектакля, когда собирался в театр. Внезапно он почувствовал себя плохо и позвал к себе знакомых – супружескую пару техников из ЖЭКа. Однако, когда они пришли, Ронинсон уже лежал на полу, сраженный инсультом. Рядом с ним на полу валялась таблетка, которую он так и не смог положить себе в рот. Видимо, подумав, что актер скончался, смотрители, вместо того чтобы вызвать врачей, решили сначала… опустошить коллекцию вин, которую Ронинсон собирал долгие годы (хотя сам из-за эпилепсии был трезвенником). Они выпили несколько бутылок и уже плохо соображали, когда в квартиру пришли коллеги Ронинсона. Но спасти своего товарища они были не в силах – тот уже умер.

Едва весть о смерти Ронинсона разнеслась по округе, как тут же нашлись желающие поживиться его имуществом. После смерти матери родственников у него не осталось, поэтому наследовать вещи оказалось некому. И в течение одной ночи их растащили мародеры. Брать в доме актера было что: дефицитные кассетные магнитофоны, которые он привозил из-за границы, фотоаппараты, телефоны. Вынесли все, даже мебель. А весь архив Ронинсона был выброшен на свалку.

Смерть Ронинсона стала неким символом: он пришел в Театр на Таганке в момент его создания, в 1946 году, и умер в тот самый момент, когда дни легендарной Таганки были сочтены. Спустя десять лет после этой смерти актер Таганки Валерий Золотухин заметил: «Десятилетие, которое прошло без Ронинсона, – это кошмар: распри, раздрай, передел Таганки! Но нет худа без добра: как говорится, вовремя умер. И все забыли про бедного Гошу».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.