21 декабря – Валентина КАРАВАЕВА
21 декабря – Валентина КАРАВАЕВА
Эта актриса сыграла всего лишь одну главную роль в кино, но эта роль сделала ее знаменитой на многие годы. Фильм «Машенька» с ее участием был одним из самых любимых фильмов на фронтах Великой Отечественной войны, а сама актриса стала олицетворением женской красоты и верности. Триумф картины сулил дебютантке поистине звездную карьеру в кинематографе. Но нелепая автокатастрофа перечеркнула все благие надежды актрисы, пустив ее карьеру под откос.
Валентина Караваева родилась 28 мая 1921 года в деревне Бузолево под Иваново-Вознесенском. Ее отец был служащим, мама домохозяйкой. Вскоре после рождения дочери семья переехала в Вышний Волочек, где отец Валентины затеял свое собственное дело. Там у них родились на свет еще двое детей, и обе – девочки. Однако поставить их на ноги Караваев-старший не успел: заболел чахоткой и угас в считаные дни. После того мать Валентины вынуждена была пойти на работу – устроилась уборщицей в библиотеку. Нередко она брала с собой туда и старшую дочь Валентину, которая, коротая время, с удовольствием листала книжки. С тех пор в ней проснулась любовь к литературе.
Когда Валентина пошла в школу, ее новой страстью стал театр. Она участвовала во всех школьных вечерах, где с удовольствием читала целые отрывки в прозе или длинные поэмы разных авторов. А когда ей исполнилось 14 лет, она решила бросить школу и поступить в театральное училище. Она написала письма во все театральные вузы Москвы, где буквально умоляла принять ее к себе. Но из всех училищ пришел стандартный ответ: слишком рано. Тогда Караваева написала длиннющее письмо самому Сталину, где просила у него заступничества. В нем она сообщала, что очень хочет стать артисткой, что уже давно переросла своих сверстников и готова отдать свою жизнь служению искусству. В последнем она не соврет: Караваева действительно не только посвятит свою жизнь искусству, но и отдаст ее за него.
Как ни странно, но письмо Сталину возымело действие. Вряд ли оно дошло до самого вождя, а, скорее всего, оказалось в руках его канцеляристов, но вскоре на имя Караваевой пришел ответ на официальном бланке, где девушку вызывали в Москву для сдачи экзаменов в актерскую студию при «Мосфильме». Так, летом 1935 года Караваева оказалась в столице. На экзамене она читала своего любимого Чехова и сумела заставить поверить именитых экзаменаторов – а среди них были такие режиссеры, как Сергей Эйзенштейн, Борис Барнет, Юлий Райзман, – в свой талант. Караваеву приняли, учредив над ней коллективную опеку.
Дебют Караваевой в большом кинематографе состоялся в 1938 году, когда она уже заканчивала студию. Ее крестным отцом стал ее педагог по студии Борис Барнет, который пригласил свою ученицу на крохотную роль в картине о рабочем классе «Ночь в сентябре». Несмотря на небольшую роль, Караваева была по-настоящему счастлива: ведь ее взял в свою картину сам Барнет и на съемочной площадке она работала с такими звездами советского кинематографа, как Николай Крючков и Зоя Федорова! Было отчего закружиться голове у 17-летней девчонки. Однако радость длилась недолго. Фильм вышел в прокат, был тепло встречен публикой, однако новых предложений Караваевой не поступило. И в течение двух лет ей пришлось пребывать в постоянном ожидании новой роли.
В 1939 году Караваева снялась сразу в двух фильмах: «Будни» и «Закон жизни». Но это опять были небольшие роли, которые мог заметить разве что самый дотошный зритель. Караваеву все чаще стали посещать мысли, что ее дальнейшая актерская судьба незавидная – ее ждала участь эпизодницы. И в этот самый момент к ней наконец пришло то самое долгожданное предложение. Исходило оно от другого педагога Караваевой по студии Юлия Райзмана. Весной 1941 года тот приступил к работе над мелодрамой «Машенька» и пригласил Караваеву на главную роль.
Фильм «Машенька» задумывался как камерный фильм о юной девушке, стоящей на пороге вступления во взрослую жизнь со всеми ее заботами и тревогами. Однако само время внесло в него свои коррективы. Съемки картины только начались, когда грянула война. В результате работы пришлось прекратить и эвакуироваться в Алма-Ату. Там Райзман и автор сценария Евгений Габрилович внесли существенные коррективы в сценарий, включив туда военные эпизоды. Теперь это стал фильм не только о любви, но и о подвиге. Зимой 42-го съемки были возобновлены и завершены в кратчайшие сроки.
Когда «Машенька» вышла в прокат, ее ожидал фантастический успех. Даже для многих людей, непосредственно причастных к созданию фильма, этот триумф был неожиданным: им казалось, что в суровые годы войны столь камерная картина не может вызвать по-настоящему живой отклик у зрителей. Что им нужно скорее агитационное кино, прямолинейное, но отнюдь не камерное. А вышло наоборот: фильм с восторгом принимали как в городах, так и во многих госпиталях и даже на фронте. И в 1943 году фильму была присуждена Сталинская премия.
Весть об этой награде застала Караваеву в Алма-Ате. Как вспоминает актриса Лидия Смирнова, которая делила с Караваевой один крохотный гостиничный номер, Валентина была на седьмом небе от счастья. И в течение всего дня только и делала, что притворялась, будто ничего не слышала о присуждении ей «Сталинки», и все для того, чтобы раз за разом выслушивать от коллег сообщение об этом.
Триумф «Машеньки» мгновенно сделал Валентину Караваеву звездой советского кинематографа. Ее юное и красивое лицо замелькало на сотнях плакатов и открыток, которые стали распространяться по стране с бешеной скоростью. Бойцы вешали эти карточки в блиндажах, носили в карманах гимнастерок, надеясь, что она сможет уберечь их от гибели.
На волне этого успеха Караваеву приглашают сниматься сразу в три новых фильма. Первым фильмом была «Тоня» Абрама Роома. Однако эту картину ждала печальная участь – ее не выпустили на экран по идеологическим соображениям. Высоким цензорам не понравились кадры, где речь шла о тяжелых днях отступления советских войск в 1941 году. Караваева, конечно, удручена, но не настолько, чтобы отчаиваться. Тем более что впереди ее ждут съемки еще в двух фильмах: «Небо Москвы» Юлия Райзмана и «Зоя» Лео Арнштама. Особенно сильно Караваева хочет сниматься в последнем, где речь идет о подвиге молодой партизанки Зои Космодемьянской. В одном из своих тогдашних писем матери Караваева пишет:
«Ты знаешь, родная моя, я совсем не понимаю себя. Я только знаю, что не нужна мне так называемая слава, успех и прочая не совсем чистая блескучая мишура. Но мне иногда страшно, как я чувствую и люблю жизнь, всю ее, огромную и перепутанную, как душа стонет от боли за всех – за всех, за всю безумную кровавую трагедию. И хочу все то, что чувствую, собрать в чистый образ русского народа – в образ Зои. И отдать всем – и тебе, и сестренкам, и девушкам молодым, и изможденным нашим бабам. Всем».
Однако мечтам актрисы не суждено будет сбыться.
Съемки в обоих фильмах должны были начаться летом 1943 года. Но поскольку съемки в «Небе Москвы» начинались чуть раньше, Караваева в начале июня 1943 года приехала в Куйбышев для натурных съемок. Но успела сняться всего лишь в нескольких эпизодах, после чего 11 июня угодила в автокатастрофу. У актрисы оказались множественные переломы рук и ног, травма тазобедренного сустава и было сильно изуродовано лицо. В больнице, куда Караваеву привезли спустя час после аварии, врач первым делом сообщил: «Рожать вы теперь не сможете». Караваева спросила: «А сниматься?» «Если удастся сделать вам лицо», – последовал ответ.
В больницах Караваева провела почти полгода. Ей было сделано несколько операций на лице, однако все неудачные – вернуть прежний облик врачи ей так и не сумели. В обоих фильмах, в которых должна была сниматься Караваева, снялись другие актрисы: Нина Мазаева в «Небе Москвы», Галина Водяницкая в «Зое». Но ни одной из них съемки в этих фильмах большого успеха не принесли – звездами они так и не стали.
Парадоксально, но, потеряв работу в кино, Караваева обрела любовь. В ноябре 1943 года, когда актриса находилась в Москве на лечении, на одном из светских раутов в посольстве Великобритании она познакомилась с дипломатом Чапманом. Между молодыми людьми начался роман, который длился всего лишь несколько недель – потом Чапман сделал Караваевой официальное предложение руки и сердца. И она его тут же приняла. И переехала с Потылихи, где жила, в гостиничный номер своего жениха в гостинице «Савой».
После того как Караваеву перестали приглашать сниматься в кино, она стала работать в Театре имени Моссовета. Ведь театр был единственным местом, где шрамы на лице актрисы не могли быть заметны зрителям. Вообще шрамы – это было единственное, что отличало нынешнюю Караваеву от прежней, поскольку актерский талант как был при ней, так с ней и остался. В итоге в 1944 году к ней вновь вернулась слава: после того, как она с блеском сыграла Нину Заречную в «Чайке». Постановщик спектакля Юрий Завадский оценил игру Караваевой следующим образом: «Своим успехом спектакль обязан молодой, необычайно одаренной актрисе Валентине Караваевой, в игре которой есть нечто, предвосхищающее рождение второй Комиссаржевской».
Вполне возможно, что после этого триумфа на Караваеву вновь могли обратить внимание кинематографисты. Но в ситуацию внезапно вмешались сугубо личные обстоятельства. В том же 44-м Чапмана отозвали в Англию, и Караваева встала перед выбором: уехать вместе с мужем или остаться. Она выбрала первое, объяснив свое решение следующими обстоятельствами:
«Я не изменила и не изменю свое русское подданство. Выезд этот будет временным, и он не только желателен мне, так как естественно для жены быть вместе со своим мужем, но даже и необходим, потому что в результате происшедшей со мной автомобильной катастрофы я не могу до полного исправления шрамов на лице сниматься в кино, ибо лечение, хотя и длинное, не привело к желаемым результатам».
В Англии Караваева прожила пять лет. Про актерство только вспоминала, поскольку ни один тамошний театр ее к себе не приглашал. За эти годы она выучила несколько языков, перенесла ряд операций на лице. К несчастью, и зарубежные светила медицины оказались бессильны вернуть Караваевой ее прежний облик. Когда это стало окончательно ясно, актриса запросилась назад домой. Муж был в шоке, поскольку не понимал, зачем его жена хочет вернуться в сталинскую Россию. «Разве здесь тебе плохо?» – спрашивал он у жены. «Плохо, здесь я не могу быть актрисой», – отвечала она.
В течение года Караваеву мучили отказами в советском посольстве. Но она была женщиной настойчивой. В итоге смогла пробить эту стену, пообещав чиновникам, что напишет разоблачительный роман о своем тяжелом житье-бытье в Англии. И даже принесла первую главу этого романа, названного «Путь к Родине», в посольство. Только после этого ей разрешили вернуться. И, едва она ступила на родную землю, как ее привезли в гостиницу «Москва» и заставили дописывать роман. А в качестве помощников прикрепили двух людей из МГБ.
Однако писательницы из Караваевой так и не получилось. Больше месяца она корпела над романом, но того, чего требовали от нее высокие кураторы, так и не создала. То ли не смогла, то ли не захотела. И ее наказали, правда не очень сурово: сослали в ее родной город Вышний Волочок в качестве актрисы местного театра.
Больше года Караваева провела в провинции. Все это время она неустанно бомбардировала столичных чиновников от искусства своими просьбами вернуть ее в Москву. Но те были непреклонны. Тогда Караваева обратилась за помощью к своим коллегам-артистам. В итоге одна из них – Фаина Раневская, с которой Караваева познакомилась в Театре Моссовета, – все-таки добилась ее возвращения в Москву. И хотя в Театре Пушкина, куда ее приняли, больших ролей у нее не было, Караваева и этому была рада: она была готова играть даже в эпизодах, лишь бы только играть.
В начале 60-х Караваева перешла в Театр-студию киноактера, где познакомилась с актером и режиссером Эрастом Гариным. Именно он и вернул Караваеву в большой кинематограф. Пусть ненадолго и всего лишь на одну роль, но на фоне остальных режиссеров, которые давно поставили на актрисе Валентине Караваевой крест, это выглядело настоящим поступком. В фильме Гарина «Обыкновенное чудо» Караваева сыграла придворную даму Эмилию. Но картина в прокате особенной славы не снискала и прошла по экранам страны практически незамеченной. И возвращение в кино Валентины Караваевой никто не оценил: ни зритель, ни критики.
Однако с кино актриса не порвала: она много и активно занималась дубляжем. Ее голосом говорили многие зарубежные знаменитости: Бэтт Дэвис, Марлен Дитрих, Даниэль Дарье. Она принимала участие в озвучании таких картин, как: «Красное и черное», «Фальшивая монета», «Джузеппе Верди», «Жервеза», «Смерть велосипедиста», «Все о Еве», «Свидетель обвинения», «Тэсс» и др.
В начале 70-х Караваева отказалась и от дубляжа, целиком сосредоточившись на домашних моноспектаклях. Эти представления Караваева репетировала каждый день в своей однокомнатной квартире на проспекте Мира, где из мебели были только три вещи: стол, стул и кровать. Эти спектакли актриса записывала на магнитофон, что стало поводом к разговорам в театральной среде о том, что Караваева сошла с ума. Это было похоже на правду: Караеваева редко выходила из дома, и соседи постоянно слышали за дверью ее голос, говоривший сразу за нескольких персонажей. За последние годы жизни Караваева таким образом «поставила» несколько спектаклей: «Анна Каренина», «Гедда Габлер», «Россия – наш сад», «Призвание человека» и др.
Когда в середине 90-х киновед Глеб Скороходов попытался встретиться с Караваевой и предварительно позвонил ей по телефону, та встретила эту просьбу в штыки. «А что вы собираетесь обо мне говорить? – на повышенных тонах спросила актриса. – Ничего радостного, что ждут от вас ваши зрители, не будет. Да и к чему сегодня эта болтовня? Рассказывать о несбывшихся надеждах? Чьих? Актрисы, которую уже никто не помнит и которая сама хочет, чтобы ее навсегда забыли и больше не вспоминали?! Если прошлое утрачено – значит, так и должно быть. И нечего в нем копаться».
В чем-то Караваева была права. В 90-е годы и в самом деле о ней уже никто не вспоминал. Даже фильм «Машенька», который очень часто крутили по телевидению каких-нибудь десять-пятнадцать лет назад, теперь был положен на «полку». Его вернули на голубые экраны чуть позже, в конце 90-х. Однако Караваева до того дня уже не дожила. Она скончалась у себя дома в конце декабря 1997 года, и ее тело было обнаружено спустя неделю после смерти, 3 января, когда соседи, отгуляв новогодние праздники, обнаружили, что за дверью их обычно шумной соседки теперь стоит зловещая тишина.
Среди вещей актрисы были найдены кинопленки, на которые Караваева долгие годы запечатлевала свои моноспектакли. На основе этих материалов режиссер Георгий Параджанов позднее смонтировал фильм «Я – чайка!..» Это была последняя картина с участием Валентины Караваевой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.