От Перми до Лос-Анджелеса

От Перми до Лос-Анджелеса

8 марта Галкин и Пугачева отправились в Кремлевский дворец, где состоялся традиционный показ мод от Валентина Юдашкина. Кстати, был там и Филипп Киркоров, который участвовал в показе в качестве… модели. Увидев «сладкую парочку», он не постеснялся прилюдно подойти к ним и поздороваться. При этом Галкин почему-то засмеялся: видимо, оценил неловкость ситуации.

После показа Юдашкин пригласил Пугачеву и Галкина на банкет в «Метрополь», но Галкин отказался – ему завтра утром надо было уезжать на гастроли. Поэтому отклонила предложение поужинать и Пугачева. Они сели в «Мерседес» Примадонны и укатили к ней домой.

Утром следующего дня Галкин покинул Москву и уехал на гастроли в Пермь, а Пугачева осталась в столице. В те дни рядом с ней часто можно было встретить юного «фабриканта» Майка Мироненко. Некоторые газетчики в разное время пытались раздуть из этих отношений очередную «лав стори», но, скажем прямо, из этого почти ничего не получалось – народ плохо верил в то, что у Пугачевой и юного «фабриканта» может быть роман. Как говорится, не тот формат. То ли дело с Галкиным… Сама Пугачева по этому поводу как-то заявила: «Многие из тех мальчишек и девчонок, что вышли с «Фабрики звезд», сегодня настолько загордились, что к ним и на кривой козе не подъедешь. Мнят себя звездами вселенского масштаба, хотя еще вчера не могли отличить двух нот. А Майк не такой. У него нет чванства, наглости. Напротив, он один из немногих, в котором я разглядела настоящий талант. А мое правило: помогать талантливым, потому что бездарность сама себе дорогу пробьет. Вот и вожу Майка с собой, даю петь в моих «сольниках», всемерно содействуя его пути на сцену. Мне тоже когда-то, когда я была молодой и стройной, помогали стать известной артисткой. Теперь мой долг – помочь Майку. Ну а любовный роман, приписываемый нам, – чушь и лепет. Какой роман, я ему в бабки гожусь!».

Пугачева и в самом деле сильно помогала «фабриканту». Она оплатила ему съемки клипа «Если ты уйдешь сейчас», купила несколько песен для его дебютного альбома у Андрея Губина, а также приобрела еще три песни у Валерия Разумовского, заплатив за хиты порядка 14 тысяч долларов. Причем с последними песнями вышел форменный скандал. Разумовский договорился было продать их близкому другу Валерия Леонтьева – певцу Александру Богдановичу, но Пугачева, пока тот был в отъезде, эти хиты перехватила. Всего же, по подсчетам журналистов, она потратила на раскрутку Мироненко около… полумиллиона долларов.

Но вернемся к пермским гастролям Галкина. Мы можем рассмотреть их более подробно, поскольку вместе с артистом туда специально отправилась журналистка журнала «ОК!» Яна Лепкова, которая описала их чуть ли не поминутно. Ей слово:

«Суббота, 22.35. VIP-зал Шереметьево – 1, Москва.

Я так боялась, что самолет улетит без меня, что приехала раньше всех. VIP-зона Ш1 показалась мне довольно скромной: широкие бежевые кресла, огромный плазменный телевизор на полную громкость, барная стойка с бутербродами с икрой в стеклянной витрине. Народу почти не было. В креслах по соседству устроилась компания пассажиров, которую, судя по царским манерам, возглавляла женщина в черных рейтузах, уютных теплых сапогах без каблука и почему-то в непроницаемых черных очках, особенно уместных в ночное время в практически пустом помещении. Я разглядывала удивительную пассажирку и так и эдак, но, только когда она заговорила погромче, по тембру распознала в ней… Софию Ротару.

Тут приехала Эля Мокробородова, концертный директор Макса, и рассматривать что бы то ни было сразу стало неинтересно. Статная, высокая, с длинным хвостом блондинистых волос, с богатейшим низким голосом и чрезвычайно властным видом… По колоритности прямо Раневская и Ахматова в одном флаконе!

«Мы прошлым летом неделю жили практически здесь, – Эля живописно закуривает, – тур был сумасшедший. Мы откуда-то прилетали, дремали здесь часа три – и летели дальше. И так целую неделю…» К нам присоединяется Рома, звукорежиссер Макса. Рома в дредах и свободных рэперских одежках, при взгляде на него в голову никогда не придет, что этот парень занимается музыкальным сопровождением артиста Галкина. «Ром, давно ты с Максом?» – «Шесть лет». Эля – пятый год. Почему-то я не удивляюсь. Со всех сторон положительный герой, владеющий собой – и ситуацией – интеллигентный парень, верный себе и людям, с которыми ему хорошо.

В какой-то момент я обернулась и увидела поднимающегося по лестнице Галкина и… Аллу Пугачеву. «А… Алла Борисовна тоже в Пермь… летит?» – я, признаться, обомлела. «Нет, она Макса проводить. Ну а когда видеться, мы же все время в разъездах», – ни один мускул не дрогнул на Элином лице.

Максим и Алла устроились за барной стойкой. Бармен молниеносно соорудил кофе. Пугачева, абсолютно естественная, расслабленная, какая-то совсем домашняя, вдруг вызвала у меня укол внезапной зависти к Галкину. Это не объяснить, но я вдруг почувствовала, что рядом с ней тепло и мне не хочется отходить… Но отойти, конечно, пришлось – этим двоим явно хотелось поболтать наедине.

Я вернулась в наше диванное гнездо. «Интересно, мы спать будем сегодня?» – мечтательно говорит Рома, растянувшись в кресле. «Не думаю», – качает головой Эля. «Отчего такие невеселые прогнозы?» – спрашиваю. «А Макс не дает спать, – на Элином лице впервые проступает улыбка. – Он всегда что-то хочет смотреть, куда-то идти, что-то новое узнавать. Всех тормошит, заводит. С ним всегда интересно.

С ним не бывает будней». Старшему сыну Эли 26 лет, всего на четыре года меньше, чем Максиму.

Объявляют наш рейс, Галкин прощается с Примадонной и складывает на ленту транспортера свой багаж – кофр и чемодан (и то и другое – Louis Vuitton). Пара минут – и мы на летном поле.

На густом ночном небе висит круглая луна. В ушах – характерный «рокот космодрома». Макс тут же вспоминает, как недавно летел из Бишкека и из иллюминатора видел солнечное затмение. «И ведь представляешь, оно было как раз с того борта, где я сидел…» – «А что, Алла часто провожает тебя?» – этот вопрос беспокоит меня куда больше затмения. «Часто, да. И я ее тоже. Ну а что, это ведь приятно, когда тебя встречают-провожают». Мы садимся в VIP-микро-автобус, едем к нашему самолету. В автобусе темно, по радио Светлана Лазарева поет про «как хорошо мне под знаком Тельца». Макс подпевает, подставляя вместо Тельца остальные знаки зодиака. Эля в темноте копается в кошельке, и он немедленно начинает совать ей какие-то деньги. «Да у меня есть, не надо!» – «Нет, на!» – «Не надо, я сказала!»

В бизнес-класс нашего «Ту» мы загружаемся последними. Максим быстро распихивает по полкам свои и мои вещи. «О, смотри, смотри, Галкин…» – шелестит у меня за спиной. Наш ряд – самый первый. Максим устраивается у окна, я рядом с ним. Через проход, у противоположного окна, почти моментально засыпает Эля. К Максиму же почти моментально начинаются хождения за автографом. «А вот тут распишитесь, пожалуйста…» – «Зачем тут, подождите, я вам фотографию дам», – он достает из сумки специальные заготовки под автограф – небольшие открытки со своим портретом. «Максим, а подарок вам можно дать?» – нависает над нами крупный седой усатый дядька. «Ой, подарок – всегда!» – в голосе Максима слышна знакомая всей стране фирменная интонация. Дядька торжественно вручает любимому артисту две тоненькие брошюрки карманного формата – «Господь дает мне слово» и «От Бога это очищение». Максим ловит мой удивленный взгляд: «Я возьму, а то он обидится…»

Самолет выруливает на взлетную полосу, ласковая стюардесса приносит нам газеты и влажные салфетки. «О, вот, буду читать интервью с Кларой Новиковой… Ну что ты смеешься? Коллега же…» Макс погружается было в чтение, но самолет взлетает, и его внимание переключается на вид из иллюминатора: переливающаяся огнями ночная Москва, стремительно проваливающаяся куда-то вниз, в черноту.

Максим прикрывает ноги синим аэрофлотовским пледом. Стюардесса накрывает нам ужин – чуть-чуть фруктов, кусочек курицы, булочка, чай. Макс намазывает булочку маслом. «Я, как правило, в самолетах не ем. Изредка совсем. Когда часто летаешь, это все очень сказывается на желудке». – «А дома что ты ешь?» – спрашиваю. «Котлеты с вермишелью… Домашнее что-нибудь. Не рябчиков, если ты об этом».

После еды мы находим неожиданное развлечение – сканворд в «Известиях». Газета лежит у меня на коленях, и Максим, перегнувшись через подлокотник, трогательно водит пальцем по клеточкам. «О-о, это Витас на фотографии, я тебе точно говорю. Пять букв как раз». Я спотыкаюсь о «копченую свинину» по вертикали, по горизонтали на ту же букву начинается «двучлен Ньютона». «Что за свинина? Может, хамон?» – я, конечно, еще тот специалист. «Ну здрасьте, а двучлен Ньютона на «х», что ли? Какое «х», когда это бином! А свинина тогда – бекон!»

Воскресенье, 4.30 утра, Пермь.

Самолет сел в пермском аэропорту Савино почти на полчаса раньше, чем должен был. Максим, на лице которого уже проступила щетина, бодро поскакал к выходу. С трапа нас чуть не сдул холодный мокрый ветер, здание аэропорта в предрассветной черноте я не разглядела. Внизу у трапа встречали организаторы: поблескивал серебристыми боками «Мерседес» и маячили два больших букета – один для Макса, другой для Эли. Все быстро-быстро расцеловались, погрузились и покатили в город.

«Организаторами» оказался Илья Белов, статный молодой человек с невозмутимым лицом, и его помощник Саша Термер – невысокий, круглолицый, улыбчивый и очень старательный. Илья вообще живет в Челябинске, но возит артистов по всему региону. Много работает с Галкиным, говорит, что из юмористов это на данный момент самый востребованный артист. В стане Галкина, в свою очередь, говорят, что Белов один из самых профессиональных организаторов.

До гостиницы мы доезжаем за 20 минут. Это Plaza Olimpia на проспекте Мира, новый отель, открывшийся всего пять месяцев назад. Московских гостей тут ждали как минимум на час позже, поэтому завтрак для нас пока не готов. Строим планы на завтра: до концерта Макс хочет непременно попасть в музей – посмотреть тибетскую бронзу. «Нам нужно в номере тебя сфотографировать», – напоминаю я. И тут Галкин спрашивает:

– А что я надену?

– Ну ты же привез с собой какие-то вещи.

– У меня нет ничего. Только концертное… Я что-то дома никакую одежду не нашел… И в магазинах сто лет не был.

Ничего себе, думаю. Чемоданы – от Louis Vuitton, а надеть нечего.

Вмешивается Эля:

– Ну потому что ты в Москве не бываешь! Ну хочешь, я поеду завтра куплю тебе футболку?

– Я есть хочу.

Саша Термер на всякий случай стоит около кухни, где для нас готовят сырники, и вращает на повара глазами – чтобы процесс шел быстрее. Мы пока решаем подняться к Галкину, оценить масштабы имеющегося гардероба. Президентский люкс, в который поселили Макса, занимает почти половину этажа. Спальня, гостиная, кухня, джакузи, комната для охраны, гостевой туалет – есть где разбежаться в самом прямом смысле этого слова! В чемодане артиста обнаружились джинсы, несколько рубашек разного цвета, два джемпера и футболка-поло. В кофре ехал концертный пиджак. Мы посовещались и решили, что ничего специально покупать не надо – в конце концов, добро пожаловать в мир реального Галкина! «Я тогда прямо сейчас рубашки отдам погладить», – он надел их на вешалку, одну на другую, и пошел с этой вешалкой к лифту. Я поспешила следом и вдруг заметила у него на спине… две аккуратные дырки. «Максим, ты где-то свитер разодрал». – «Да ты что?!» («Слушай, ну не могла же моль так аккуратно выесть? В машинке, наверное, порвался…» – жаловался он потом Эле.)

12.00. Plaza Olimpia.

Мы немного поспали и собрались в ресторане на поздний завтрак.

Макс заказывает яйца, чай. Спрашивает:

– А хлеб есть у вас?

Официантка, совсем еще молоденькая, трогательно старающаяся сохранять невозмутимый вид (надо видеть утреннего, еще немного сонного Галкина, чтобы понять, какая это маловыполнимая задача!), волнуясь, перечисляет:

– Есть зерновой, есть батон…

Буква «а» в слове «батон» у нее проглатывается, получается «бтон».

– Бтон, – повторяет за ней Максим.

– Ну… вот такой город у нас, – смущается девочка.

– Мне очень нравится!

Завтрак вкусный, Максим доволен, хохмит: «В последнее время вкусные яйца – такая редкость!»

На улице тем временем яркое весеннее солнце сменяется хмурью и снегопадом. В связи с чем просмотр тибетской бронзы благополучно отменяется. Мы поднимаемся в апартаменты Макса болтать, фотографироваться и пить чай. Причем чай больше нужен мне, чем Максиму, – сна получилось всего часа четыре.

– У тебя безумный график.

– Тяжелый, да.

– Может, тебе покажется это глупый вопрос, но все-таки: а жить когда?

– Ну-у-у… Это тоже жизнь. И я ею доволен. Если сейчас у меня есть такая возможность, силы, энергия и здоровье, то почему бы нет. Я не воспринимаю это как, допустим, только зарабатывание денег. Нет, я люблю это дело гастрольное, выступать люблю.

– Ты совсем мало спишь… Не страдает от недосыпа качество выступлений?

– Качество не страдает никогда, потому что это самое ответственное, что у меня есть. Все силы уходят в первую очередь туда. Если их неоткуда черпать, организм сам находит дополнительный источник и начинаешь уже растрачивать здоровье. Конечно, если я за двое суток спал два часа, – я не железный! Приезжаю в Москву и падаю замертво.

– Близкие тебя не видят совсем.

– Ну, раз в месяц видят точно. Я же возвращаюсь в Москву, хотя бы на два дня.

– Так мало…

– Ну мало, а что делать. У меня работа такая, Ян. Конечно, как и все, я скучаю… Тут надо выбирать: либо сидишь дома, ничего не делаешь и не скучаешь, либо чем-то занимаешься в жизни и скучаешь по дому.

– Правильно ли я тебя поняла: это значит, что на данном этапе между работой и любовью ты выбрал работу?

– Просто я считаю, что человек интересен и ценен, когда он занимается любимым делом. А разлука укрепляет чувства – еще можно так сказать. Смс-ки пишу.

– Сейчас твое сердце занято?

– Угу. Лаконичное галкинское «угу» обозначает, что сердечные вопросы мы обсуждать не будем.

– Что делаешь в Москве, когда есть свободный денек?

– Главным образом стараюсь не попадать в места, где много незнакомых людей или людей в принципе. Это меня очень утомляет: я снова попадаю «на сцену», где опять надо чему-то соответствовать. Я люблю телевизор посмотреть с любимым человеком, понимаешь. Или на даче у брата побыть, с семьей. Или в дружеской компании, где я всех хорошо знаю и мне не надо напрягаться. Я закрытый образ жизни веду. Я не знаю, как выглядят ночные клубы и кто эти люди в них. Я был в своем студенчестве в каком-то гранжевом клубе, году в 95-м, с ребятами из студенческого театра… Название такое… что-то с копытами связано. Ну так там совершенно другая атмосфера была, чем то, что сейчас показывают по телевизору.

(По телевизору, к слову, в этот момент показывают «Розыгрыш» на Первом канале – Ксения Собчак и Ульяна Цейтлина в каких-то ночных интерьерах.)

18.10. Культурно-деловой центр.

КДЦ считается в Перми одной из лучших концертных площадок, зал здесь – чуть больше тысячи мест. Концерт Галкина начинается через 50 минут. Мы подъехали со двора и с улицы угодили прямо на сцену. Макс как был в пальто, сразу взял микрофон. В пустом зале с ярко-синими креслами по бокам стояли сияющие бабушки-билетерши. Рома включил минусовую фонограмму.

«Ты-ы-ы. Гордая такая – взлет… – запел Макс. – Звук приличный, по-моему… Твердая такая – лед. Холодная така-а-ая… А кресла же у вас вроде красные были?» – «Надо же, Максим, вы столько ездите, а помните, какие кресла у нас, – умилилась бабуля из зала. – Были красные, точно, а недавно новые поставили».

Репетиция на этом закончилась, и мы очутились в узеньком коридорчике за сценой. Несколько комнат по одной стороне, мебель, видавшая еще партийные съезды… В гримерной Макса – шкаф, маленький угловой диванчик, на журнальном столике тарелка с виноградом, вода, чай, плитка шоколада. Гримерный столик – тоже старенький, с двумя железными лампами у зеркала. Чужеродным предметом на этом скромном фоне выглядит нарядная шелковая банкетка кремового цвета. Макс двумя движениями нанес на лицо чуть-чуть тонального крема. «Это весь твой грим?» – спрашиваю. «Репетиции для бездарностей, грим – для уродов!» – смеется Галкин. В открытом шкафу ждет своего часа концертный пиджак – черный, бархатный, с черным стеклярусом на лацканах, с ярко-красной подкладкой. «Это шьют где-то специально?» Артист смотрит на меня с недоумением: «Не знаю, я в ЦУМе купил».

В соседней комнате из мебели – несколько стульев, покосившееся трюмо и тумба в углу. На тумбе чайник, чашки, чай в пакетиках, порезанный лимон. Термер хлопочет над бутербродами: «Попробуйте, какой батон вкусный, мягкий! А какой сыр!» Эля тем временем пытается вдохнуть жизнь в электрический чайник – Максиму на сцену нужно поставить две чашки чая.

Я собираюсь идти в зал. Макс, смеясь, рассказывает: «Юрий Гальцев однажды пришел на концерт Сергея Дроботенко. И спрашивает его: «А сколько у тебя программа-то длится?» Три часа, говорит Дроботенко. «А-а, ну если после концерта не увидимся, то мне все понравилось!» В руках у Максима рация. Слышен голос Ромы: зал сел. За кулисами Макс отдает рацию Эле – и шагает на ярко освещенную сцену, в аплодисменты… В зале, среди рыдающих от смеха людей, я поняла, чем отличается «живой» концертный Галкин от его же концертных номеров в телеэфире. Из зала очевидно, что это не просто голосовые пародии – это самый настоящий театр. Два с половиной часа пролетели за секунду…

После концерта в узеньком коридорчике за сценой не протолкнуться из-за ожидающих автографа и возможности сфотографироваться с артистом. Артист дружелюбно расписывается и фотографируется, сияя в объективы «мыльниц» белоснежной улыбкой. А я думаю о том, что спал он сегодня от силы часа четыре… Ровно об этом же думает Эля, сосредоточенно следящая за выражением лица Макса. На него наседает зрительница в вечернем красном платье в пол, что-то долго и очень эмоционально объясняет… «Она пьяная?» – невозмутимо спрашивает Эля у кого-то за моей спиной. «Нет… Ну то есть она чуть-чуть… Нормальная вроде…» Максим с застывшей улыбкой подписывает зрительнице очередную фотографию. «Вы и телефончик свой там внизу напишите – я звонить не буду!!!» – напирает она. Пауза. Сейчас, думаю, взорвется. «Вам автограф? Могу дать», – отвечает Галкин. «Ох, он ругает меня потом за это, но что делать», – говорит мне Эля и решительно оттирает женщину в платье в сторону.

22.35. Plaza Olimpia.

Мы возвращаемся в отель, где нас ждет завершающий ужин с Ильей и Сашей. Макс сидит во главе стола. Молчит. Все тихо перешучиваются, но его никто не трогает – устал человек, пусть посидит, помолчит. Официантка приносит его заказ – филе чилийского сибаса с медом, и Макс слегка оживляется: сибас выглядит как произведение искусства и оказывается очень вкусным. «Ты смотри, прямо из Чили к нам прилетел…»

Галкину, к слову, тоже скоро лететь, причем в шесть утра. Вставать в четыре, спать осталось всего ничего.

– Ну что, – говорит Максим, когда с едой покончено, – в боулинг?

Боулинг-клуб, по счастью, нашелся совсем рядом с нашим отелем, в торговом комплексе «Столица». Появление Макса вызвало в скромном заведении ажиотаж. Макс послушно надел выданные гардеробщицей спортивные туфли, и понимающий администратор проводил нас к самой дальней дорожке. Всю усталость Максима сразу как ветром сдуло. Правда, поначалу предательские шары никак не хотели катиться куда надо. «Дорожки у них кривые, что ли», – недоумевал Галкин. «Да вот и я думаю. Никогда ты так позорно не играл!» – подлила масла в огонь Эля. Но скоро дело пошло на лад, и кегли посыпались интенсивнее. Мы сначала играем командой, но потом Максим стал метать шары один, за всех. «Все, это последний! Еще один – и спать!» Но оторвать его от дорожки оказалось не так-то просто. «Смотри, – часа через два Макс показывает мне на нашего фотографа, с закрытыми глазами лежащего между дорожек и прижимающего к животу камеру. – Володя уснул…».

Как видим, журналистка «ОК!» слегка удивилась, когда увидела, что Галкина в аэропорту провожает один-единственный человек – Пугачева. И от ее глаз не укрылось, что это не просто проводы коллеги от актерского цеха – здесь нечто большее, интимное. Однако никаких оценок по этому поводу автор статьи не дает, предоставляя это сделать самим читателям. В мире СМИ этот роман не комментируется, чтобы не разрушать интригу. Вот и близкие друзья Пугачевой предпочитают говорить туманно. Например, 6 апреля в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью с поэтом Ильей Резником, где он, говоря о Пугачевой, заметил следующее: «С ней рядом очень хороший человек. Могу сказать однозначно, что она сейчас очень счастлива…». Естественно, под этим инкогнито прятался Максим Галкин.

На следующий день Галкин и Пугачева вновь вместе вышли в свет: они почтили своим присутствием 50-летний юбилей телеведущего Владимира Березина. Причем именинник не присылал Пугачевой официального приглашения, поскольку мало надеялся на то, что она откликнется. А она взяла и приехала без приглашения. По ее же словам: «Я сама пришла, потому что люблю Володю. Мы в принципе ровесники – правда, я чуть постарше».

Торжество проходило в ресторане гостиницы «Метрополь». После вечеринки «сладкая парочка» уехала к Пугачевой в Филипповский переулок, где Максим остался до утра. А на следующий день Галкин отправился на очередные гастроли в Пермь. Поэтому праздник Пасхи (8 апреля) Пугачева отметила с другим мужчиной – все с тем же «фабрикантом» Майком Мироненко.

13 апреля Галкин и Пугачева вылетели в Канны. Это был не рабочий визит, а частный: поездка была подарком Максима Примадонне к ее предстоящему 58-летию. Поселились влюбленные в шикарном отеле «Junior du Cap Eden Roc», сразу в трех «люкс»-номерах на последнем этаже. В день рождения Пугачевой парочка принимала гостей прямо в номере отеля (эти «люксы» с видом на море соединены между собой в единые громадные шестикомнатные апартаменты). Приехали несколько человек, среди которых были в основном телевизионщики с двух каналов – Первого (там «лицом» был Галкин) и «России» (на нем «лицом» была Пугачева). Среди гостей значились: супруга гендиректора Первого канала Константина Эрнста Лариса Синельщикова, генеральный директор телеканала ТВЦ Александр Пономарев, руководитель развлекательного вещания канала «Россия» Геннадий Гохштейн и еще несколько человек. А на следующий день парочка отправилась в Париж, где отметила это событие в одном из ресторанов в компании супругов Юдашкиных.

17 апреля Галкин и Пугачева вылетели на гастроли в Израиль. Там они остановились в тель-авивском отеле «King David», в двухэтажном номере на 22-м этаже, однако в последние несколько дней перед отъездом переехали жить в отель «Carlton». Отметим, что последний не входит даже в пятерку лучших гостиниц города. Почему «сладкая парочка» решила сменить элитный отель на простенький, непонятно – может быть, там их достали назойливые поклонники?

Именно в тот приезд Галкин обзавелся в Израиле собственным жильем: купил себе квартиру в тель-авивском районе «Небо и солнце» (на севере города). Квартиру подбирал их постоянный гид в тех краях Семен Могилевский. Цена Галкина устроила – 300 тысяч долларов. Спустя пару месяцев Галкин «оформит купчую», правда, заплатит уже 400 тысяч «зеленых» (за это время в квартире сделали евроремонт). Говорят, на это решение (купить жилье в Израиле) повлияла не только Пугачева, но и родственники юмориста Брейтенбьюхеры, проживающие в Челябинске: дескать, Максим, надо обживать свою малую родину.

На большую «сладкая парочка» вернулась 24 апреля. И почти сразу угодила на… похороны – умер первый президент России Борис Ельцин. А к нему у Галкина и Пугачевой, в отличие от большинства простых россиян, всегда было теплое отношение (в 95-м тот наградил Примадонну Госпремией России, а в 98-м – орденом «За заслуги перед Отечеством» первой степени). Вообще Ельцин для российской богемы был тем человеком, который даровал ей такие привилегии, которые при советской власти могли только присниться. Правда, у большинства из этих людей потом напрочь пропал талант, но для них он уже не имел большого значения: имя себе они сделали при «треклятой» советской власти, а огромные дивиденды с него стали делать уже при диком российском капитализме. Такова была сущность этого режима: он жировал на советских ресурсах и при этом неустанно прошлую власть проклинал. Так что Ельцин для постсоветской элиты был что отец родной.

Похороны первого президента России состоялись 25 апреля. Отпевание проходило в храме Христа Спасителя, а сами похороны – на Новодевичьем кладбище. Вот как описывала приезд Пугачевой на похороны газета «Твой день» (номер от 26 апреля):

«Проститься с президентом Алла Борисовна пришла в платье ниже колена и черной накидке с набивным парчовым украшением. Примечательно, что голову эстрадной примы покрывал не традиционный траурный платок, а изысканная черная шляпа – аксессуар из прошлогодней коллекции известного японского дизайнера Йоши Ямомото стоимостью 1200 долларов. Головной убор необычного покроя со свисающей на лицо сетчатой вуалью прикрывал глаза звезды, опухшие от слез и уставшие от утомительного перелета.

Ничем другим, кроме наряда, Алла не выделялась из толпы – вместе со всеми россиянами (здесь, конечно, перебор – грустили отнюдь не все. – Ф. Р.) звезда скорбит и не может смириться с тяжелой утратой…»

После смерти Ельцина Галкин перестанет делать на него пародии. Впрочем, это произойдет практически сразу после того, как эта новость дойдет до ушей Галкина. Как мы помним, он в те дни был с гастролями в Израиле и в течение нескольких концертов пародировал первого президента России. Но как только 23 апреля из России пришла весь о смерти Ельцина, Галкин этот номер из своего репертуара изъял.

В праздничный день 1 мая Галкин снова был у Пугачевой. В тот день Примадонна устроила посиделки у себя на истринской даче в Малых Бережках. Были только избранные, вроде Максима Галкина, Ильи Резника и др. Жарили шашлыки, разговаривали, пели. А уже спустя несколько дней юморист и Примадонна снова расстались: Максиму снова пришлось уезжать на гастроли: сначала по стране, а потом и за рубежом (во второй половине мая он улетел с концертами в США). Вместе с ним в Америку отправились журналисты таблоида «HELLO!», которые потом и поведали многомиллионной армии поклонников пародиста о том, как прошла поездка. Отметим, что всего за последние два месяца путевые заметки о гастролях Галкина опубликуют сразу два таблоида, что было весьма показательно – редкому российскому артисту выпадает подобная честь. Но нашего героя пиарили по высшему разряду. Цитирую:

«…Вечером мы приехали на Голливудский бульвар к театру Kodak в Лос-Анджелесе, где у Максима должно было состояться выступление. У входа уже собралась внушительная толпа зрителей. Кто-то стоял в очереди в кассу, кто-то ждал своих друзей и знакомых. В соседнем Китайском театре в это же время проходила премьера очередного голливудского блокбастера, и как нам показалось, народу возле него было немного поменьше.

Получив свои пропуска, мы отправились в зал. В тот самый зал, где выступают мировые знаменитости и где Американская киноакадемия вручает «Оскара». Только мы успели осмотреться и представить, что Вупи Голдберг произносит со сцены наши имена, а в ответ мы благодарим наших родственников, дорогую редакцию и господа Бога, как появился Максим Галкин. Одетый в светлые льняные брюки и белый пиджак, он абсолютно соответствовал духу Лос-Анджелеса: богатый, знаменитый, но при этом совсем без пафоса. То, что потом творил Галкин со зрительным залом, не поддается описанию. Два с половиной часа зрители смеялись без перерыва, из глаз у них катились слезы, кое-кто сполз под кресла… Последний номер мы смотрели уже из-за кулис и наблюдали, как зрительный зал стоя долго аплодировал Максиму.

В Лос-Анджелесе Галкин жил в отеле Regent Beverly Wilshire – том самом, где снимался фильм «Красотка» с Джулией Робертс и Ричардом Гиром. И ранним утром, совсем как в кино, ко входу подкатил лимузин, который Максим специально заказал для нашей поездки по городу.

«В Лос-Анджелесе я уже третий раз, – рассказывает Галкин, пока мы едем в сторону холмов Санта-Моники. – Первый раз приехал 4 года назад. У нас тогда с Аллой Пугачевой был совместный тур: одно отделение она пела, а второе я рассказывал. Со мной еще мама ездила и брат с женой. Мне в Америке многое нравится. И подозреваю, что может понравиться еще больше, если я проедусь по туристическим маршрутам. Мне бы хотелось добраться до Большого каньона, до горных районов, но пока на это нет времени».

Хорошо, что у нас сейчас есть целый день, и мы начинаем нашу фотосессию с пляжа. Какая же «солнечная Калифорния» без океанского побережья? После Санта-Моники отправляемся в Голливуд, в парк развлечений киностудии Universal. Это, пожалуй, самое любимое место Галкина в Лос-Анджелесе. «А мой самый любимый аттракцион в парке – это лабиринт ужасов, – говорит Максим. – Первый раз я ходил в лабиринт с Аллой Пугачевой, так она сама напугала монстра чуть ли не до полусмерти. На каком-то из поворотов лабиринта она заметила, как тот выскакивает на впереди идущих посетителей, и прыгнула ему навстречу со страшным криком».

В этом году лабиринт ужаса превратился для Галкина в лабиринт смеха. «Это прямо сюжет для эстрадного номера! – рассказал Максим, выйдя из тьмы на свет. – Представляешь, заходят сейчас в лабиринт шестеро слепых. Как на картине Босха: первый с палочкой, а остальные держат друг друга за плечо. Монстры видят, что перед ними слепые, и им ничего другого в голову не приходит, как выпрыгивать и хватать их за разные части тела. Те, идут и повизгивают вроде как от ужаса. С таким же успехом они могли бы дома друг друга хватать за разные части, повизгивать и не тратить деньги. Но Америка – страна равных возможностей. И если уж американские слепые хотят в лабиринт ужаса, то будет им лабиринт!».

Вечер наступил незаметно – с побережья подул прохладный ветерок, а предзакатные лучи солнца окрасили все в золотистый оттенок. Пришло время возвращаться в гостиницу. Назавтра нам предстояло отправиться в Сан-Франциско – от Лос-Анджелеса всего полтора часа лета. Там у Максима должен был состояться последний концерт в его американском турне.

В Сан-Франциско мы поселились в старинном отеле Fairmont, который сто лет назад чудом уцелел в землетрясении, разрушившем половину города. «У меня из номера как раз открывается вид на мост Золотые ворота, и сегодня нам повезло – нет тумана. Поехали?» – предложил Максим. Но когда мы приехали к мосту, нас ждало разочарование. Нет, тумана не было, но не было его потому, что дул сильный ветер и было очень-очень холодно. Фотографироваться оказалось невозможно – пришлось возвращаться в машину и выбирать новую точку для съемки. На пути обратно в Down Town мы решили заехать в сквер возле Palace Of Fine Arts, где накануне у Галкина был концерт. Если вчера здесь гуляла шумная толпа зрителей, то сегодня – почти никого. Но стоило нам отвлечься, как к Максиму подошли три скромных девушки. Сначала все подумали, что за автографами, но они достали фотоаппарат, и вторая мысль была: хотят сфотографироваться с артистом. Почти угадали! Китайские туристки действительно хотели сфотографироваться, но только на фоне живописного пруда. Для этого они и протянули Галкину фотоаппарат.

До обеда мы еще успели прогуляться по набережной Embarcadero, по улочкам Down Town, посмотреть на уникальные канатные трамваи, и у нас осталось время лишь на интервью. После него у Максима была запланирована встреча с родственниками.

Мы поднялись в его номер. Чемоданы уже собраны, с минуты на минуту работник отеля отнесет их вниз. Максим вообще быстро собирается – привычка много гастролирующего артиста. «Перед 20-дневной поездкой в Америку я собрался за полтора часа, – рассказывает он. – И это при том, что взял не так уж мало – два больших чемодана и два кофра. Просто, когда ты ездишь куда-нибудь по 10 раз в месяц, сбор чемоданов становится таким же обыденным делом, как чистка зубов».

– Ты, наверное, объездил с гастролями весь земной шар?

– Не-е-е-ет! Что ты!

– Разве еще остались такие места, где нет людей, говорящих по-русски?

– Есть места, где нет такого количества русскоязычной публики, чтобы заполнять концертные залы. С гастролями я был в США, Канаде, Израиле, Германии, Австралии и Новой Зеландии. Естественно, объездил все бывшие советские республики, все более-менее крупные российские города, да и некрупные тоже. Так что попутешествовал немало. О многих городах имею свои впечатления. У меня ведь память хорошая, поэтому, единожды побывав в городе, я запоминаю расположение улиц, каких-то достопримечательностей… И, приезжая вновь на гастроли года через 2—3, мне не составляет труда вспомнить, где что находится. Без карты, без предварительной подготовки. Другими словами топографическим кретинизмом я не страдаю.

– Тебе несложно ориентироваться за границей, потому что ты знаешь несколько языков.

– Как показывает практика, знание языков совсем необязательно. Так как Америка – страна эмигрантов, то тут легко можно объяснятся жестами. Это не Франция, где желательно знать французский, потому что по-английски либо не говорят, либо не хотят говорить.

– Еще тебе хорошо за границей гулять, потому что тебя здесь поклонники на улицах не одолевают.

– Ага, как бы не так. Наши люди узнают меня везде! Но в Америке, действительно, поспокойнее. В Германии хуже.

В Берлине невозможно ходить по центру города, потому что такое впечатление, что там только наши. И если уж они тебя узнали, могут преследовать несколько кварталов. Так иногда и хочется сказать: «Нам же не по пути!» Но боишься получить в ответ: «Ничего, я с вами пройдусь». Все в том же Берлине был со мной забавный случай. Иду, значит, по улице, разговариваю по телефону и попадаю в поле зрения компании русских девчонок. Они меня узнали, и давай, как акулы, нарезать круги. Пока я им не предложил: «Может, вам, девушки, автограф?» Одной дал, второй, третьей, а потом смотрю, уже не русские девушки за автографами подходят, а турецкие рабочие. Они вообще не знали ни кто я, ни чем занимаюсь, но, видя, что какая-то халява пошла, на всякий случай присоединились.

– Что за родственники у тебя в Америке?

– Неподалеку от Сан-Франциско, в Сан-Хосе, живет мой двоюродный дядя по маминой линии. У нас с ним очень близкие отношения. С тех пор, как в начале 90-х он уехал из России, я стараюсь в каждый свой приезд выделять несколько выходных дней, чтобы провести их с ним. По профессии дядя связист, но всегда увлекался каратэ. Хотя, что значит увлекался? Он увлекается каратэ так же, как я увлекаюсь эстрадой.

– То есть?

– Сегодня то, что много лет назад было увлечением, стало его работой. Он начал заниматься каратэ еще тогда, когда оно в Советском Союзе существовало на полулегальном положении, и достиг очень высокого уровня. У него был черный пояс, второй дан, и собственная секция, куда, кстати, и я ходил пару лет. Приехав в США, дядя основал свою школу, которая оказалась очень успешной. Его ученики каждый год завоевывают медали на чемпионате мира в Лас-Вегасе.

– Что тебя ждет в Москве, какие планы на лето?

– Ну, у меня на лето не так много запланировано: телевизионные съемки, несколько концертов, выступления в курортных городах… и хозяйственные хлопоты. Я же давно купил квартиру в центре Москвы. Уже ездил смотреть – стены на месте. Теперь надо покупать плитку, краску, сантехнику, мебель. А еще, как ты, наверное, знаешь я загородный дом строю…

– Да, про то, как ты обрастаешь недвижимостью, в газетах много писали.

– Да-а-а-а! Но пока видишь, какая у меня недвижимость (разводит руками, показывая на гостиничный номер). В Москве я до сих пор живу в старой квартире родителей.

– Для тебя вообще важно ощущение собственного дома?

– Да, мне хочется иметь свой угол. И, как человек увлекающийся, я заразился всем этим строительством. У меня, конечно, есть люди, которые разработали дизайн интерьеров, но отдать им все на откуп не могу. Сам хожу по магазинам, выбираю. В конце концов, мне с этим жить, а не дизайнерам! А чем ближе к мебели и бытовой технике, тем больше нужно сил и времени. Мне в Америке очень нравится подход к дизайну интерьеров. Я журналов разных прикупил, идеи новые появились, приеду – буду воплощать в жизнь.

Тут у Галкина зазвонил телефон. Дядя уже подъезжал к гостинице, и нужно было сворачивать разговор. Мы вышли на улицу, чтобы сделать последние кадры: Максим с дядей и его женой, Максим кладет вещи в багажник, Максим машет нам рукой из окна автомобиля. Наша работа закончена. Мы с фотографом отправляемся в Москву, а Галкину предстоит отдых в семейном кругу. В том самом кругу, про который он говорил в нашем предыдущем интервью: «Только здесь я могу по-настоящему расслабиться и просто быть самим собой».

На родину Галкин вернулся в начале июня. А спустя две недели (18 июня) юморист справил свой 31-й день рождения. Торжество проходило на даче Пугачевой в Малых Бережках в кругу своих близких и избранных друзей. Гостей было немного: брат именинника Дмитрий со своей женой Натальей и детьми, подруга детства Пугачевой Алина Редель, а также Валентин и Марина Юдашкины, Сергей Дроботенко. Торжество длилось несколько часов, после чего большая часть гостей разъехались. Остальные легли спать, но только не именинник с Примадонной. Чем же они занимались? Вот как описывала происходящее женская бригада журналистов из «Комсомольской правды» в лице М. Ремизовой, М. Бахтияровой и Ю. Усольцевой, которые следили за происходящим как заядлые папарацци – из-за ограды дачи (номер от 20 июня):

«Уже за полночь, когда семья брата улеглась спать, Пугачева и Галкин остались одни. Именинника ждал главный сюрприз вечера – гадание от Примадонны на будущее.

То, что Алла Борисовна увлекается магией, для ее поклонников не новость. Пугачеву, по ее словам, всегда привлекало все неопознанное и необъяснимое. Например, на финале телешоу «Король ринга», куда певицу пригласили в качестве комментатора, Пугачева назвала себя ясновидящей и призналась, что неоднократно предсказывала судьбу близким. То, что Алла Борисовна верит во всевозможные приметы и доверяет предсказаниям, хорошо знают ее костюмеры – от порчи и сглаза Пугачева носит булавки, которые прикалывает либо к сапогам, либо к одежде. На даче у нее имеется целая библиотека, посвященная белой и черной магии, гаданиям, предсказаниям и обрядам по вызыванию духов.

В день рождения Максима Галкина далеко за полночь Примадонна поставила свечу в центр стола и принялась ворожить вокруг нее руками. Так Пугачева и юморист гадали почти три часа кряду… В одиннадцать утра, после бессонной ночи, Галкин и Пугачева сели в новенький «Роллс-Ройс» Примадонны и уехали по делам в Москву…».

По сути, подобные заметки уже не оставляли сомнений в близких отношениях Галкина и Пугачевой, хотя и точки над «i» все же не расставляли. Но, как говорится, процесс уже пошел.

29 июня газета «Твой день» поведала своим читателям новость о том, что, якобы, Максим Галкин вскоре после своего дня рождения переехал жить к Пугачевой в ее квартиру в Филипповском переулке. Как написала автор заметки А. Пахомова:

«В переезде Максима сразу же нашелся ряд преимуществ: от квартиры Аллы рукой подать до Пушкинской площади, где находится любимое казино Галкина, в котором он проводит иногда сутки напролет. Похоже, впервые после смерти родителей у телеведущего возникло ощущение домашней, семейной жизни. Как утверждает окружение звездной пары, Алла Борисовна не признает магазинной еды и частенько готовит сама. Пугачева составляет список продуктов и отправляет водителя в супермаркет.

Для Галкина в Филипповском переулке по указанию Примадонны были отведены две комнаты. Всего же в квартире Пугачевой их пять. Его спальней стала так называемая «голубая комната». Архитекторами эта комната планировалась как детская, она совсем небольшая. Но Алла Борисовна сделала из нее гостевую спальню в голубых тонах. Шторы, обои, покрывала – все небесно-голубого оттенка. У Галкина есть даже кабинет, в котором телеведущий работает над новыми монологами. В квартире два санузла, один из которых «отошел» во владения новому жильцу…».

В начале июля Галкин был уже в Сочи, где в те дни весь город жил ожиданием вестей с сессии Международного олимпийского комитета, который должен был решить, в каком городе в 2014 году пройдут очередные летние Олимпийские игры. Впрочем, это был секрет полишинеля: большинство россиян уже прекрасно были осведомлены о том, что Путин «выбил» у МОК под это дело именно Сочи. Вот почему 4 июля во время своего концерта в зале «Фестивальный» Галкин рассказал зрителям анекдот: «Вскрывает Жак Рогге (глава МОК. – Ф. Р.) конверт и читает: «Пхенчхо… Пхенчхе… Пхенчху… А черт с ним! Сочи!». И все же после концерта Галкин все равно внимательно следил по телевизору в гостинице за трансляцией сессии.

В эти же дни юморист дал интервью местной «Ежедневной городской газете», из которого я позволю себе выборочно привести некоторые отрывки:

«…Максим, вы еще долго?» – прервал Галкина человек в милицейской форме, неожиданно открывший дверь гримерки. «Знаете, я вообще-то даю интервью», – удивился артист. «У нас приказ проводить вас до машины», – пояснил цель своего визита непрошеный гость. «Можете не провожать», – улыбнулся Максим. «Но нас оставили специально…» – не унимался страж порядка. «Благодарю, напрасно. Можете идти». «Нет, у нас приказ – мы проводим». – «Хорошо, но могли бы вы сейчас меня не отвлекать?» – «Я вас понимаю и просто интересуюсь, когда вы будете уходить». —

«Не знаю», – пожал плечами Максим. Помешкав, милиционер нехотя закрыл за собой дверь.

(Выскажу предположение, что столь настойчивое внимание местных стражей порядка не случайно: местные власти прекрасно были осведомлены чьим любимым артистом является Галкин, поэтому старались обеспечить ему максимум комфорта. – Ф. Р.)

Галкин тряхнул копной темных вьющихся волос и заразительно рассмеялся.

– Имперский стиль сочинской архитектуры, – продолжил он ответ на мой вопрос, – должен сохраниться. Политическая конъюнктура, переоценка прошлого – это сиюминутье, по большому счету не влияющее на ход исторических событий. И памятник Наполеону может органично соседствовать с памятником Марии Стюарт или, скажем, Ленину. Новое обвенчано со старым самим Богом, а их пытаются развести по установкам гражданской регистрации.

…Впервые я приезжал сюда с родителями. Мы останавливались в военном санатории имени Яна Фабрициуса (отец-то был военный). Тогда и познакомился со стандартным набором местных достопримечательностей: чайными домиками, Ореховскими водопадами, Красной Поляной…

– А «сольники» в «Фестивальном» начались с 2001 года?

– Да, в сентябре. С тех пор я здесь выступаю семь сезонов подряд по два раза в месяц. Для меня это уникальная возможность встретиться со своей публикой, приехавшей в Сочи со всей России. Мне очень нравится этот концертный зал. А его директор Евгений Иванович Паснюк для нас, артистов, как родной. Уже невозможно себе представить «Фестивальный» без Паснюка и Паснюка без «Фестивального».

После концертов, даже несмотря на проблемы, связанные с моей узнаваемостью, я люблю прогуляться по Нижнеприморской набережной. Любопытно наблюдать, как меняется жизнь сочинского «Арбата» в начале, в середине и в конце сезона. К осени эта бурная река абсолютно высыхает. И в первых числах октября после очередного концерта в «Фестивальном», собравшего, кажется, всех прохожих с улиц города, ты спускаешься к морю, поворачиваешь голову направо и видишь безлюдную набережную, налево – то же самое. И тишина…

– Качественный уровень юмора заметно снизился, ведь «много и хорошо» одновременно не бывает, – продолжает Галкин. – Нужно искать новые ходы, которые были бы интересны и артистам, и зрителям. Ужасно не люблю, когда плоский юмор или пошлость на телевидении оправдывают зрительскими запросами. Я очень много езжу по России с концертами, был везде – от Мурманска до Владивостока. Так вот, интереса к юмору «ниже пояса» не наблюдал. Наоборот, зритель рад, когда его уважают.

– Как и артист! Но бульварная пресса с вами особо не церемонится…

– А разве можно ее воспринимать всерьез? Или обижаться? Еще Сократ говорил: «Не будете же вы судиться с ослом, который вас лягнул!» Меня всегда восхищала изощренность человеческой фантазии и ее непредсказуемость. Люди до сих пор говорят, что «миллионер» Галкин и пародист Галкин – это два человека, настолько они разные. Как-то в Тольятти я выступал перед концертом в прямом радиоэфире. Звонят: «Правда ли, что вас двое братьев-близнецов?» Отвечаю: «На самом деле нас четверо, но раскрутились пока только двое. Третий будет сниматься в кино, четвертый – танцевать в Большом театре».

– На что публика реагирует лучше всего?

– Разумеется, на новое. Но до сих пор любят пародии, к примеру, на Ренату Литвинову. Причем восторгаются ею как раз те, кто навряд ли знаком с интеллектуальными фильмами Киры Муратовой…

– Вы действительно пишете себе монологи сами?

– Почти девять десятых концертной программы – мои тексты. Как это ни странно, самое смешное рождается экспромтом прямо на сцене. Многие вещи вообще невозможно специально придумать, их можно только подсмотреть и запомнить…

На концерте в «Фестивальном», длившемся более двух часов, Максим рассказал немало подобных эпизодов. Например, о легендарном дикторе ЦТ Светлане Моргуновой, представившей однажды выступление певицы Лолиты следующим образом: «Был замечательный дуэт – искрометный, талантливый, любимый многими зрителями – кабаре-дуэт «Академия». А теперь – Лолита…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.