Февраль

Февраль

9.02.1914

Вопреки всему, Ф.,[89] вопреки всему (а его очень много, этого «всего») – когда я получил сегодня Твою открытку, все было, как в самый первый день. В этой открытке, небрежно, словно сущая безделица, протянутой мне швейцаром, снова были Твои обращенные ко мне слова, скорее добрые, чем злые, но по крайней мере поддающиеся пониманию, во всяком случае – Твои слова, предназначенные именно мне, Ты, по крайней мере, от меня больше не прячешься, согласна снова со мной знаться, не важно, по какому поводу, – мне от счастья, когда я это прочел, стало дурно, яблоко, которое я как раз собирался съесть, я даже не успел положить – оно просто выпало у меня из рук. А потом, много позднее, когда я снова принялся за диктовку, в голове у меня, стоило мне углубиться в работу, то и дело вдруг всплывало: «Да что же это такое? Отчего ты совсем другой?» – и я тотчас же вспоминал, отчего все иначе и отчего я совсем другой.

Вообще-то ничего не случилось; просто Ты мне пишешь, но кто знает, что это значит. Надо ли это понимать только так, что открытка эта, которую ты должна была написать, далась Тебе легче, тогда как последние письма Ты вообще писать почти не могла? Только так? Нет, наверно, это все-таки не совсем так, не может быть совсем так. Но, как бы там ни было, Ф., не отдергивай теперь руку, которую Ты, хоть и слабо, хоть и неуверенно, но все же мне протянула. Оставь же ее мне, раз уж Ты мне ее дала.

Но мне опять вспомнилось Твое последнее письмо и этот «перевес». Дозволительно ли мне после этого обращать к Тебе такие просьбы и пытаться из Твоей нынешней жизни, в которой Тебе хорошо, разумеется, относительно хорошо (в этом, похоже, я Тебя все-таки убедил или, скорее, отнял у Тебя убежденность в обратном), привлекать Твои взоры к своей персоне. Но и об этом сейчас говорить не время.

Сейчас только для одного время: просить Тебя, Ф., не погружаться снова в немоту, из-за которой здесь, в Праге (в моем представлении Берлин и правда нависает над Прагой, как небо над землей), впадаешь в отчаяние от неизвестности, места себе не находишь, ничего вокруг не видишь, не слышишь и без конца играешь с одними и теми же мыслями, говорить о которых сейчас тоже не время. Об одном только этом я Тебя прошу, ни о чем больше. Скажи мне откровенно все, что Ты думаешь, и я Тебе так же откровенно отвечу. О том, что я думаю, мне Тебе говорить ни к чему, все хорошее Ты и так знаешь.

Франц.