Приложение 1. Эрих фон Манштейн: страницы биографии

Приложение 1.

Эрих фон Манштейн: страницы биографии

Повествование о своей жизни и военной карьере автор книги «Из жизни солдата» заканчивает рассказом о событиях марта 1939 года, за которыми он наблюдал со стороны, в должности командира 18-й дивизии в Лигнице. О том, как складывалась его дальнейшая судьба вплоть до начала апреля 1944 года, фон Манштейн ярко и выразительно поведал во второй книге своих мемуаров под названием «Утерянные победы»[21].

Надо полагать, автор не случайно разделил свои воспоминания на две части: до и после начала второй мировой войны. 1 сентября 1939 года стало рубежной датой не только в его жизни, но и в судьбе всего человечества. Во второй части своих мемуаров фон Манштейн, в частности, пишет о том, что он «только летом 1939 года узнал о директиве по развертыванию «Вайс», первом плане наступления на Польшу, разработанном по приказу Гитлера. До весны 1939 года такого плана не существовало, Наоборот, все военные мероприятия на нашей восточной границе были нацелены на оборону, а также обеспечение безопасности в случае конфликта с другими державами»[22].

Как и весь мир, генерал фон Манштейн и большинство его сослуживцев до самого последнего момента надеялись, что мирового пожара все-таки удастся избежать. Вот что пишет автор о своих. размышлениях накануне войны: «Война или блеф, вот в чем заключался вопрос, по крайней мере, для того, кто не был знаком с подлинным развитием политических событий и прежде всего с намерениями Гитлера... Во всяком случае, те военные меры, которые были приняты в августе 1939 года, вполне могли, несмотря на существование плана развертывания «Вайс», иметь своей целью усиление политического давления на Польшу, чтобы заставить ее пойти на уступки»[23].

Как известно, этим надеждам не суждено было сбыться. Согласно директиве «Вайс» фон Манштейн занял пост начальника штаба группы армий «Юг», командующим которой был назначен генерал-полковник фон Рундштедт. Затем, в октябре 1939 года, в должности начальника штаба группы армий «А» он занимался разработкой плана наступления немецких войск через Арденны в 1940 году, а с февраля 1940 года на посту командующего 38-го армейского корпуса участвовал во французской кампании. В конце февраля 1941 года, накануне войны против Советского Союза, фон Манштейн сдал командование 38-м армейским корпусом у побережья Ла-Манша и вступил в командование вновь формируемым в Германии 56-м танковым корпусом, который должен был наносить удар в составе группы армий «Север» из Восточной Пруссии в направлении Ленинграда. Вот как описывает генерал начало военных действий на советско-германской границе: «Общее впечатление от противника было такое, что он во фронтовой полосе не был захвачен врасплох нашим наступлением, но что советское командование не рассчитывало — или еще не рассчитывало — на него и поэтому не сумело быстро подтянуть вперед имевшиеся в его распоряжении крупные силы»[24].

12 сентября 1941 года фон Манштейн получил приказ принять командование 11 армией, принявшей участие в крымской кампании и в наступлении на Ленинград. Находясь под Ленинградом, генерал узнал о гибели 29 октября 1942 года своего старшего сына Геро. А уже 20 ноября был получен приказ о формировании на базе штаба 11-й армии штаба группы армий «Дон», в командование которой и вступил фон Манштейн. Как известно, поставленная перед этой группировкой задача по деблокированию окруженной под Сталинградом 6-й армии Паулюса так и не была выполнена.

После неудачи под Сталинградом группа армий «Дон», преобразованная в феврале 1943 года в группу армий «Юг», участвовала в боевых действиях под Харьковом, овладение которым знаменовало собой окончание зимней кампании 1942/43 годов, охарактеризованное фон Манштейном как «бесспорно большой успех советских войск».

Летом 1943 года группа армий «Юг» под командованием генерала фон Манштейна приняла участие в операции «Цитадель» на Курской дуге, которая также потерпела неудачу. Вот как пишет об этом автор «Утерянных побед»: «С прекращением операции «Цитадель» инициатива на Восточном театре военных действий окончательно перешла к советской стороне. После того как нам не удалось окружить крупные силы противника в районе Курской дуги и мы должны были прекратить сражение с бросаемыми в бой оперативными резервами противника еще до наступления решающего момента операции, неизбежно начал действовать фактор превосходства в силах. Наступление противника на Орловской дуге было только началом перехода к крупному наступлению»[25].

Операция «Цитадель» стала последней крупной наступательной операцией, в которой принимал участие генерал фон Манштейн. В дальнейшем руководимая им группа армий «Юг» с боями отступала через Днепр к советско-польской границе. В конце марта 1944 года фон Манштейна неожиданно вызвали с фронта в ставку фюрера, где он узнал о своем отстранении от занимаемой должности. 2 апреля фон Манштейн передал командование группой армий генералу Моделю и отправился в Лигниц, где он до войны командовал 18-й дивизией.

До самого конца войны Гитлер так и не воспользовался больше услугами боевого генерала, числившегося отныне в резерве высшего командного состава вермахта. О его дальнейшей судьбе обстоятельно рассказано в книге, изданной младшим сыном генерала Рюдигером фон Манштейном и его соиздателем Теодором Фуксом, «Солдат в 20-м столетии»[26].

В Лигнице, где фон Манштейна ждала семья, генерал поначалу очень переживал по поводу вынужденного бездействия и живо интересовался событиями на фронте, стараясь не терять последних связей со своими бывшими сослуживцами. Вскоре ему была сделана операция по поводу катаракты на правом глазу, после которой возникли трудноизлечимые осложнения, вынудившие его отправиться на лечение в военный санаторий под Дрезденом. Здесь он узнал о неудачной попытке покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. По свидетельству адъютанта фон Манштейна капитана Штальберга, фон Манштейну стало известно о подготовке покушения за несколько дней до его совершения от генерала Фельгибеля, одного из участников заговора[27], однако его организаторы хорошо знали об отрицательном отношении генерала к самой идее насильственного устранения фюрера и даже не пытались привлечь его к участию в покушении[28]. Предположения о том, что подобную попытку будто бы предпринял один из главных заговорщиков, бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Бек, не подтвердились. Тем не менее фон Манштейн постарался сделать все от него зависящее для того, чтобы помочь своим друзьям и сослуживцам, однако в сложившейся обстановке ему почти ничего не удалось сделать[29].

Январское наступление советских войск застало семью фон Манштейнов врасплох в родном поселке супруги генерала вблизи бывшей польско-германской границы, где 18 января состоялась свадьба племянницы генерала и его адъютанта капитана Штальберга. От случайно встреченного фон Манштейном генерала, одного из его бывших подчиненных, стало известно, что советские войска находятся примерно в 50 километрах от места их встречи и перед ними нет никаких немецких войск, которые могли бы остановить или хотя бы сдержать наступление. Полученные сведения противоречили официальным сообщениям с фронта, более того, власти получили приказ пресекать любую попытку бегства с применением силы. За нарушение этого приказа грозила смертная казнь (правда, через некоторое время смертной казнью угрожали всем, кто отказывался от эвакуации)[30]. Пользуясь возникшей неразберихой, фон Манштейну и его родственникам удалось вовремя покинуть приграничные районы.

Фон Манштейн и ряд других отправленных Гитлером в отставку генерал-фельдмаршалов, в том числе фон Браухич, Клейст и Буш, также находившиеся в Силезии, посылали запросы в Берлин в надежде получить оттуда указания относительно дальнейших действий. В одном из таких запросов генералы ходатайствовали о том, чтобы им разрешили присоединиться к отступающим войскам в качестве простых командиров частей и соединений, однако в ответ получили из ставки Гитлера указание самостоятельно выдвигаться в западном направлении.

В ночь на 27 января фон Манштейны покинули Лигниц и отправились в Берлин. После ряда безуспешных попыток добиться аудиенции у Гитлера фон Манштейн получил разрешение перебраться в бывший дом генерал-полковника фон Фрича в Ахтерберге, расположенный в Люнебургской пустоши. В течение следующих двух месяцев фон Манштейны приютили у себя большое число близких родственников и друзей. Однако по мере приближения к Ахтербергу линии фронта, на этот раз с запада, вновь встал вопрос об эвакуации. Чтобы не оказаться в плену до капитуляции немецкой армии, фон Манштейн с супругой и пятнадцатилетним сыном Рюдигером выехали на север[31].

Вскоре северные районы Германии были полностью оккупированы английскими войсками, которые расположились в том числе и в большом доме, в котором остановились фон Манштейны. При этом генералу разрешили и дальше проживать в этом доме с семьей, а также оставили ему машину с водителем и личное оружие. Англичане вели себя по отношению к фон Манштейну очень корректно, что — как выяснилось позднее — соответствовало указанию премьер-министра Черчилля о правилах обращения с военнослужащими вермахта, которые не попали в плен до подписания акта о капитуляции и поэтому рассматривались не как военнопленные, а как «безоружные военнослужащие» и должны были содержаться в так называемых «санитарных зонах»[32]. Части и подразделения вермахта были разоружены, однако продолжали выполнять приказы своих командиров, касающиеся вопросов повседневной жизни. Одновременно разрозненные группы солдат и одиночные военнослужащие объединялись в батальоны и полки, в которых они должны были подчиняться требованиям воинской дисциплины и порядка. Для охраны складов и других важных объектов им даже выдавали оружие. Так продолжалось до тех пор, пока под влиянием различных обстоятельств отношение оккупационных властей к бывшим военнослужащим вермахта не изменилось к худшему.

Командующий английскими оккупационными войсками разрешил генералу фон Манштейну под честное слово покидать «санитарную зону» для посещения врачей. Это было как нельзя кстати, так как вскоре дали о себе знать осложнения на правом глазу. Из-за недостатка высококачественных медикаментов вскоре развился абсцесс, для ликвидации которого потребовалась экстренная операция и последующее длительное лечение в госпитале, расположенном в Хейлигенхафене. Именно здесь фон Манштейн был неожиданно арестован англичанами 26 августа 1945 года и, несмотря на протесты врачей, увезен в неизвестном направлении. Так началось для генерала пребывание в плену у англичан, закончившееся почти через восемь лет.

Фон Манштейна временно разместили в лагере близ Люнебурга, где он встретился с генерал-фельдмаршалом фон Браухичем, также арестованным английскими властями (после этого оба генерала не расставались друг с другом до тех пор, пока фон Браухич не скончался в 1948 году в лагере под Гамбургом). В лагере фон Манштейн и другие военнопленные занимались изготовлением стульев и других предметов мебели[33].

18 октября 1945 года фон Браухича и фон Манштейна перевели в штаб-квартиру английских оккупационных войск в Бад-Ойенхаузене, откуда их на следующий день отправили дальше, как выяснилось позднее, в качестве свидетелей в Нюрнберг, где, по слухам, начинался процесс над главными военными преступниками и шестью преступными организациями, к которым державы-победительницы относили, в частности, верховное главное командование вермахта (ОКБ) и Генеральный штаб сухопутных войск. Вскоре арестованные, действительно, были доставлены в камеры Нюрнбергского дворца правосудия, где сразу же закипела работа по подготовке материалов, призванных доказать невиновность Генерального штаба, суд над которым начался весной 1946 года. По свидетельству участников событий, фон Манштейн был «душой и движущей силой» рабочей группы из нескольких бывших высокопоставленных генералов вермахта, занимавшихся подготовкой материалов для суда[34].

Вот как фон Манштейн описывает в письме к жене условия содержания в Нюрнбергском дворце правосудия: «Нас охраняют солдаты 1-й американской дивизии. Начальником тюрьмы, в которой кроме нас, свидетелей, содержатся и обвиняемые, является полковник Эндрюс, бывший начальник лагеря в Мондорфе. Судя по тому, как он проявил себя в прежней должности, ничего хорошего ждать от него не приходится. Для меня остается загадкой, как вообще офицер может стать тюремщиком...

Как бы то ни было, по отношению к нам не соблюдаются требования Женевской конвенции о военнопленных. Все офицеры, одетые в форму, были первым делом лишены всех знаков различий. А стоило только Вестфалю и еще одному офицеру заявить протест, как их обоих тут же перевели в одиночные камеры, причем второго офицера на два дня лишили пищи и воды. Какая это все-таки удача, что я одет в гражданское платье...

Американские солдаты в целом обращаются с нами корректно, в том смысле, что грубость с их стороны встречается довольно редко. Им запрещено с нами разговаривать. Похоже, им сумели внушить, что мы здесь все — преступники...

При вызове на допрос принимаются особые меры предосторожности. Каждого немца отводят по отдельности в сопровождении вооруженного охранника, хотя коридор, по которому нас водят, представляет собой замкнутое со всех сторон помещение, из которого сбежать невозможно. По дороге на допрос мы проходим через крыло здания, в котором содержатся обвиняемые и некоторые свидетели. Зрелище довольно удручающее. Все обитатели этого крыла размещены в одиночных камерах. Весь день они находятся взаперти, и только один раз в сутки их выводят на короткую прогулку, так что у них нет никакой возможности поговорить с кем-нибудь. В их камерах нет света, поэтому с наступлением темноты они не могут даже спокойно почитать книгу. Недавно один из них, некий Роберт Лей, ночью повесился в своей камере. С тех пор у двери стоит часовой, который через «глазок» наблюдает за заключенными...»[35]

Результатом деятельности рабочей группы немецких генералов стал документ под названием «Сухопутные войска Германии в 1920—1945 годах», работа над которым была завершена 19 ноября 1945 года, за день до начала Нюрнбергского процесса. Документ, вступительный раздел которого был составлен генерал-фельдмаршалом фон Браухичем, подписали пять немецких генералов, в том числе генерал-фельдмаршал фон Манштейн. Точных данных о том, какое влияние этот документ оказал на ход и исход процесса, нет[36], однако вынесение 1 октября 1946 года оправдательного приговора Генеральному штабу сухопутных войск и верховному главнокомандованию вермахта вряд ли можно расценивать как простое совпадение мнений суда и «свидетелей» из числа наиболее высокопоставленных немецких генералов.

10 августа 1946 года, т. е. незадолго до вынесения приговора, суд заслушал показания генерал-фельдмаршалов фон Браухича и фон Манштейна, а вскоре после этого всех «свидетелей» с немецкой стороны вывезли из Нюрнберга. В связи с тем, что генералы фон Браухич, Рундштедт и фон Манштейн числились за английскими оккупационными войсками, их в конце сентября доставили на Британские острова в обычный лагерь для военнопленных в Бридженде (Уэльс).

Условия содержания в этом лагере были значительно более комфортные, чем в Нюрнбергском дворце правосудия, генералу фон Манштейну даже разрешили завести небольшой садик, за которым он мог ухаживать в свободное от других работ время. Вот что пишет об этом фон Манштейн в письме к жене: «Мы живем в отапливаемых каменных бараках! После десяти месяцев, проведенных в Нюрнберге, я могу по достоинству оценить те невероятные удобства, которыми мы здесь пользуемся: постельное белье, удобная мебель, цветы, скатерти на столах в общей столовой, ножи и вилки вместо простой миски и ложки. Питание не очень изысканное, но достаточно обильное, во всяком случае, более обильное, чем у вас в Германии. Все это, а также отсутствие той атмосферы ненависти, которая явственно ощущалась в Нюрнберге, воспринимаются как настоящий подарок судьбы. В нашем распоряжении находятся все ведущие английские газеты, мы может пользоваться услугами библиотеки...»[37]

Весной 1947 года в лагерь Бридженд прибыл будущий руководитель западногерманского ведомства по охране конституции доктор Отто Джон, игравший ключевую роль в решении дальнейшей судьбы пленных немецких офицеров. О результатах его пребывания в лагере военнопленные узнали в конце сентября: все обитатели лагеря подлежали освобождению в 1948 году, за исключением 39 военнопленных, в числе которых были генералы фон Браухич, фон Манштейн и Рундштедт. Всех их надлежало отправить в лагерь для перемещенных лиц, расположенный на территории Германии. В качестве причины для принятия такого решения была названа «необходимость их дальнейшего пребывания в распоряжении оккупационных властей на случай их последующего привлечения в качестве обвиняемых или свидетелей на продолжающиеся процессы над военными преступниками»[38].

В конце июля 1948 года лагерь Бридженд был расформирован. К тому времени из 39 генералов, попавших в «черный список», в лагере оставались только четверо: упомянутые выше три генерал-фельдмаршала и генерал-полковник Штраус. Вскоре генералов фон Браухича и Штрауса, состояние здоровья которых внушало серьезные опасения, переправили в английский военный госпиталь в Гамбурге. А еще через некоторое время поступило распоряжение об отправке генералов Рундштедта и фон Манштейна в Нюрнберг для дачи дополнительных свидетельских показаний. Впрочем, их пребывание в Нюрнберге продлилось всего несколько дней, так как представители защиты на процессе неожиданно отказались от вызова генералов в суд в качестве свидетелей.

Из Нюрнберга фон Манштейна и Рундштедта доставили в лагерь для военнопленных в Мюнстере, где их разместили отдельно от всех остальных, причем условия их содержания по своей тяжести почти не отличались от тех, в которых они находились в течение длительного времени в Нюрнбергском дворце правосудия. У заключенных были отобраны все ценные вещи, запонки, ремни и острые предметы. В камере почти безотлучно находился охранник, всю ночь горел яркий свет. Им были разрешены 10-минутные свидания с родственниками один раз в неделю.

1 января 1949 года генерал-фельдмаршалу фон Манштейну английским судом было предъявлено обвинение в совершении военных преступлений, а уже 24 августа того же года в Гамбурге начался судебный процесс. фон Манштейна обвинили в многочисленных нарушениях Гаагской конвенции о правилах ведения наземной войны, принятой в 1907 году. Среди 17 пунктов этого обвинения были и такие, как «жестокое обращение с военнопленными», «расстрелы заложников», «борьба с партизанами»[39]. Суд признал фон Манштейна виновным по 9 пунктам обвинения, оправдал по оставшимся 8 пунктам и 19 декабря 1949 года приговорил его к 18 годам лишения свободы, без учета срока пребывания в плену, предшествовавшего дню вынесения приговора. Приговор не подлежал обжалованию, однако его должен был еще утвердить командующий британской Рейнской армией.

Сразу после вынесения приговора фон Манштейна перевели в тюрьму в Верле (Вестфалия), где уже находились 10 немецких генералов, ранее осужденных английским судом за военные преступления, в том числе генерал-фельдмаршал Кессельринг, а также генерал-полковники фон Маккензен и фон Фалькенхорст. Генерал фон Манштейн был помещен в одиночную камеру блока «Б», в котором находились 100 из примерно 230 осужденных военных преступников. Кроме них в тюрьме содержалось около тысячи немцев и граждан других государств, осужденных за совершение уголовных преступлений. Режим содержания обеих категорий заключенных был почти одинаковым. Единственное исключение было сделано для лиц в возрасте старше 60 лет, которым разрешалось не работать[40].

В конце февраля 1950 года приговор, вынесенный фон Манштейну, был утвержден, однако срок заключения был снижен до 12 лет. Со временем в режиме содержания генерала появились некоторые послабления, касавшиеся распорядка дня и переписки с родственниками и друзьями. В 1952 году фон Манштейну даже предоставили краткосрочный отпуск «под честное слово» для свидания с женой, перенесшей тяжелую операцию. Правительством ФРГ, кроме того, было принято решение об оказании материальной помощи семьям бывших военнослужащих вермахта, осужденных за военные преступления. В дальнейшем женам заключенных были назначены пенсии, которые по своему размеру были приравнены к пенсиям, выплачиваемым вдовам военнослужащих.

7 мая 1953 года генерал-фельдмаршал фон Манштейн был «по состоянию здоровья» освобожден от дальнейшего отбывания наказания. День выхода генерала на свободу был шумно отпразднован жителями Верля. По распоряжению бургомистра занятия в школах в этот день были отменены для того, чтобы дети смогли принять участие в праздничном шествии. На имя фон Манштейна было получено много поздравительных телеграмм из Германии и из-за рубежа. По приглашению командующего британской Рейнской армией фон Манштейн посетил штаб-квартиру английских войск в Германии, обитатели которой отдали дань уважения боевому генералу[41].

После освобождения из заключения генерал фон Манштейн занялся написанием мемуаров и по просьбе западногерманского правительства подключился к разработке планов возрождения вооруженных сил Германии. В последние годы жизни генерал отошел от активной деятельности, однако продолжал встречаться и переписываться со своими друзьями и сослуживцами. В 1966 году он похоронил горячо любимую супругу, о которой нежно заботился в течение всего периода ее тяжелой болезни.

24 ноября 1972 года фон Манштейна навестили многочисленные друзья и знакомые, чтобы поздравить его с 85-летием. Среди гостей генерала был и генеральный инспектор бундесвера адмирал Циммерманн, который передал имениннику поздравления от министра обороны и военнослужащих западногерманской армии. А уже через несколько месяцев, в ночь с 9 на 10 июня 1973 года, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн скончался от последствий обширного инсульта. 15 июня 1973 года генерал был с воинскими почестями похоронен на кладбище городка Дорфмарк в Люнебургской пустоши рядом с супругой.