Июнь

Июнь

Начало июня застало Аллу Пугачеву в Болгарии, в городе Слынчев Бряг, где в те дни проходил 18-й по счету фестиваль эстрадной песни «Золотой Орфей». Он стартовал 3 июня и продлился четыре дня. От Советского Союза на этот конкурс была послана мало кому известная молодая певица из Литвы Янина Мишюкайте, которая исполнила песню «Вертятся стрелки». Большое жюри, в состав которого входил бывший возлюбленный Аллы Пугачевой Константин Орбелян, положительно оценило это выступление и присудило певице серебряную медаль. Однако если молодую советскую певицу встречали на фестивале более чем скромно, то ее соотечественницу Аллу Пугачеву наоборот – с огромным воодушевлением. Как писали тамошние газеты: «Именно Болгария дала Пугачевой путевку в большое искусство». Приехав на фестиваль в качестве почетной гостьи, Пугачева 6 июня выступила в заключительном концерте, где, помимо нее, также участвовали не менее именитые исполнители из разных стран: Жанна Бичевская (СССР), Рой Орбисон (США), «Маттиа базар» (Италия), Дагмар Фредерик (ГДР) и др.

В эти же дни Алла Пугачева вновь «засветилась» по отечественному ТВ. Последний раз это случилось всего лишь на предыдущей неделе: 30 мая состоялась премьера музыкального фильма «Музыкальный магазин» режиссера Юрия Саакова, где, помимо Пугачевой, присутствовали: Раймонд Паулс, Давид Тухманов, Мирдза Зивере и др. 7 июня песню в исполнении Пугачевой уже показала ее любимая передача «По вашим письмам». В ней она выступила в компании таких звезд, как Людмила Зыкина, Яак Йоала, Людмила Гурченко, Кати Ковач (Венгрия).

В конце июня (27—29-го) Пугачева впервые в своей жизни отправилась в одну из ведущих капиталистических держав – Францию. Причем не в качестве туриста, а в роли певицы, которой суждено было выступить на одной из самых престижных европейских и мировых концертных площадок – парижского зала «Олимпия», что на бульваре Капуцинов. Сцена этого зала, вмещавшего две тысячи зрителей, повидала многих выдающихся исполнителей: Эдит Пиаф, Фрэнка Синатру, Ива Монтана, Марлен Дитрих, «Битлз» и т. д. Из советских эстрадных исполнителей там в середине 60-х выступала Эдита Пьеха. Остальные об этом только мечтали. Мечтала и Алла Пугачева. Еще в начале 76-го, когда она приехала в Канны, на фестиваль МИДЕМ, она заехала в Париж и специально приехала к «Олимпии», чтобы увидеть это легендарное здание. Тогда она загадала обязательно выступить здесь. Но когда она кому-нибудь проговаривалась об этой своей мечте, над ней чаще всего посмеивались: мол, ну-ну, мечтать не вредно. В общем, никто мечту Пугачевой всерьез не воспринимал. Можете себе представить реакцию этих людей, когда они узнали, что Пугачеву пригласили-таки выступить в легендарном зале. Инициатором приглашения был директор «Олимпии» Жан-Мишель Борис.

Когда в советском Минкульте узнали об этом приглашении, там случилась легкая паника. С одной стороны, конечно, чиновники понимали: это приглашение здорово поднимало наш престиж во всем мире. Но, с другой стороны, смущала кандидатура приглашенной: Аллу Пугачеву в Минкульте знали как артистку совершенно непредсказуемую. Она позволяла себе дикие, с точки зрения цензуры, выходки внутри страны, а тут – поездка на Запад. Короче, ее долго мурыжили с этим выездом. Но помог КГБ в лице давнего заступника Пугачевой – руководителя 5-го управления (идеология) Филиппа Бобкова. Это он замолвил слово за артистку, чтобы ее отпустили в Париж. Правда, ехать ей пришлось без ряда своих артистов из «Рецитала», которых органы отказались выпускать из страны. Но эта проблема для Пугачевой была не нова – сколько раз ей приходилось добирать музыкантов из местных исполнителей. Не стала исключением и Франция.

Концерт Пугачевой в «Олимпии» состоялся вечером 28 июня. Сказать, что Пугачева волновалась, значит ничего не сказать. Руки и ноги у нее чуть ли не ходили ходуном. Мандраж ее охватил еще за несколько часов до концерта в гостиничном номере: она мерила его шагами, заламывала руки и причитала: «Боже мой! За что мне такое наказание? Да зачем же я только на это согласилась?» Глядя на ее причитания, муж и директор в одном лице Евгений Болдин удивлялся: «Ты меня поражаешь! Три года только и делала, что изводила меня просьбами попасть в «Олимпию», а теперь испугалась. Ты что, в первый раз, что ли, на сцену выходишь?» – «На такую да», – последовал ответ.

Несмотря на то что рекламы у этого концерта не было практически никакой (всего лишь маленькая заметка в прокоммунистической газете «Юманите»), зал был почти полным. На концерте оказался и специальный корреспондент АПН А. Игнатов, который так описывал свои впечатления от увиденного:

«Зазвучал оркестр (своих музыкантов Пугачевой взять в Париж не разрешили, и ей пришлось подыскивать их на месте. – Ф. Р.), замигали прожекторы, и на сцену «Олимпии» вышла артистка, которую парижане раньше не видели. Ее первые песни не вызвали большого энтузиазма (Пугачева исполняла песни на русском языке с предварительным переводом, который делал переводчик. – Ф. Р.). Сидевшие рядом со мной французские журналисты перешептывались: диско – не новость, а вокально-инструментальный ансамбль, сопровождавший певицу, – не открытие. Понадобилось минут тридцать, пять-шесть песен-сценок, чтобы публика «Олимпии» начала сопереживать певице…»

А вот как описывает это же выступление А. Беляков: «Во время концерта, когда пела «Маэстро», она вдруг почувствовала, что еще чуть-чуть – и взмоет над огромным залом, раскинув руки. (Кроме этой песни, были также исполнены: «Арлекино», «Все могут короли», «Женщина, которая поет», «Старинные часы», «Как тревожен этот путь» – всего чуть более 20 песен на русском языке и несколько на французском. – Ф. Р.)

Уходя под овации со сцены, отпев вместо положенных двух часов – три, она произнесла фразу, которой, как правило, заканчивала выступления на родине:

– Если что-нибудь осталось в ваших сердцах, то большей награды я и не желаю! – и простилась на французский лад: «Адью».

После концерта она не могла спокойно сесть в своей гримерке: тут собралась разноязычная толпа. Ее поздравляли, целовали, засыпали цветами.

Прибежал директор «Олимпии» Жан-Мишель Борис, сплясал на радостях «цыганочку» и потребовал тут же принести шампанское…»

На следующий день во французских СМИ все же были отклики на этот концерт. Краткий отчет о нем был показан по всем трем программам французского ТВ, а газета «Франс суар» написала: «Алла Пугачева была незнакома нам, но двух часов на сцене было достаточно для того, чтобы заполнить этот пробел и поднять советскую певицу до высоты самых ярких звезд».

Короче, Пугачева вернулась на родину (29 июня) в роли триумфатора. Правда, без ложки дегтя не обошлось. Некий недоброжелатель из числа известных композиторов пустил в музкругах слух, что на концерт Пугачевой в «Олимпии» было продано всего 53 билета. Многие этому поверили, поскольку наши неповоротливые СМИ триумф Пугачевой обошли вниманием. И лишь спустя пару дней, когда этот слух дошел до «верхов», там зашевелились. В итоге в программе «Время» показали сюжет о парижском концерте Пугачевой. Советским телезрителям специально был показан заполненный чуть ли не до отказа зал «Олимпии», чтобы у них не оставалось никаких сомнений в том, что байка о 53 билетах – полная туфта. Когда саму Пугачеву спросили в одной из газет о «провале» в Париже, она ответила со свойственным ей юмором: «Да чтоб мне провалиться на этом месте, если это правда!.. Видите – стою».

Пугачева вернулась из Парижа, и в тот же день в ее доме собрались друзья, чтобы послушать увлекательные истории из парижской жизни. Когда все расселись, хозяйка внезапно встала… и заняла место у рояля. И сыграла грустную, пронзительную мелодию, которую придумала в Париже. А потом, когда гости недоуменно уставились на нее, произнесла:

– Я была там всего три дня. Что можно успеть за три дня? Я видела Париж из окна автомобиля.

Находившийся здесь же Илья Резник чуть ли не в тот же день сочинил стихи к этой изумительной мелодии. Про «три счастливых дня». Но Пугачева по каким-то, одной лишь ей ведомым причинам не захочет включать эту песню в свой репертуар, хотя она могла бы стать его подлинным украшением (так считает сам Резник, и я целиком и полностью присоединяюсь к его мнению).