Наталья АНДРЕЙЧЕНКО
Наталья АНДРЕЙЧЕНКО
Н. Андрейченко родилась 3 мая 1956 года в Москве. Ее отец - Эдуард Станиславович - был родом из Белоруссии, мать - Лидия Васильевна - коренная москвичка из зажиточной купеческой семьи (у ее деда в Лихоборах был большой двухэтажный дом).
Как это ни странно, но Эдуард Станиславович всегда хотел, чтобы у него родилась девочка. Поэтому, когда его мечта сбылась, он всерьез взялся за ее воспитание (жена тогда работала в Министерстве просвещения и была вынуждена часто уезжать в командировки). Немалую помощь оказывали молодому отцу и товарищи по авиационному заводу, где он работал, - при любой необходимости менялись с ним сменами.
Как вспоминал позднее отец Наташи: «У нее все легко получалось. На коньки встала - и сразу поехала. С шести лет плавала. Была очень самостоятельной».
О характере Наташи говорит такой эпизод из ее школьной биографии: однажды под Новый год одноклассники выпустили стенгазету, в которой были напечатаны пожелания каждому ученику. Под фамилией Андрейченко было написано: «Желаем тебе Уважать интересы всех окружающих детей». Наташу это так задело, что она собрала весь класс, вывела во двор, построила и у Каждого спросила: «В чем я не уважаю твои интересы? Что ты хочешь, чтобы я сделала?»
В школе Наташа училась хорошо, и любимым ее предметом была литература. Поэтому ее мечтой было поступить на филологический факультет МГУ или педагогического. Готовилась она к этому серьезно: ездила три раза в неделю в университет на лекции, вела конспекты. Но в конце 10-го класса ей внезапно попалась на глаза «Комсомольская правда» со статьей С. Бондарчука и И. Скобцевой «Ищем таланты!», и она надумала стать актрисой. Мама огорчилась, попыталась отговорить дочь, но у нее это не получилось. «Ну что же, попробуй. Во всяком случае, ты будешь знать, как проваливаются на экзаменах», - подвела итог разговору мама.
Первым бастионом, на штурм которого бросилась Андрейченко, было театральное училище имени Щепкина. Еще на стадии подготовки к экзаменам она зашла в училище и увидела, что большинство ее конкуренток выглядят так, будто сошли со страниц модного журнала. И Андрейченко решила не ударить в грязь лицом. На первый экзамен она явилась в кудрях, мини-юбке и накрашенная так, что сама с трудом себя узнавала. Читать она стала басню И. Крылова «Мартышка и очки». И во время чтения внезапно поняла, что недалеко ушла от героини басни. Увидев снисходительные улыбки на лицах экзаменаторов, внезапно расплакалась и убежала из аудитории. Больше в «Щепку» она не пришла.
Но эта неудача не обескуражила Андрейченко. Более того, она помогла ей осознать простую истину: надо оставаться самой собой. И на экзамены во ВГИК она пришла в обычной одежде, без косметики, с заплетенной косой. Когда экзаменаторы спросили у нее, какие стихи она собирается им читать, Андрейченко в ответ предложила им выбрать любое поэтическое произведение на свой вкус. Экзаменаторов это удивило: «Вы что, девушка, знаете так много стихов? Интересно, какие?» И Андрейченко в течение получаса читала Осипа Мандельштама, Михаила Светлова, Веронику Тушнову, Соломею Нерис.
Ее вдохновенное чтение произвело впечатление на всех присутствующих, и ей поставили «отлично». Кроме этого, Андрейченко помогло еще одно обстоятельство. Незадолго до экзамена в кулуарах института ее разглядел некий молодой человек, поступавший на операторский факультет. Для поступления ему необходимо было представить на суд экзаменаторов пять собственных фоторабот. Юноше долго не могла прийти в голову ни одна идея, которая могла бы лечь в основу этих фотографий. И тут он увидел Наталью Андрейченко.
Как ни странно, но она согласилась позировать юному фотографу, и тот в течение часа сделал с десяток ее портретов. Пять из них затем легли на стол Сергея Бондарчука, который принимал экзамен у Андрейченко. На фотографиях она выглядела так фотогенично, что у экзаменаторов развеялись последние сомнения: девушка не только прекрасно читала стихи, но и внешне выглядела достойно.
Дебют Андрейченко в кино состоялся в 1975 году, когда она училась на втором курсе ВГИКа - в двух картинах у разных режиссеров она сыграла двух девушек по имени Валя: у Гавриила Егиазарова в «От зари до зари» и у Ивана Лукинского в «Колыбельной для мужчин». Но это были всего лишь эпизодические роли.
А первую крупную роль в кино Андрейченко сыграла через год - в фильме Константина Ершова «Степанова памятка» (по сказкам П. Бажова) ей досталась роль Танюши. Критик О. Сулькин так писал об этой роли актрисы: «Режиссер оказался снайперски точен в выборе исполнительницы. Андрейченко - сама бажовская Танюша, «красна ягодка», румяная, волоокая, стройная. И все, стоп, - этого, внешнего, природно-фактурного и достаточно, словно окоротили ее перед съемкой. В отмеренном пространстве роли, кажется, почти нет места для психологии, драмы. Она здесь эффектная, центральная по реестру ролей, но - статистка...»
К моменту окончания ВГИКа в 1977 году на счету Андрейченко было уже пять ролей в кино. Однако ни одна из этих ролей не принесла ей творческого удовлетворения. Героини, сыгранные ею, были однотипны и похожи одна на другую: взять ту же Танюшу из «Степановой памятки», или деревенскую девушку в «Долгах наших», или бабу на возу в «Степи».
Та же картина стала складываться у актрисы и после ВГИКа. В 1977 году она снялась у режиссера Владимира Денисенко в Фильме «Жнецы» - сыграла комбайнершу Машу. Однако тогда же в ней раскрылось и амплуа трагической актрисы - она сыграла Ольгу в экранизации прозы И. Шамякина «Торговка и Поэт» в постановке Самсона Самсонова. Собственно, именно эта роль и открыла глаза другим режиссерам на истинный талант Андрейченко.
В 1978 году актриса получила приглашение от известного режиссера Андрея Михалкова-Кончаловского сыграть деревенскую девушку Настю Соломину в киноэпопее «Сибириада» Фильм имел огромный успех и на родине, и за рубежом (он был удостоен призов в Каннах (1979) и в Хьюстоне (1982). Сама актриса считает эту роль одной из лучших в своем послужном списке.
В самом начале 80-х годов Андрейченко вышла замуж. Ее супругом стал знаменитый композитор Максим Дунаевский, который в те годы переживал пик популярности. В ноябре 1982 года на свет появился мальчик, которого назвали Дмитрием.
Мальчику было всего лишь два месяца, когда Андрейченко начала сниматься в одной из лучших своих ролей - в картине Петра Тодоровского «Военно-полевой роман» она сыграла Любу Антипову. Фильм собрал в прокате 14,7 млн. зрителей и был удостоен целого букета призов на фестивалях на родине (на Всесоюзном в Киеве и Жданове) и за рубежом (в Западном Берлине, Вальядолиде, в ГДР).
В 1984 году актрису ждал новый триумф - она сыграла Мэри Поппинс в телефильме Леонида Квинихидзе «Мэри Поппинс, до свидания!». Отмечу, что эту звездную роль она получила случайно. Первоначально в фильме должна была играть Анастасия Вертинская, но она в последний момент от роли отказалась. Стали искать ей замену, но долгое время подходящей кандидатуры найти не могли. Пока однажды Квинихидзе на даче у знакомых не увидел Андрейченко. Стоит отметить, что все музыкальные партии за актрису озвучила певица Т. Воронина, а музыку к фильму написал Максим Дунаевский.
В том же году у актрисы могла состояться еще одна звездная роль - в фильме Игоря Масленникова «Зимняя вишня» она должна была играть главную героиню. Но из этого проекта Наталью, по ее словам, выкинули. Роль досталась Елене Сафоновой. Андрейченко сильно переживала, но, как оказалось, зря: прекрасную роль она потеряла, но взамен нашла новую любовь. Но расскажем все по порядку.
К 1984 году Андрейченко была уже одной из самых известных актрис советского кино и вправе была рассчитывать на официальное признание своих заслуг. И оно не заставило себя долго ждать: ей присвоили звание заслуженной артистки РСФСР. Но если бы министерские чиновники чуть-чуть задержались с этим присвоением, в дальнейшем оно вряд ли бы состоялось. Дело в том, что актриса внезапно влюбилась в иностранца - известного американского актера австрийского происхождения 53-летнего Максимилиана Шелла.
Н. Андрейченко вспоминает: «В фильме «Петр Великий» я должна была играть первую жену Петра Евдокию Лопухину, но сниматься абсолютно не хотела, сильно переживала и безумно плакала. А потом актриса Наташа Архангельская сказала: «Ты что, дура, что ли? Елки-моталки, первое в истории американское кино снимается на территории России с такой темой, и ты играешь царицу, жену Петра Великого, вместе с таким артистом!»
Шелл играл самого Петра, его имя мне говорило немногим больше, чем рядовому зрителю, - как режиссер он тут совсем неизвестен, как актер - едва-едва... (Шелл начал сниматься с 1955 года и советскому зрителю был знаком по фильмам: «Нюрнбергский процесс» (1961, премия «Оскар»), «Симон Боливар» (1969) и др. - Ф. Р.). Но когда мне его впервые показали на площадке, я уважительно так подумала: да, этот может, это вполне русский царь... И мне ужасно захотелось с ним заговорить, а словарный запас минимальный, мы первые месяцы объяснялись по разговорнику. Но на первую фразу у меня слов хватило. Подхожу и мрачно так говорю: «Я на вас очень сердита». Он потрясенно: «Ва-ай?» А я: «Зачем вы сослали меня в монастырь?!» Так выглядел наш первый диалог...»
В те годы отношения между СССР и США переживали не самые лучшие времена, поэтому связь советской актрисы с американцем выглядела чуть ли не предательством. Тем более официально Андрейченко была замужем. Однако в силу своего характера (она была женщиной сильной и всегда брала то, что ей нравится) Андрейченко отступать не собиралась. Но страхов и Унижений им пришлось натерпеться изрядно. К примеру, в Москве за ними везде следили чекисты: на улице, в гостинице. Один Раз Андрейченко выгнали из гостиницы, поскольку гостей разрешалось пускать только до одиннадцати. В конце концов ситуация сложилась таким образом, что влюбленным пришлось решать, как жить дальше. И Шелл сделал Андрейченко предложение руки и сердца. Позднее сам он так объяснил этот шаг: «Я никогда не женился. Это меня женили. Дело заключалось в тогдашней политической ситуации. Наталья не могла покинуть страну, не выйдя за меня замуж. Наши отношения не были «исчерпанными», и это было убедительным основанием для женитьбы. И вызовом самому себе».
А вот как вспоминает об этом же Наталья Андрейченко: «Первым пунктом в нашем «брачном контракте» был предусмотрен развод через две недели, чтобы Макс чувствовал себя свободно. Второй пункт, что я буду жить в России, третий, что дочь - а мы хотели только дочку - непременно наравне с русским паспортом будет иметь швейцарский...» (В 1988 году у них действительно родилась дочь Настя. - Ф. Р.)
Отмечу, что брак Андрейченко с Шеллом был заключен накануне прихода к власти в СССР М. Горбачева. Именно это обстоятельство сыграло свою роль в дальнейших отношениях официальных властей к актрисе - ее никто не притеснял. В результате она около трех лет жила в Москве, получила возможность продолжать свою творческую карьеру как в театре (со спектаклем Анатолия Васильева «Серсо» она объездила полмира), так и в кинематографе. В период с 1985 по 1988 год Наталья снялась в главных ролях в трех картинах: у Александра Белинского в «Марице» (1986), у Эрнеста Ясана в «Прости» (1987; 4-е место в прокате, 37,6 млн. зрителей) и у Романа Балаяна в «Леди Макбет Мценского уезда» (1989).
Н. Андрейченко вспоминает: «Мне не нравится, как я сыграла Измайлову в «Леди Макбет», это только моя вина, и дело здесь в том, что я не представляла себе целый фильм с самого начала. Мне Янковский и другие говорили: слушайся во всем Балаяна, он всегда прав. Очень может быть, но я так играть не могу, мне надо представлять картину и мое место в ней...
Фильм я заканчивала, по-русски говоря, уже с пузом, о чем никто, кроме режиссера Балаяна, не знал. Почти на девятом месяце я вовсю отплясывала на плоту, прежде чем броситься со своей соперницей в воду. Танец длился очень долго... Но Балаян однажды проговорился оператору Паше Лебешеву, который буквально завопил: «Что ж ты мне, так-перетак, не сказал, я бы на нее другие фильтры поставил, никто бы не просек. Всегда мне везет - то Соловей в «Рабе любви» беременной снималась, то Андрейченко...»
Закончив фильм, Андрейченко улетела в Мюнхен, где вскоре и родила дочь Настю. Когда дочке исполнилось два месяца. На талья с мужем и несколькими актерами из СССР начали гастроли с лучшим симфоническим оркестром Германии (исполнял
литературно-музыкальную композицию «Евгений Онегин» на музыку Прокофьева). В роли Онегина был Олег Янковский, Ленский - Игорь Костолевский, Татьяна - Наталья Андрейченко, генерал - Алексей Петренко...
Через месяц Андрейченко, Шелл и Настя вернулись в Москву (Митя остался в Мюнхене учиться), где Шелл делал постановку спектакля «Вера, Любовь, Надежда» крупнейшего австрийского драматурга Едена фон Хорварда в Театре-студии Олега Табакова. Когда Насте исполнился год, в семье Шелла встал вопрос о постоянном совместном проживании. В итоге была выбрана нейтральная территория - столица кинематографа Лос-Анджелес (есть у них и ферма в Австрии).
Н. Андрейченко вспоминает: «Первые полтора года в США я прожила никому не нужная, никому не известная, ничего не делая. Это очень трудно пережить человеку с именем. Но сейчас, оглядываясь назад, я поняла, насколько тогда мне было хорошо.
Впервые в моей жизни у меня появилось свободное время, а до этого и после - только одна сумасшедшая профессия. В Америке я работала с лучшими педагогами по произношению, по Преодолению акцента. Я занималась вокалом - у меня была очаровательная, сумасшедшая, лучшая на Бродвее и во всем Нью-Йорке учительница Джоан Кобин. Она учила меня... по телефону! Три раза в неделю, в определенный час мы с ней пели по телефону. Естественно, за мой счет...»
А что же творчество? В начале 90-х Андрейченко должна была сниматься в американском фильме «Сталин» - ей собирались отдать роль Надежды Аллилуевой (Шелл играл в нем Ленина). Однако приглашение затянулось, и в это время бывший учитель актрисы Сергей Бондарчук предложил ей роль Дарьи в своей экранизации «Тихого Дона» М. Шолохова. Андрейченко согласилась. Надо же такому случиться, но через несколько минут после Того, как актриса поставила свою подпись под контрактом у Бондарчука, ей позвонили из съемочной группы «Сталина» и подтвердили ее участие в фильме. Но поезд уже ушел. По словам актрисы, она не сильно об этом пожалела.
Н. Андрейченко рассказывает: «Один фильм стоил другого. У Бондарчука была команда не слабее - один только Ф. Миррей Эбрахам чего стоит! Тот самый, что получил «Оскара» за роль Сальери в фильме Милоша Формана «Амадеус». Я давно мечтала поработать с Бондарчуком. Кроме маленькой роли в фильме «Степь», он мне ничего не предлагал...
Мы снимали не хрестоматийный «Тихий Дон», а того Шолохова, который заклеймил кровожадную, вонючую революцию за истребление такого свободного народа, как казачество. Мы снимали антибольшевистский «Тихий Дон» - позиция Бондарчука была абсолютно четкой и ясной...»
Между тем поначалу в Голливуде спрос на Андрейченко был минимальный. Если ей и предлагали сниматься в кино, то в основном это были или телесериалы, или фильмы не самого высокого качества. К примеру, малобюджетная картина «Аврора: операция «Захват», где она сыграла ученую.
В середине 90-х актрисе предложили сыграть одну из ролей в телесериале «Вавилон», однако она от этого предложения отказалась. В актерском агентстве все были в шоке от такого поступка -- там актеры хватаются за любую работу. Но Андрейченко знала, что этот сериал обязательно будут показывать в России (и она оказалась права), а ей не хотелось, чтобы зрители, которые помнили ее как Мэри Поппинс или Любу Антипову, вдруг увидели актрису с зелеными ушами или фиолетовыми линзами.
В те же годы с Андрейченко случилось несчастье - ее сбил автомобиль. Причем за рулем его сидела агентша актрисы Одри. До этого они сходили в ресторан, и Одри умудрилась в течение вечера несколько раз вколоть себе наркотик. Когда Андрейченко поняла это, она тут же решила покинуть заведение. Однако Одри увязалась за ней. В тот момент, когда Андрейченко направлялась к своей машине, агентша уже успела сесть в свою и резко сдала назад - прямо на Наташу.
Н. Андрейченко вспоминает: «Лежу я плашмя, не двигаясь, состояние крайне «великолепное» - по мне проехали катком, но я не умерла. Напрочь забыла все английские слова и хриплю подбежавшему ко мне Годунову (балетный танцор, в 1979 году сбежавший из СССР. - Ф. Р.): «Саша, милый, ноги есть?» Он отвечает: «Есть». Я ему: «Как ты думаешь, они переломаны?» Он: «Лежи, девочка, лежи, милая, не двигайся!» Меня начинает колотить, и я прошу кого-то укрыть меня, потому что холодно, безумно холодно... И тут слышу сквозь пелену шепоток такой по толпе: «Не подходите к ней, не трогайте ее - вы берете на себя ответственность!..» Как вам это нравится? Но там свои законы.
Короче, приехала машина «скорой помощи». Меня тут же определили в такой твердый панцирь, потому что врачи были на 150 процентов уверены - шея и позвоночник у меня сломаны напрочь. Со мной в госпиталь поехал Саша Годунов. По дороге эти эскулапы раз двадцать спрашивали - у вас есть страховка, у вас есть страховка? У меня страховка точно есть, но не в кошельке же - я ведь не собиралась умирать!
В приемном покое меня бросили где-то в углу в этом дурацком корсете и напрочь забыли о моем существовании. Битых три часа я пролежала без движения, трясясь и задыхаясь. Пока не приехал директор моего агентства и не сказал, какая у меня страховка и какие гарантии! Тут вся эта братия наконец зашевелилась, забегала вокруг, и наконец-то я получила долгожданный успокаивающий укол...
В рентген-центре мне сделали снимок, и в палату сбежалась масса врачей, посмотреть, так сказать, на «русское чудо». Потому что у меня не было ни одного перелома, ни одного. Хотя на фотографии, снятой в те дни, отчетливо видно, какая я вся синяя-синяя, вся спина, и даже следы от колес там видны...»
В 1994 - 1997 годах имена Андрейченко и Шелла оказались в эпицентре нескольких скандалов. К примеру, в ноябре 1994 года Шелл предстал перед судом в Лос-Анджелесе по обвинению в домогательствах сексуального характера. Что же произошло. Оказывается, он в общественном месте позволил себе высказать двусмысленные комплименты некой даме и проверить упругость ее бюста. И дама, осерчав, подала на него в суд. Тот, в свою очередь, обязал Шелла извиниться.
Следующий скандал был творческого порядка - он разгорелся вокруг фильма «Свечи на ветру». Будучи режиссером картины (она стала пятой на его счету) и сыграв в ней с женой главные роли, Шелл вошел в конфликт с продюсером фильма - тоне захотел вставить в картину 5-ю симфонию Малера и одну и: песен Владимира Высоцкого, на чем настаивал Шелл. В итоге последний снял свою фамилию с титров картины и подал на продюсера в суд.
И, наконец, еще один скандал разгорелся в России вокруг имени Натальи Андрейченко. Суть дела состояла в следующем 25 сентября 1997 года газета «Ведомости Москвы» опубликовала на своих страницах заметку под недвусмысленным названием «В любовные сети Владимира Преснякова угодила Наталья Андрейченко». В заметке шла речь о том, что Пресняков-младший коварно отбил Андрейченко у ее законного супруга Шелла, бросив при этом свою постоянную спутницу Лену Саруханову. Как было написано в статье, «актриса давно уже питала симпатии к «русскому Майклу Джексону» и не упустила шанс поговорить с тайным объектом своих грез».
В итоге Андрейченко и Пресняков подали на газету в суд требуя возмещения морального ущерба по 100 миллионов рублей в пользу каждого пострадавшего: Преснякова, Андрейченко и Шелла. В ответ в тех же «Ведомостях» 19 февраля 1998 года появилась публикация под заголовком «Наши извинения Наталье Андрейченко». Привожу текст этой заметки: «25 сентября 1997 года в № 32 нашего еженедельника был опубликован материал под заголовком «В любовные сети Владимира Преснякова угодила Наталья Андрейченко». В нем смаковались подробности якобы имевшего место быть любовного романа известной российской актрисы Натальи Андрейченко, ныне проживающей в США, и эстрадного певца Владимира Преснякова. Повествование сопровождалось оскорбительными эпитетами в адрес самой г-жи Андрейченко и ее мужа кинорежиссера Максимилиана Шелла.
Редакция «Ведомостей» приносит глубочайшие извинения супружеской паре Андрейченко-Шелл, а также Владимиру Преснякову и проясняет собственную позицию в данном вопросе. Авторы публикации, в погоне за дешевой сенсацией, написали о несуществующей любовной истории, отталкиваясь от фотоснимка, приведенного в означенном материале. Фотография изображает г-жу Андрейченко и г-на Преснякова в момент беседы на одной из светских вечеринок. Непринужденное общение людей, зафиксированное фоторепортером, и стало поводом для фантазий и измышлений.
В настоящий момент авторы материала более не работают в «Ведомостях», так как в связи с данной статьей были уволены за профессиональную непригодность. Вина, помимо авторов публикации, лежит и на редакторате газеты, не нашедшем времени или возможности проверить изложенную в статье информацию, прежде чем пропустить ее в печать. Отчасти это объясняется сравнительно молодым возрастом газеты («Ведомости» выходят чуть более года) и отсутствием необходимого опыта.
Редакция никоим образом не желала оскорбить г-жу Андрейченко или ее супруга. «Ведомости» искренне почитают Наталью Эдуардовну и преклоняются перед ее артистическим талантом. С таким же уважением мы относимся к личности, чувствам и семейным ценностям Максимилиана Шелла. Надеемся, что наши искренние извинения хотя бы частично компенсируют моральный ущерб, который упомянутая публикация причинила г-же Андрейченко и г-ну Шеллу».
Однако вернемся в творческую кухню Натальи Андрейченко. В 1997 году актриса снялась в трех новых фильмах: «Русской рулетке» (немецкий фильм о русской мафии в Швейцарии, где актриса сыграла таинственную Елену), в американском телесериале «Доктор Куин - женщина врач» (сыграла принцессу Марию Низамову) и в фильме «Возвращение» (роль вампирши Пантеи). Кроме этого, Андрейченко готовится к съемкам в малобюджетном российском фильме режиссера Григория Константинопольского «8 с половиной долларов».
Из интервью Н. Андрейченко: «С детьми у меня хорошие отношения. Я, например, горжусь своими отношениями с Митей. Мы настоящие друзья. С Настей немного сложнее, может, оттого, что мы две женщины. Она такая папина дочка, он ей все разрешает, она такой тиран с детства, но я не хочу в ней это давить. Во мне мою личность давили с раннего детства, а я все хорошо помню. Настя сильная личность, иногда это действует на нервы, но пусть развивается, почему нет?..
Митя говорит на трех языках без акцента, у него сильная русская база. Настя говорит по-русски хорошо, но с акцентом, а понимает больше, чем способна сказать. Я с ней занимаюсь, каждый вечер читаю Пушкина. Я так считаю: пусть не все слова ей понятны, но через магию русской речи она многое впитает. Благодаря тому, что мы много путешествуем, дети знают, что такое Европа, европейская культура...
Американский тип жизни совершенно сумасшедший. Не могу понять почему. У нас у всех разный режим. Митя встает в шесть утра, школа очень хорошая, но далеко, в Санта-Монике. За ним, к счастью, приезжают. Увы, я соответствовать этому режиму не в состоянии. Я ложусь очень поздно, потому что единственное время, когда я могу сконцентрироваться несколько часов на себе, - наступает после того, как дети легли спать, это ночь. Днем - профессиональные дела, неизбежные деловые встречи, или, как говорят здесь, пати, которые я ненавижу, но - надо; это как работа. Макс, натура творчески бурная, тоже требует много времени. С ним безумно интересно, но и трудно. Да и ему со мной нелегко. Ему памятник надо поставить - десять лет прожить со мной!
Я догадываюсь, что многим хотелось бы прочитать, как утром я выхожу в роскошном халате к бассейну, вокруг бегают собаки и прислуга... Это - миф, и я не знаю, кто так живет...»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.