О начале конца…

О начале конца…

У меня такое чувство, что я всегда играю драматические эпизоды в некоем грандиозном спектакле.

Станислав Ежи Лец

(И у меня тоже! – Е. В.)

Только перед смертью человек узнает, что ему надо было делать.

Осетинская пословица

(Надеюсь! – Е. В.)

Крым. Санаторий «Форос». 1970 год.

Предлагают место за столиком на двоих в шикарнейшей столовой… Соглашаюсь. Знакомлюсь со вторым «пилотом» стола – главврачом ленинградского роддома… Лет ему на глазок этак около семидесяти… Улыбается. Ест, смотрит на меня – улыбается, здоровается – улыбается, если раньше меня встает из-за стола, желает приятного аппетита и… улыбается.

Встретились на пляже… Лежим в тенечке, дышим, отдыхаем, музыка легонькая шелестит, умиротворяет, фигуры разные экзаменуют память и фантазию теребят. И… вдруг:

ДОКТОР. А я, уважаемый Евгений Яковлевич, на вашу жизнь как-то покушался… (Улыбается.)

Я. Не понял? Как, когда? Где? За что?

ДОКТОР. Чудом вы в живых остались… (Улыбается.)

Я. Не пугайте.

ДОКТОР. Если бы я не пошел мыть руки и не подарил вам тем самым несколько минуток, – не лежать бы вам на этом песочке… (Улыбается.)

Я (которому немножко не по себе). Не томите… Объясните…

ДОКТОР. Напомните мне дату, месяц и год вашего появления на свет Божий… (Улыбается.)

Я (робко). 15 января 1923 года…

ДОКТОР. Вот, вот, вот… А в каком часу изволили обрадовать человечество? (Улыбается.)

Я. Мама рассказывала, что в пять утра…

ДОКТОР. Вот, вот, вот… Матушка ваша трое суток мучилась, никак не могла вас подарить нам. Она рассказывала вам, каким тяжеленьким вы на свет явились? (Улыбается.)

Я. Да. Пятнадцатифунтовым, то есть шестикилограммовым. Кошмар! Изверг!

ДОКТОР. Вот, вот, вот… Тяжело вашей маме было… Состояние ее стало критическим… По коридору роддома метался ваш папа и грыз ноготь, чего никогда доселе не делал, как потом выяснилось… Я подошёл и задал короткий вопрос, поставленный самой объективной природой: «Или мать, или дитя?» Ваш папа еле слышно выдохнул: «Мать»… И я пошел мыть руки, надел хирургические перчатки, ассистентка повязала марлевую маску… Подойдя к двери палаты, в которой мучилась ваша матушка, мы вдруг услышали басовитый, энергичный крик и плач того, который теперь зовется Евгением Яковлевичем Весником. И было это, как вы совершенно справедливо заметили, в пять часов утра в роддоме на Выборгской стороне в городе Ленинграде, как вы опять же точно доложили мне, – 15 января 1923 года… Когда стукнула 120-я минута вашей драгоценной жизни, кончилось мое ночное дежурство… Мама с сыночком сладко спали, спал в коридоре на стуле и заметно побледневший и осунувшийся папа… на правой его руке кровоточил наполовину съеденный ноготь большого пальца, что безошибочно свидетельствовало о большой любви вашего отца к вашей маме и теперь уже и к вам… (Улыбается.)