ФОРТУНА

ФОРТУНА

Итак, впервые в жизни у меня был актер, «финал со смыслом», река Волга, и больше ничего. Писать сценарий я пригласил сценариста Алексея Тимма. Но прежде чем начать придумывать, как и почему голова капитана-грузина торчит посреди реки, мы с Алексеем решили проплыть по Волге. Узнать, что там и как сегодня.

Юра Гусятников (он был директором этого фильма) устроил нам встречу с генеральным директором Московского речного пароходства Вадимом Федоровичем Березиным. Мы рассказали ему о замысле, и Березин дал нам на неделю свой директорский катер. Бесплатно. Как и многие моряки, он был поклонником моего друга писателя Виктора Конецкого (по его сценариям я снимал фильмы «Путь к причалу» и «33»).

— Вы с Виктором Викторовичем общаетесь? — спросил он меня.

— Общаюсь.

— Он в Москве бывает?

— Бывает.

— У меня к вам просьба, Георгий Николаевич, когда приедет, попросите его, пусть он мне свою книгу подпишет. Книгу я пришлю.

— У него трехтомник недавно вышел, — сказал Тимм.

— Мне не попадался. Буду искать.

Вечером я позвонил Виктору в Ленинград. А на следующее утро Гусятников встретил «Красную стрелу» и забрал у проводника вагона номер 13 трехтомник. И Березин получил книги с надписью: «На добрую память Вадиму Федоровичу Березину от Виктора Конецкого».

Между прочим. Спасательное судно «Виктор Конецкий» сегодня бороздит моря и океаны.

На директорском катере «Мир» с командой (капитан и повариха) мы (Гусятников, Тимм и я) дошли по Оке до Новгорода и от Новгорода по Волге до Чебоксар.

На Волге последний раз я был в 71 году, когда мы с Викой Токаревой и Родольфо Сонего писали сценарий для Альберто Сорди. Тогда по великой русской реке плавали баржи с астраханскими арбузами, танкеры, яхты под белыми парусами, трехпалубные теплоходы с веселой советской музыкой и шумными интуристами. На высоких берегах уютные городки и деревушки, сиреневые сады, цветущие яблони, колокольни и белые козочки. А в 98 на реке пусто. Кое-где чернеют одиночные рыбацкие лодки. В затонах десятки или даже сотни проржавевших и прогнивших остовов кораблей всех типов.

Деревушки опустели, в них остались только старики и старухи. Удивляло, что на многих были надеты майки, футболки, ветровки с жухлыми надписями на груди и на спине: «Hollywood», «Coca Cola» и «Adidas». Я спросил у нашего капитана, откуда у них это? Торгаши привозят? Капитан сказал, что сюда давно уже никто ничего не привозит. Позапрошлым летом под Чебоксарами затонула баржа из Астрахани с турецкими шмотками.

В деревне Орешкино пошли с Тиммом в сельмаг купить воды. Возле входа на раскладном рыбацком стульчике сидел пожилой мужчина в очках, в старом двубортном пиджаке со значком «Ударник коммунистического труда» на лацкане, в кирзовых сапогах. Мужчина рассматривал картинки в журнале «Плейбой». Возле него на земле стоял советский транзисторный радиоприемник «Спидола», к его ручке ниткой был привязан красный воздушный шарик. Красиво звучал церковный хор.

— Здравствуйте. Магазин работает?

— А что надо?

— Воды.

— Вода в реке. А здесь пепси, фанта, кола, сникерс.

— А тоник есть?

— Может, и есть. Я не сориентировался еще, — захлопнул журнал, выключил приемник, встал. — Пошли посмотрим.

Вошли в небольшое помещение. На полках импортный товар с яркими этикетками.

— Вон тоник — желтенькая банка, «швепс» написано, — показал Тимм.

— Спасибо. Щас.

Мужчина ушел в подсобку, вернулся с банками тоника.

— Пакет будете брать?

— Будем.

— Пакет — три рубля.

Мужчина извлек из-под прилавка яркий пакет с надписью «Marlboro», стал аккуратно укладывать в него банки.

— Контрацептивы будете брать? — спросил он.

— Что?

— Презервативы.

— Нет, спасибо.

— Сейчас рекомендуют пользоваться, даже школьникам. ВИЧ-инфекция.

— Вы в школе работали? — спросил Тимм.

— Нет, я бухгалтер. А то возьмите, цветные. Шарики можно надуть. Дети любят, — гнул свою линию мужчина. — Недорого.

— Дети взрослые уже.

Мужчина пощелкал на счетах и назвал сумму.

Около Чебоксар встретили буксир, который, надрываясь, тянул огромную грязную баржу, груженную какими-то гигантскими ржавыми металлическими конструкциями.

— На металлолом везут, — вздохнул капитан.

— Что, завод разобрали?

— А кто его знает? Может, завод, может, гидростанцию… Сейчас за железо хорошее бабло дают.

Когда шли на катере мимо села Анино, Антонина (так звали повариху) взяла у капитана бинокль, посмотрела на берег. На берегу сидела женщина в платке, в ватнике, с двумя ведрами картошки. И картонной коробкой. Над коробкой покачивался на ниточке зеленый шарик.

— Хорошая, — Антонина вернула бинокль, взяла рупор и крикнула: — Почем картошка?

— По три! — ответила женщина.

— Дорого! Два!

Та отрицательно помахала рукой.

— Два с половиной! Женщина не соглашалась.

— Ну и сиди, дыши кислородом!

— Погоди! — крикнула женщина. — Гондоны нужны?! — Она достала из коробки малиновый пакетик. — Импортные! Разноцветные!

— Не нужны!

— А ты у мужиков спроси! Мужики, запасайтесь! Всю коробку берите, дешево отдам!

— Спасибо, обойдемся! — крикнул капитан. Женщина кинула пакетик обратно в коробку.

— Иван Дмитриевич, — обратился Тимм к капитану, — я смотрю, противозачаточные средства на Волге весьма популярный товар.

— Говорят, в трюме турецкой баржи их целый контейнер был, — сказал капитан.

— Митрич, а может, возьмем? — спросила Антонина. — В пароходстве на Елке шарики надуем. Все-таки праздник.

— Они, наверно, дырявые уже все. Сгнили в воде, — сказал капитан.

— Резина не гниет, — возразила Антонина.

— Эх, Тоня, жизнь показала — все сгнить может, — вздохнул капитан.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.