НЕ КУРИТЬ!

НЕ КУРИТЬ!

Для того чтобы встретиться с актерами, отобранными по видеокассетам в Париже, в апреле 88 года мы с Аркадием полетели в Америку (там нас ждал Константин). Летим — курить нельзя. Стоим в длиннющей к паспортному контролю очереди — курить нельзя (тогда я курил очень много и Аркадий тоже). Ждем багаж — курить нельзя. Едем в такси — курить нельзя. В вестибюле гостиницы — курить нельзя. В лифте — курить нельзя. В коридоре — нельзя. В номере — можно!

Позвонил Константин и сообщил, что через час в холле гостиницы нас будет ждать Гриффин Данн.

— Я отсюда никуда не выйду, там курить нельзя! Зови его, пусть поднимается, — сказал я.

— В номер звать актера неприлично.

— Тогда давай встретим его на улице!

И Константин, проклиная меня, для встречи с актером снял на два часа апартаменты.

Гриффин Данн пришел вовремя. Молодой, энергичный, резкий. Аркадий рассказал ему сюжет (Аркадий хорошо знал английский).

Данн сказал, что не очень понял, почему, если евреям не нравится жить в Советском Союзе, один брат с семьей уезжает в Израиль, а второй брат и отец нет.

— Потому что отец и второй брат не евреи, а грузины.

— Что значит грузины?

Тогда о Грузии в Америке мало кто слышал.

— Национальность такая. Кавказ знаешь?

— Это в России, да?

— Да. Там и живут грузины.

— Значит, грузины — русские?

— Ну, если так тебе удобнее, называй их русскими.

— Тогда вообще непонятно, в чем проблема. Русские ведь тоже евреи.

— Почему ты так решил?

— А потому, что я был на Брайтон-Бич (район, где в Нью-Йорке живут евреи из России). И там все русские — евреи. У них и синагога есть. (В то время всех приехавших в Америку из СССР называли русскими.)

Константин положил перед Гриффином Данном сценарий.

— Ты это прочти, тогда тебе понятней будет. Данн спросил, где мы собираемся снимать? Мы сказали, что в России и в Израиле.

— Очень заманчиво. Чернобыль, белые медведи, арабские террористы.

Гриффин Данн сказал Константину, чтобы он связался с его агентом, и ушел.

— С этим все ясно, — сказал Константин. — Он сниматься не будет.

С Питером Рихардом обедали в ресторане гостиницы (в зале для курильщиков). Сюжет Питеру понравился. Что русские не евреи, а грузины не русские, он знал. География его не смущала.

— Братьев будут разные актеры играть или один? — спросил он.

— Один.

Рихард встал, прошелся между столиками и показал походку одного, потом другого. Очень точно. Один был озорным и расхлябанным, второй спокойным и собранным. Выпили кофе. Рихард попрощался и ушел.

— Ну, что скажешь? — спросил Константин.

— Хороший, но возраст. Мераб должен быть моложе. (Питеру Рихарду было под сорок.)

Между прочим. С этой поездки и дальше Константин выплачивал нам суточные. Мне 100 долларов в день. Я первый раз держал стодолларовую купюру в руках. Потом выяснилось, что это мучение. У меня в кармане бумажка с размерами детей и внуков: Лапочки, Кирилла, Иришки, Маргариты, Саши и Аленки, всем надо было что-то купить. Поход в магазин был для меня кошмаром. Я с тоской вспоминал счастливое время, когда мне платили 3 доллара в день, я привозил всем по пачке жевательной резинки, и все были счастливы.