061 Из письма к Кристоферу Толкину 18 апреля 1944 (FS 17)

061 Из письма к Кристоферу Толкину 18 апреля 1944 (FS 17)

Сегодня великий день — пришла целая кипа твоих писем, так что позавтракали мы с большим опозданием….. Твои рассказы, цензуре не подвергшиеся, меня глубоко огорчили, но не удивили. Как мне это все напоминает мой собственный опыт! Только в одном мне повезло больше: радио в ту пору еще не изобрели. Полагаю, некие благие задатки в нем есть, но на самом-то деле оно по большей части превратилось в оружие для глупца, дикаря и злодея, дабы с его помощью угнетать меньшинство и уничтожать мысль. Радиослушание убило умение слушать. Могу лишь надеяться, что никаких новых «Альтмарков»[133] тебя не ждет! Я всегда был против твоего выбора рода войск (он устарел на целую войну); но по крайней мере авиация избавит тебя по большей части от животного ужаса боевой службы на земле — скажем, окопной войны, что выпала мне. Даже ХП[134] в сравнении с этим — просто Рай земной, да и «Альтмарк» (вероятн.) немногим хуже. По крайней мере, сейчас тебе урывками удается читать. Я очень рад. Господь благослови тебя. Рys dуgor юu geюyld hafa wйana gehwylces, swб ic юe wйne to[135]. Да позволят мне цензор (и ты) процитировать древнего английского поэта, — а я не могу избавиться от мысли, что эти строчки куда уместнее в обращении отца к сыну, нежели в речах юного Беовульфа (примерно твоего возраста), к седобородому Хродгару! Ъre жghwylc sceal ende gebidan worolde lнfes: wyrce se юe mуte domes жr dйape[136]. Холодный, суровый совет; во многом зависит как от «того, кто сможет», так и от того, что подразумевать под «dуm».

Я удивляюсь, что, отведав и невзлюбив прямо противоположное, ты также проникся антипатией к «манерам» стопятидесятилетней давности (примерно), как их описывает Джейн [Остин]. От этого всего мало что осталось, вот разве что пережитки правил поведения за столом (среди убывающего меньшинства). Но на самом деле жизнь они несказанно упрощали и сглаживали, снижали трения и неопределенность; маскировали или даже сдерживали (как и правила поведения за столом) неизменных кота, волка и пса, что таятся под самой нашей светской шкурой…..

Надеюсь повидать завтра утром К. С. Л. и Чарльза У. и прочесть мою новую главу — о переходе через Мертвые болота и о приближении к Вратам Мордора; я ее практически закончил. В воскресенье убил сколько-то времени, отвечая на письмо из Восьмой армии (!). Я таких получаю великое множество, но это оказалось презабавным. «Профессора королевской кафедры^{70} английского языка» просили вынести решение в споре, из-за которого столовая некоего легкого зенитного полка Королевской артиллерии раздираема войной фракций: как правильно читается имя поэта Купера (Cowper)^{71}. На кон поставлены Большие Деньги. Письмо было от адъютанта (который сего поэта, похоже, «в беспутной молодости» читал, причем даже «Задание»). Не могу избавиться от мысли, что в Армии встречаются проблески ума и образованности, — может, и ты в один прекрасный день на службе с чем-то подобным столкнешься (mais je le doute^{72}). Сочтя, что недостойно «профессора королевской кафедры» выносить решение в вопросе Больших Денег, я послал ответ в самом что ни на есть дельфийско-оракульском духе, сообщив адъют. куда больше информации, нежели тот, я полагаю, хотел. Не то чтобы приходилось сомневаться в том, что сам поэт называл себя Купер (Cooper) (фамилия его — не более чем вариант старого написания): oup, owp в английском языке передается через оор: нет там никаких aup (как в латыни): так что — stoup, group, soup, а раньше также и droup, stoup (глагол), troup, coup(er), whouping-cough, loup и т. д. (не говоря уже о mum, toumb^{73}). Вчера нас навестил Ф. Пакнем[137]: он организует в нашем городе объединенный Христианский Совет, куда войдут представители всех конфессий; то же самое сейчас происходит и в 50 других городах. В Совет я вступил, но от предложенной должности секретаря отказался (уж будь уверен!). Триместр уже можно считать что начался: час занимался с мисс Салю[138]. Вторую половину дня убил на водопровод (ликвидировал потоп) и вычищал курятник — уже с большей охотой, ведь птицы обильно несутся (вчера опять 9). Чудесное сегодня выдалось утро. Туман, вроде как в начале сент., в котором солнце — как перламутровая пуговица (8 утра, на самом деле 6^{74}), вскорости сменился безмятежной голубизной, на цветах и листьях — серебристый отсвет весны. Листочки уже распустились: бело-серые на айве, серо-зеленые на молодых яблоньках, ярко-зеленые на боярышнике, даже ленивцы-тополя украсились сережками. Нарциссы смотрятся изумительно, но трава растет так быстро, что я чувствую себя парикмахером, очередь к которому ну никак не убывает (и не китайцев, нет, чтобы чик — и готово!)

Выразить не могу, как я по тебе скучаю, дорогой ты мой. Я бы и не возражал, будь ты счастливее или занимайся ты делом более полезным. До чего же все это глупо! — а война умножает глупость на 3, а затем возводит во вторую степень: так что драгоценные дни человека подчиняются формуле (3x)², где х=стандартная человеческая бестолковость (и это прескверно). Однако надеюсь, что впоследствии опыт в том, что касается людей и вещей, хоть и болезненный, окажется небесполезен. Мне он пригодился. Касательно того, что ты говоришь или намекаешь о «местных» условиях: мне они знакомы. Не думаю, чтобы они сильно изменились (даже к худшему). Я слыхивал, как о них рассуждает моя матушка; и с тех пор та часть мира меня особенно интересует. Обращение с цветными повергает в ужас едва ли не всякого приезжего из Британии, и не только в Южной Африке. К сож., немногие сохраняют это благородное чувство надолго. Про положение дома ничего не скажу. Ты (полагаю) услышишь по радио все, что в моих силах тебе рассказать. На сегодня у нас все благополучно. Ждем. Интересно, долго еще осталось? Наверное, нет. Из газет узнал, что в Канаде выпуск экипажей сокращается; да и повсюду в целом авиационных экипажей готовят все меньше. Из твоего письма вроде бы следует, что ты уже не надеешься приехать в В.Б. для окончания подготовки. Надеюсь все же, что все сложится иначе. Но кто знает? Все мы — в руках Господа. В дурные времена довелось нам родиться; но вряд ли по чистой случайности. Береги себя всеми подобающими способами (aequam serva mentem, comprime linguam[139])…