Лампочки и фонари

Лампочки и фонари

Дедушка Ника работает в большом колледже – менятелем лампочек. Я формулирую так неловко потому, что у нас такой профессии вообще нет. У нас есть, конечно, электрик, которого надо вызывать. Долго ждать, придет – не придет. А вот дедушка Ника в колледже начинает свой день прямо с утра и работает до вечера. Потрясение. Культурный шок был, когда мы узнали, что он меняет лампочки, которые отбыли свой срок. Пусть они еще работают и горят, но раз прошло двести дней, значит, ее надо сменить.

– Но ведь она еще горит? – возражаю я.

– Но ведь она может погаснуть в любой момент. И тем самым нарушить учебный процесс.

– А как вы помните, где какая лампочка и какая из них отгорела уже свои двести дней?

– Для этого, – гордо отвечает мне Ник, – и работает дедушка в колледже фул-тайм. Чтобы знать каждую лампочку, каждый фонарь в лицо.

У нас дома на площади установили кованые, как жители нашего города называют, «пушкинские фонари». Они снаружи кружевные, а изнутри под ковкой – матовое стекло. И недавно я стояла, ждала там кого-то и вдруг заметила, что все стекло изнутри разбито. То есть это кто-то пришел и долго целился в проем между кружевами, чтобы попасть и разбить... Уже много лет я хочу на него посмотреть, на того, кто бьет фонари в нашем городке. То есть он встает утром, принимает душ – или не принимает, так, да? Ну свитер надевает. Чистый. Мама постирала, сложила. Рукав к рукаву... Позавтракал. Как нормальный человек. Сел за стол. Чашка, наверное, у него в горошек, красная... И мама ему: не торопись, не обожгись, чай горячий. И бутерброд ест...

А потом выходит, гуляет, берет камень, выбирает потяжелее... Вот кто он? Какой он? Кто его родители? Как он живет, этот вот, который берет камень...

Мой муж Аркадий однажды выстроил небольшой ресторанчик. Там, на том месте, в свое время была граница, и стояло здание старинной таможни между Австро-Венгрией и Россией. И Аркадий постарался. Сделал точь-в-точь как было. Беленые стены, черные мощные балки через потолок, красиво, стильно. Назвал ресторанчик «Старая таможня». И на небольшой площади установил тоже стильные под старину светильники. В первую же ночь после открытия их разбили. Все до одного! У Аркадия были запасные плафоны, опять вкрутили мощные лампы. Разбили опять. Тогда Аркадий выступил на заседании горсовета, заказал полвагона светильников и нанял на работу сторожа. Война началась. Охранники не выдерживали, увольнялись. Светильники били. Аркаша устанавливал новые. Когда разбили последние плафоны, у Аркаши открылась язва желудка. Теперь вместо светильников там стоят чугунные столбы. Для чего – гостям не совсем понятно. И гости – англичане, которых принимали в этом ресторанчике, говорили: какой интересный дизайн. А вот эти столбы на площади, они что означают, Аркадэй?

– А это места, где путешественники в старые времена привязывали своих лошадей, – уверенно привирает Аркаша, грустно ковыряя ножом паровую диетическую котлетку, печально со мной переглядываясь.

– Аааа... – понимающе кивают англичане, – интересный дизайн. Очень. Только знаешь, Аркадэй. Я дам тебе один маааленький совет – что-то темновато вечером. Надо вам сюда какие-нибудь светильники... И будет еще лучше. Вот увидишь, Аркадэй.

Недавно установили камеры наружного наблюдения и поймали троих. Показывали их по нашему местному телевидению.

Внешне абсолютно нормальные. И вот следователь с ними беседует и спрашивает: «Зачем?» – и видно, что его это интересует не как следователя, не как милиционера, а просто он что-то хочет понять в этих людях. Он заглядывает им в глаза и спрашивает: «Зачем?! Ну за-чем?!» А те трое молчат загадочно. Или не загадочно, просто тупо молчат. И оператор показывает одного близко-близко, а у того тяжелые веки, и он их вдруг меееедленно поднимааает... Меееедленно...

Как Вий!

И мне захотелось крикнуть этому усталому следователю:

– Не смотри им в глаза, не смотри!.. Это опасно. Это очень опасно! Погибнуть, может, и не погибнешь, но язва может открыться...