О СОЛЕ МИО!

Из Волгограда мы полетели в Грузию, в Тбилиси, и там нами занялись мои друзья. На пятый день, когда после очередного застолья на пресс конференции Аллегру спросили, как ей понравилась Грузия, она сказала, что Грузия очень красивая страна, очень красивые люди и красивая еда. Но они так долго сидят за столом, «что у нее сейчас очень болеть ее жопа». (Изучение живого языка принесло свои плоды.)

На следующий день мы уклонились от приглашений и на двух машинах поехали в Мцхета, показать гостям старинный грузинский монастырь Джвари (это о нем писал Лермонов в поэме «Мцыри») и другие памятники архитектуры. Когда все осмотрели, я решил угостить гостей хинкали. И мы повели их в ресторанчик «Над Курой», который славился своими хинкали (грузинские большие пельмени). Пришли — а там пусто. Ни одного человека, только унылый официант.

— Хинкали нет и не будет. Повара посадили, — печально сообщил он.

И мы поехали дальше — вверх по течению Арагви по Военно-Грузинской дороге в городок Жинвали. Но там в ресторане тоже никого не было, тоже повара посадили.

Я предложил пойти на рынок, купить сыр, зелень, горячий хлеб и поесть где-нибудь на пленэре.

— Как сыр, зелень? — возмутился Агаджанов. — Едем в Пасанаури, там тоже умеют хинкали готовить. Обещали хинкали — надо угостить хинкали! Они гости!

(Карлен был родом из Тбилиси и правила гостеприимства знал.)

И мы поехали в Пасанаури. Подъезжаем к ресторанчику, слышим пение.

В маленьком зале за столом, украшенным кувшинами с вином и большим блюдом хинкали, сидела мужская компания, человек пять, в рубашках без пиджаков. Мужчины пели грузинскую плясовую и хлопали в такт, а перед ними выплясывал лезгинку толстый лысый мужик лет пятидесяти, в красной рубашке навыпуск и с кувшином на голове.

Мы сели в углу за столик, подозвали официанта и попросили принести хинкали.

— Сыр, зелень, хлеб и шпроты — принесу, а хинкали нет, — официант вздохнул. — Кухня не работает.

— Как не работает?! — вспылил Агаджанов. — А это что?! — он показал на соседний стол. — Шпроты?!

— То, что на том столе, повар еще утром приготовил. Пока милиция не

пришла, — официант снова вздохнул.

— Что, и у вас повара посадили? — спросил я.

— Пока нет. Пока торгуются, — тихо сказал официант, кивнув на компанию.

Тут только мы заметили, что на спинках стульев висят милицейские кители.

— Повар тот, который танцует? — спросил Агаджанов.

— Нет. Танцует прокурор. Повар тот, который по столу барабанит.

— Вот и скажи им, что мы иностранцев привезли.

Узнав, что с нами иностранцы, милиционеры надели форму, прокурор заправил рубашку в брюки, а повар отправился на кухню готовить. А через два часа Сонего с прокурором в унисон пели «О соле мио!». Прокурор пел по-итальянски так громко и уверенно, словно в свободное время подрабатывал в «Ла Скала».

— Хорошо поет, — сказал я повару.

— Если бы я такие деньги, как этот канарейка, делал, я бы еще громче пел, — сказал он с отвращением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.