2. Брэд Фицпатрик

2. Брэд Фицпатрик

Брэд Фицпатрик — самый молодой из моих собеседников и единственный, кто никогда не жил в мире без Интернета или персональных компьютеров. Родился в 1980 году, очень рано занялся программированием — уже в пять лет стал учиться программировать на самодельной копии Apple II. Когда Брэд был подростком, интернет-революция уже развернулась в полную мощь, и он принял в ней активное участие: в старших классах разработал свой первый коммерческий веб-сайт, а летом перед поступлением в колледж начал работу над популярным сообществом LiveJournal (Живой Журнал).

Работа с Живым Журналом, популярность которого стремительно росла, заставила Фицпатрика освоить трудную науку создания расширяемых веб-сайтов. Попутно он вместе с другими программистами основанной им компании Danga Interactive разработал несколько программ с открытым кодом, таких как memcached, Perlbal и MogileFS, которые сегодня применяются на серверах, обслуживающих самые загруженные в мире сайты.

Фицпатрик — типичный (пусть и добившийся необычайных успехов) программист рубежа двух столетий: его основными языками программирования были Perl и Си, хотя при необходимости он работал и с такими языками, как Java, C++, Python, JavaScript и C#. Так или иначе, с сетями связано почти все, что он программирует, — более совершенная инфраструктура веб-сайта, новые протоколы и ПО для лучшего учета записей при обновлении блогов, свой мобильный телефон на автоматическое открытие гаражной двери во время мотоциклетного заезда.

Мы говорили о том, как это — учиться программировать, когда еще читаешь книжки про Красного щенка Клиффорда, и почему Брэд рад, что остался учиться в колледже, одновременно работая над Живым Журналом, и о том, как он научился не бояться читать чужой код.

Сейбел: Как вы стали программистом?

Фицпатрик: Мой отец работал в компании Mostek, выпускавшей компьютерную память, и был увлечен компьютерами. Он собрал Apple II практически из запасных частей. Помню, как они с мамой месяцами сидели перед телевизором, собирая его по кускам. Отец мог принести с работы ПЗУ, которые компания не собиралась продавать, потому что в них один или несколько битов залипли в ноль или единицу. Потом им как-то удалось достать ПЗУ Apple II, и они припаивали их на те мертвые чипы, пока наконец не получили работающую память, в которой залипшие биты принимали правильные значения. В результате отцу и многим его коллегам удалось собрать самодельные компьютеры Apple II. Я играл с ним лет с двух или около того и смотрел, как отец на нем программирует.

Сейбел: Он занимался программированием или разработкой железа?

Фицпатрик: Он инженер-электротехник, а программирование — его хобби. Он научил меня программировать, когда мне было пять лет, и шутил, что я заткнул его за пояс лет в шесть или семь. Мама говорит, что я читал библиотечное руководство по программированию Apple II одновременно с книжками про Красного щенка Клиффорда. Вместо «переменные» я говорил «драгоценные». Программирование вместе с отцом — одно из первых воспоминаний в моей жизни. Как он затащил меня в кухню, написал на листке бумаги какой-то код и спросил: «Как думаешь, что делает эта программа?» Там было что-то вроде 10 PRINT HELLO, 20 GOTO 10.

Сейбел: Итак, вы начинали с Бейсика?

Фицпатрик: Да, это был Бейсик. Я не мог работать с мышью, графическими режимами с высокими разрешением и цветами, пока один из друзей нашей семьи не познакомил меня с языком Си и не установил для меня Turbo С. Мне было лет восемь или десять. Отец перешел в Intel в 1984, и мы переехали в Портленд. Он участвовал в разработке процессоров i386 и i486. Отец до сих пор в Intel, и у нас всегда новые классные компьютеры.

Сейбел: Программировали ли вы когда-либо на ассемблере?

Фицпатрик: Да, я немного писал на ассемблере для калькулятора, вроде тех калькуляторов Texas Instruments с процессорами Z80.

Сейбел: Помните, чем вас привлекло программирование?

Фицпатрик: Не знаю. Это всегда было весело. Мама выгоняла меня из-за компьютера, выдавала мне купоны для работы за компьютером, лишь бы я шел на улицу поиграть с друзьями. Друзья говорили: «Опять Брэд за компьютером, вот зануда». А мама: «Иди погуляй».

Сейбел: Помните первую интересную программу, написанную вами?

Фицпатрик: У нас был принтер фирмы Epson, а к нему прилагались огромные толстые руководства с разделом для программистов в конце. Я писал что-то (еще на компьютере Apple) для рисования графики с высоким разрешением, и когда моя программа заканчивала рисовать линии, узоры или еще что-то, я нажимал Ctrl-C. Все это в фоновом режиме сохранялось в неотображаемом кадровом буфере, после чего я загружал другую свою программу, которая читала изображение с экрана и распечатывала его.

А еще раньше я написал программу, которая позволяла мне печатать, как на пишущей машинке: при каждом нажатии клавиши головка принтера перемещалась, а при нажатии backspace двигалась назад.

Одна из первых моих программ делала примерно следующее: сравниваю значение переменной К со следующим введенным символом. Если К = а, вывожу на экран значение а, если К = b — значение Ь. Я добавил условия для каждой буквы и для большинства знаков препинания. Но в какой-то момент понял: «Стоп, я же могу просто написать: „вывести на экран значение переменной"», — и заменил 40 строк кода одной. Я подумал: «Черт, это же здорово!» Неплохое обобщение для шестилетнего.

Вот то, что запомнилось из ранних программ. Потом, в средней школе, я уже писал игры, графические редакторы и редакторы уровней для своих друзей, а друзья делали графику для разных уровней, и мы продавали эти игры своим одноклассникам. Помню, что делал игры, которые определяли режим монитора, EGA или VGA. Если игра не могла использовать режим VGA, то переходила обратно в EGA и использовала другой набор изображений, подходящих для этого режима, так что нам везде требовалось два набора графики. Школьники покупали это дело баксов за пять и устанавливали у себя, а оно не работало, и их родители звонили моим родителям и орали: «Твой сын содрал с моего ребенка пять долларов за эту дрянь, которая не работает». Мама отвозила меня туда и ждала в каком-нибудь тупике, пока я занимался отладкой и исправлял ошибки.

Сейбел: В то время вы посещали какие-нибудь занятия по программированию?

Фицпатрик: Если честно, нет. Была пара книг из библиотеки, ну, и возня с компьютером. У меня не было ни форумов, ни Интернета. Как-то я зашел на BBS[18], но там не было ничего полезного. Она не была подключена к Сети, там только играли в настольные игры.

Сейбел: В вашей школе был факультатив по информатике или что-то подобное?

Фицпатрик: Нет, но у нас были уроки информатики. Вел занятия один парень, а потом я потихоньку стал вести что-то вроде продвинутых курсов. Они до сих пор используют графический редактор и графическую библиотеку, которую я написал; конечной целью курса была разработка игры. Я иногда встречаю этого учителя информатики — моя семья с ним дружит, и мы видимся на футбольных матчах, в которых участвует мой брат. И он говорит мне: «Мы до сих пор используем твои библиотеки».

Я сдал тест повышенного уровня по информатике. Это был последний год, когда тесты сдавали на Паскале, потом все перешли на Си, а еще через год — на Java или что-то вроде того. Я не знал Паскаль, поэтому ходил в соседнюю школу, в которой был факультатив по программированию. Я посещал три-четыре вечерних курса, потом нашел книгу и изучил этот язык. Большую часть времени я рисовал с помощью Паскаля звезды, потому что только что изучил тригонометрию. «О, синус и косинус, забавно. Можно растягивать, сжимать и все такое».

Сейбел: Что вы получили за этот тест?

Фицпатрик: О, я получил пятерку. Мне нужно было создать классы больших целых чисел. Теперь это одно из заданий, которое я даю на собеседованиях: «Создайте класс для произвольных манипуляций с большими целыми, включая умножение и деление». Если я сделал это, будучи старшеклассником, то и кандидаты должны справиться.

Сейбел: Летом, перед началом обучения в колледже, вы работали в компании Intel. Вы работали программистом в конце школы?

Фицпатрик: Да, я работал какое-то время в компании Tektronix. Перед тем как получить официальную работу, у меня была хостинговая учетная запись. Но AOL[19] ее прикрыла за создание ботов, зафлуживание их чатов и просто за назойливость. Я тогда написал сценарий, запускающий AOL-клиент из другой Windows-программы. Еще я написал бот, чтобы постоянно заполнять онлайновую форму ввода для получения от них компакт-дисков. Я использовал разные варианты своего имени, чтобы их программа защиты от дублирования не отправила мне всего лишь один диск, поскольку каждый из них предоставлял 100 или 5000 часов бесплатной работы. Я ввел данные несколько тысяч раз, так что где-то неделю почтальон приносил мне пачки дисков.

Мама уже начала говорить: «Черт возьми, Брэд, у тебя будут неприятности!» А я говорил: «А вот и нет, эта долбаная компания сама виновата». Однажды дома раздался звонок, я поднял трубку, чего обычно не делал, — звонили из AOL. Этот тип заорал: «Прекратите присылать нам эти заявки!» Я обычно туго соображаю, но тут сразу нашелся и проорал в ответ: «Зачем вы шлете мне эту хрень?! Каждый день почтальон тащит кучу дисков!» Он даже опешил: «Извините, это больше не повторится». Я украсил ими свою комнату в колледже. Они до сих пор лежат в коробке в гараже. Не могу от них избавиться, потому что все еще помню, как они когда-то классно смотрелись на стенах.

После этого мою учетную запись в AOL заблокировали, а я зарегистрировал учетную запись у одного из местных shell-провайдеров. Тогда я, по сути, и научился работать с UNIX. Я не мог запускать CGI-скрипты, но мог загружать данные на сервер по FTP, поэтому я запускал разную ерунду, написанную на Perl на домашнем компьютере, которая создавала сайт целиком и затем загружала его на сервер. Потом я получил временную летнюю работу в Tektronix. Я хорошо знал Perl и всякие веб-штуки, но никогда не работал с динамическими веб-страницами. Это был 1994 или 1995 год — Сеть тогда была делом совсем новым.

Итак, я пришел в Tektronix. В первый же день они поставили меня перед чем-то и говорят: «Вот твой компьютер». Это была большая рабочая станция SPARCstation или что-то вроде того, где крутились X и Motif. А потом: «Вот твой браузер». Кажется, это был Netscape 2, точно не помню. И еще: «Все свои CGI-скрипты записывай в этот каталог». Помню, как взял какой-то элементарный CGI-скрипт в три строки, чтобы посмотреть его вечером, и подумал: «Черт, здорово-то как!» На следующий день я был на работе уже в шесть утра, просто тронулся на этих CGI.

Потом я занялся динамическим веб-программированием для себя. Где-то в то же время я нашел веб-сервер под Windows с поддержкой CGI. Я убедил своего провайдера — я был на хорошем счету, по крайней мере, вел себя достаточно умно, чтобы мне начали доверять, — и мне сказали: «Ладно, запустим твои CGI, но сначала их проверим». Они просмотрели их и разместили в своем каталоге. Так и начался мой скрипт Voting Booth, где можно создать тему, например «Твой любимый фильм», добавлять нужную информацию и голосовать. Он становился все популярнее. Потом я еще пару лет занимался им параллельно основной работе.

Сейбел: Так был создан сайт FreeVote?

Фицпатрик: Да, он стал сайтом FreeVote после того, как мой компьютер перестал справляться с нагрузкой. В то время реклама на баннерах была уже весьма популярна (или стремительно становилась популярной), и я получал все больше и больше денег, заключал все более выгодные контракты с более высокой платой за щелчок. Я дошел до 27 центов за щелчок на одном баннере, а это и по сегодняшним меркам до нелепости много. Так что я получал до 25-27 тысяч в месяц за дурацкие щелчки на баннерах.

Все это было в старших классах — я занимался этим одновременно с учебой. На Intel я работал в течение двух летних каникул, а в последнее лето перед колледжем приступил к работе над Живым Журналом. На первом курсе колледжа я продал FreeVote приятелю за бесценок — где-то за 11 тысяч, — просто потому, что хотел избавиться от него и от юридической ответственности за него.

Сейбел: Когда вы начали работать с UNIX, это сильно изменило ваш подход к программированию?

Фицпатрик: Да. Но не скажу, что я был от него без ума. Я не мог понять, что происходит в Windows. Видели, наверное, Windows API: по двадцать параметров на каждую функцию, и все это флаги, половина из которых равны нулю. Совершенно непонятно, что происходит. И нельзя заглянуть внутрь, если что-то волшебным образом не работает.

Сейбел: Велика ли разница между вашим первоначальным подходом к программированию, или стилем программирования, и сегодняшним взглядом на эти вещи?

Фицпатрик: Я прошел через множество стилей: сначала объектно-ориентированный, потом функциональный, а затем непонятная смесь того и другого. Вот почему я люблю Perl. С его уродливым синтаксисом, с накопившимся за много лет багажом и изъянами, он никогда не парит мне мозги, задавая стандарт оформления кода. Любой стиль, который вам нравится, хорош. Можно сделать свой код красивым и последовательным, но нет никакого стандарта, определяемого самим языком. Только после перехода в Google я перестал много писать на Perl.

После работы над Живым Журналом я много занимался тестированием. Особенно когда начал работать с другими людьми. Однажды я осознал, что написанный код никуда не исчезает, и мне придется сопровождать его до конца своих дней. Я получаю комментарии к постам в бло-ге, написанным мною 10 лет назад. «Привет, я нашел этот код и нашел в нем ошибку». И мне внезапно приходится исправлять этот код.

Сейчас я сопровождаю огромный объем кода, над которым работают и другие люди, и если в нем будет хоть какая-то заумь, наверняка найдутся те, кто не сможет понять некоторые мои идеи. Поэтому каждый раз, когда пишу что-то сложное, я обязательно создаю тест, который громко сообщит пользователю о том, что тот запутался. Мне приходилось заставлять многих писать тесты, в основном тех, кто работал на меня. Я пишу тесты, чтобы защитить свой собственный код от поломок, поэтому когда код написан, я говорю: «Вы в самом деле уверены, что он работает? Напишите тест. Докажите мне это». И в какой-то момент человек понимает, что все это окупится, особенно при последующем сопровождении.

Сейбел: Когда вы начали работать с другими людьми?

Фицпатрик: Где-то под конец учебы в колледже. Тогда я стал нанимать других, особенно в Портленде, куда вернулся после колледжа.

Первые работники занимались только технической поддержкой, то есть никакого кода не писали. Затем понемногу я начал брать на работу и программистов. Первым был мой приятель по Сети Брэд Уиттакер: у каждого из нас был сайт с названием вроде BradleyLand или Bradley World, так что мы нашли сайты друг друга. Я опережал его в области веб-программирования на год или два, и он спрашивал меня: «Слушай, как ты это сделал?», — шла ли речь об HTML, фреймах, CGI или Perl. Потом мне начали предлагать проекты, и те, что мне не нравились, я передавал ему. И вот однажды нам достался такой крупный проект, что ни один из нас самостоятельно его бы не потянул, и мы сказали заказчику: «Для этого проекта нужны двое». И он отправил нас в Пенсильванию. В Питтсбург? Я вообще не знаю восточное побережье, ведь сам я с западного. Или в Филадельфию? В общем, туда, где любят чизстейки.

Сейбел: Это Филадельфия.

Фицпатрик: Да. Мы там встретились впервые, в каком-то дешевом отеле, но у меня было такое чувство, будто я его уже знаю. Он был очень общительный. Пошел в туалет в моем номере и даже не закрыл дверь, хотя я стоял рядом. Я сказал что-то вроде: «Отлично, будь как дома».

Казалось, будто мы знаем друг друга лет пять, хотя на самом деле никогда не встречались. И мы начали работать над проектом вместе.

Он перебрался в мою просторную спальню, мы выкинули из кухни почти все, поставили компьютерные столы и там работали. Мы просыпались в 10-11 утра, работали до полудня, сидя в трусах, потом немного смотрели телевизор, после чего трудились в непрерывном режиме до 3-4 часов ночи. Потом к нам на лето присоединился еще один мой приятель — он учился в Университете Вашингтона. Летом после первого курса колледжа мы работали втроем. Мой третий друг жил в центре города. Он приезжал утром на метро, от станции катил до нас на скейтборде. Сидел на скамеечке рядом с домом и работал по Wi-Fi, пока мы не просыпались и не впускали его.

Когда нас стало трое, места оказалось уже маловато, и я предложил: «Давайте снимем офис». Мы сняли офис и сказали друг другу: «Столько места! Давайте возьмем еще людей». Мы понемногу росли, и через пару лет нас стало уже 12 человек. Живой Журнал становился все популярнее, но и нагрузка повысилась, так как я занимался персоналом.

Моя мама тоже занималась персоналом, и мы с ней постоянно ссорились, потому что она работала на меня. Мне даже пришлось выработать правила: «Мама, если ты звонишь мне, это должно быть по личному делу либо по работе. Либо то, либо это. Нельзя перескакивать с личных дел на работу и обратно». Я просто бросал трубку, когда она так делала. А когда она перезванивала, я говорил ей: «Все, хватит». Так что нервотрепки хватало. Мама была счастлива, когда я продал это дело, — она больше на меня не работала, и мы перестали ссориться.

Сейбел: Ваша компания тогда работала и по контрактам или занималась только Живым Журналом?

Фицпатрик: В основном Живым Журналом. Мы также пытались запустить фотохостинг, но Flickr нас уделал. Видимо, наш сервис был переусложнен — с прекрасными абстракциями и возможностью встраивания куда угодно. Создавая новый инфраструктурный компонент для Живого Журнала, мы спрашивали себя: «Как это будет работать с FotoBilder?», так что все начали делать абстрактным. Memcached был абстрактным, потому что не было смысла завязывать его с Живым Журналом. Потом мы создали файловую систему наподобие GFS[20] и очередь заданий. Мы создавали эти компоненты, чтобы они могли работать с любым из наших продуктов, но еще и потому, что чем меньше в системе запутанных взаимозависимостей, тем легче ее поддерживать. Даже если это требует больше работы, убрать часть зависимостей — уже большое дело. Поэтому мы начали создавать все эти обобщенные компоненты.

Сейбел: Интересно было бы услышать о развитии Живого Журнала, о том, как вы начинали и как в процессе усваивали необходимые уроки.

Фицпатрик: Все начиналось с одного компьютера с UNIX. На нем одновременно работали несколько пользователей, но постепенно Живой Журнал вытеснил их всех.

Сейбел: Выполнялся как набор CGI-скриптов?

Фицпатрик: Да. То был, кажется, CGI в самом буквальном смысле — пожертвуй всем и умри. Тот провайдер приставил ко мне одного парня. У меня были проблемы, потому что сервер все время сдыхал, и я сказал ему: «Я плачу десять долларов в месяц. Почему он не работает?» Парень ответил: «Ага, сделай-ка вот это». Вскоре я освоил UNIX и понял, что происходит на самом деле.

Затем я переделал все под FastGCI, настроил Apache и вырубил обратный поиск по DNS. После того как все эти этапы пройдены, упираешься в ограничения ввода/вывода или в ресурсы процессора. Потом я получил собственный выделенный сервер, но он был только один, и когда он умирал, у меня начинались проблемы с ресурсами. Я дал доступ на него своим друзьям и просто оставил страницу регистрации открытой. Потому друзья пригласили своих друзей, которые, в свою очередь, пригласили своих друзей, хотя сайт не задумывался как общедоступный. Страница регистрации осталась открытой случайно. Так что потом я поместил на страницу новостей Живого Журнала объявление: «Помогите. Нам нужно купить серверы».

Мы собрали, кажется, тысяч 6 или 7 долларов или около того, купили два больших Dell и поставили их у провайдера Speakeasy в деловом центре Сиэтла, Кто-то порекомендовал нам эти Dell, огромные шести-юнитовые громадины, килограммов под пятьдесят каждая. Логическое разделение было следующим: сервер базы данных и веб-сервер. Это единственное разделение, которое я знал, поскольку работал с двумя процессами — MySQL и Apache.

Какое-то время все работало как надо. Веб-серверы торчали напрямую во внешний мир, у них было по две сетевые карты и небольшой кабель к серверу базы данных. Потом веб-сервер перестал справляться с нагрузкой, но это не было проблемой, поскольку на тот момент у меня имелось несколько одноюнитовых серверов. Итак, у нас было три вебсервера и один сервер базы данных. Тогда я попробовал три-четыре программы балансировки нагрузки для протокола HTTP — mod_backhand, modproxy и Squid — и возненавидел их все. С тех пор не люблю балансировщики нагрузки.

Потому упала база данных. «Вот черт», — сказал я себе. Веб-серверы прекрасно масштабируются, ведь они не сохраняют состояния. Просто добавляешь новые серверы и распределяешь нагрузку. Это был долгий напряженный период. «Так, я могу слегка оптимизировать запросы», но это дает лишь неделю, а потом они опять перестают справляться с нагрузкой. В какой-то момент я задумался, что же нужно каждому конкретному запросу.

Тогда я решил — казалось, мне первому в мире пришла такая мысль, — разбить все это на разделы (partition). Я подготовил документ с рисунками, в котором говорилось, как наш код будет работать. «В главной базе данных будут храниться только метаданные каких-то глобальных вещей, которые дают небольшую нагрузку, а все данные, связанные с индивидуальными блогами и комментариями, для каждого пользователя будут выделены в кластер базы данных. Пользователям с такими-то идентификаторами предназначен определенный раздел базы данных». Задним числом я понимаю, что именно так все и поступают. Но тогда потребовалось много усилий, чтобы переделать код на работающей системе.

Сейбел: Был ли назначен день перевода со старой версии на новую?

Фицпатрик: Нет. У каждого пользователя был флаг, определяющий номер кластера: если он был равен нулю, значит данные находились в основной базе, если отличался от нуля, значит данные уже находились в каком-то разделе. Потом была версия «Ваша учетная запись заблокирована». Учетная запись блокировалась и выполнялась попытка переноса данных, программа пыталась переместить данные и снова сделать это, е?ли вы в это время вносили какие-то изменения. Примерно в таком духе: «Ждите, пока мы не переместим данные, и не вносите никаких изменений в данные в основном кластере, скоро мы переместим вас в ваш индивидуальный кластер».

Такой перевод в фоновом режиме длился несколько месяцев. Мы прикинули, что если бы мы просто выгрузили данные, написали что-то для разбивки SQL-файлов и залили данные назад, то это потребовало бы около недели. Неделя простоя или два месяца медленного переноса? Но в процессе переноса данных 10% пользователей работоспособность сайта снова становилась приемлемой для других пользователей, так что мы смогли увеличить темпы переноса данных с загруженных кластеров.

Сейбел: Это было еще до memcached и Perlbal.

Фицпатрик: До Perlbal — это точно. Memcached, пожалуй, тоже была позднее. По-моему, я создал memcached сразу после колледжа, когда переехал. Помню, как ко мне пришла эта идея. Сайт был на грани, я пошел в душ и вдруг понял, что у нас ведь есть вся эта свободная память повсюду! Я набросал прототип тем же вечером, написал на Perl сервер и клиент, но сервер упал, потому что для сервера на Perl было слишком много обращений к процессору. Поэтому мы начали переписывать его на Си.

Сейбел: И вам не понадобилось покупать новые серверы для базы данных.

Фицпатрик: Да, серверы были дорогими, а процесс перехода с одного на другой — очень медленным. Веб-серверы были дешевы, и добавление новых сразу давало эффект. А при покупке новой базы данных где-то неделя уходит только на запуск и проверку: нужно проверить диски, все установить и настроить.

Сейбел: Значит, все элементы созданной вами инфраструктуры, такие как memcached и Perlbal, были разработаны в ответ на реальные потребности, связанные с масштабированием Живого Журнала?

Фицпатрик: Да, конечно. Все, что мы создали, делалось только потому, что наш сайт падал, и мы ночь напролет выдумывали новые штуки. Однажды мы даже решили купить систему хранения данных NetApp. Это выглядело так. Мы спросили: «Сколько она стоит?», а они в ответ: «Расскажите нам о вашем бизнесе». — «У нас платные учетные записи». «Сколько у вас клиентов? Какая нагрузка?» — «Мы знаем только, что их число растет, вот и все». — «Тогда цена такая: весь доход, который вы можете заплатить, чтобы не развалиться». — «Да пошли вы». Но все же нам была нужна эта штука, и мы ее купили. Скорость ввода/вывода нас не слишком впечатлила, цена была слишком высока, и здесь по-прежнему оставалась единственная точка отказа. Они попытались продать нам конфигурацию с высокой скоростью доступа, но мы сказали: «Да пошли вы. Мы эту ерунду больше не купим».

Итак, мы начали работу над файловой системой. Я даже не уверен, что к этому моменту был опубликован документ по GFS, кажется, я просто услышал о ней от кого-то. В то время я всегда использовал хеш-значение ключа для указания на фрагмент памяти. Почему бы не сделать то же самое с файлами? Файлы постоянны, поэтому нам нужно записывать, где они хранятся, поскольку при добавлении новых узлов хранения меняется и конфигурация. И дело не только в вводе/выводе и отслеживании местонахождения файлов, но и в высокой доступности системы. Мы нашли решение, и я пришел к следующей схеме: «Нам нужно хранить все обращения к файлам, чтобы знать, где что лежит».

Я написал схему для MySQL, сначала главного устройства, а потом для устройства отслеживания файлов. И меня осенило: «Черт! Да эту роль может выполнять протокол HTTP! Это же совсем не сложно».

Помню, как пришел на работу, всю ночь обдумывая это. У нас в здании была общая комната для совещаний — большая и мрачная. «Итак, ребята, прекращаем работу. Все идем вниз и будем рисовать». Я говорил это каждый раз, когда нам предстояло заняться проектированием, и мы просто находили доску, на которой можно было бы рисовать.

Я объяснил схему, и кто с кем должен общаться, и кто что будет делать с запросом. Потом мы поднялись наверх, и я первым делом заказал все оборудование, потому что на его доставку уходило недели две. Потом мы занялись кодированием, надеясь завершить его до получения оборудования. Нам всегда что-то угрожало. Что-нибудь постоянно ломалось, так что нам все время приходилось создавать новые компоненты инфраструктуры.

Сейбел: Если бы кто-нибудь в самом начале сказал: «Вам нужно знать А, Б и В», — упростило бы это вашу жизнь?

Фицпатрик: Всегда легче сделать что-то как надо с первого раза, а не переносить с уже работающего сервиса. Это всегда большой геморрой. Все, о чем я говорил, вы можете сделать на одном компьютере. Проектируете систему таким образом, чтобы было с чего начать. И не делаете предположений о возможности объединений вот этих пользовательских данных с этими и так далее. Предположим, вам нужно загрузить 20 объектов, и ваша реализация может загрузить их из одной таблицы, но код более высокого уровня, которому нужны эти 20 объектов, может собирать их с нескольких машин. Если бы я делал так с самого начала, куда меньше было бы головной боли с переносом.

Сейбел: Итак, урок в основном таков: «Имейте план на тот день, когда ваши данные перестанут влезать в одну базу».

Фицпатрик: Думаю, сегодня это уже общеизвестный факт в сообществе веб-разработчиков. Сейчас многие перегибают палку, считая что их сайт разрастется до неимоверных размеров. Но в то время все считали, что Apache и MySQL достаточно.

Сейбел: Думаю, вы разрабатывали все эти штуки не только по необходимости, но вам было интересно делать все это.

Фицпатрик: Конечно. Я определенно пытался найти повод применить или изучить что-то новое. Никогда не изучишь что-либо, не написав для этого программу и не начав жить и дышать этим. Одно дело выучить язык ради удовольствия, но нельзя говорить о том, что знаешь его, пока не напишешь на нем большую сложную систему.

Сейбел: Итак, какие языки вы можете назвать своими, какими языками вы жили и дышали?

Фицпатрик: Perl. Си. Когда-то Бейсик, но не уверен, что его стоит учитывать. Еще я много писал на Лого. В школе у нас были уроки по Лого. Ребята что-то рисовали, а я сумел выйти из графического режима — это можно сделать, когда знаешь, как, — и писал функции. Учитель подошел и сказал: «Что ты делаешь? Ты должен рисовать домики». — «Нет, я пишу на Лого. Посмотрите». — «Ты все делаешь не так». В конце урока у меня уже была библиотека, позволяющая рисовать буквы алфавита любого размера и повернутые под любым углом. Я мог выводить целые сообщения на волнистых баннерах, которые отдалялись, приближались и все такое, и все стали спрашивать: «Какого черта?» Не знаю, считать этот язык или нет.

Но я много писал на Perl и на Си, потом в колледже много писал на C++ по работе и для Windows. Потом я забыл C++, за ненадобностью, но за последний год, работая в Google, я много писал на C++, Python и Java. Я много писал на Java, когда этот язык только появился, но потом он мне осточертел. Сейчас я опять много пишу на Java, и он меня уже снова достал.

Сейбел: Насколько для вас важен язык, на котором вы пишете?

Фицпатрик: Полностью мне все еще не нравится ни один из них. И я не знаю, какой язык понравился бы мне полностью. Мне не нравится, что в текущем проекте приходится перепрыгивать с одного языка на другой. Я хочу статически типизированный язык, который бы проверял все во время компиляции, когда я этого захочу. Perl очень близок к этому — он позволяет мне кодировать так, как я хочу. Он не выполняет достаточное количество проверок во время компиляции, но я могу заставить делать их во время выполнения. Но и он все же недостаточно хорош.

Я хочу необязательную статическую типизацию. В Perlbal нет нужды в высокой производительности половины всех возможностей, за исключением ядра и копирования байтов туда-сюда. Я хочу, чтобы у меня была возможность во время выполнения давать подсказки в определенных частях кода и объявлять типы. Но если мне лень и хочется что-то протестировать, то могу оформить код соответствующим образом.

Сейбел: То есть типы вам нужны в основном, чтобы улучшить оптимизацию кода компилятором?

Фицпатрик:. Нет. Я хочу, чтобы компилятор говорил мне что-то вроде: «Ты делаешь глупость». Но иногда мне плевать на такие предупреждения и я хочу заставить код выполняться независимо ни от чего. Не хочу показаться слишком большим оптимистом по поводу Perl 6, но они обещают много вещей, которых мне не хватает. Правда, не думаю, что он вообще когда-либо будет выпущен.

Сейбел: А C++ вам нравится?

Фицпатрик: Даже говорить о нем не хочу. Жуткий синтаксис, совершенно непоследовательный, а сообщения об ошибках — по крайней мере компилятора GCC — просто нелепы. Можно получить 40 страниц сообщения только потому, что забыл поставить точку с запятой. Но, как и во многих других случаях, основные шаблоны быстро запоминаешь. Даже не вчитываешься в слова, а просто смотришь на структуру сообщения и понимаешь: «Ага, кажется, я забыл закрыть пространство имен в заголовочном файле». Думаю, новая версия спецификации C++, хотя и добавляет огромное количество сложностей, содержит много всего, что сделает процесс ввода не таким мучительным, по крайней мере, потребуется меньше стучать по клавишам. Переменные auto и нововведения в циклах for[21]. Очень напоминает Python. И лямбда-выражения. Можно даже подумать, что пишешь на Python, а не на C++.

Сейбел: А C++ вы используете из-за его эффективности.

Фицпатрик: Скорее всего, да. В основном я пишу на нем в Google. Там все, что более или менее требует производительности, пишется на C++. Кроме того, в Google я много пишу на Java.

Сейбел: Насколько я понимаю, в компании Google сложилась «С++-центрическая культура», поскольку они использовали этот язык с самого начала, построив на его основе обширную программную инфраструктуру. Хотя и нельзя просто так взять и забыть свою историю — пожалуй, на C++ в Google написана значительная часть кода, которая не требует такой эффективности.

Фицпатрик: Особенно учитывая, что со временем Java стал быстрее, a JVM — значительно умнее. В Java мне не нравится то, что у всех сложилось стойкое отвращение к JNI[22]. Есть библиотеки на C++. Разработчикам, использующим Python, как внутри компании Google, так и за ее пределами, все равно. Их первая мысль: «Да мы просто обернем все это с помощью SWIG[23]». У них есть собственный путь, и они счастливы. Разработчики на Python могут сразу же использовать все, что написано на C++, потому что они не относятся так благоговейно к языку источника.

А сторонники Java говорят: «Надо писать только на чистом Java. Мы не можем использовать JNI, потому что если JVM рухнет, то мы не узнаем, почему». Проблема в том, что все приходится писать дважды — один раз для C++, Python и прочих языков, а второй раз для Java. Так что если они найдут хороший способ взаимодействия или избавятся от страха перед JNI, то я не буду иметь ничего против Java.

Сейбел: А как насчет вопроса «ручное управление памятью против автоматического»? Об этом все еще спорят. У вас есть твердое мнение на этот счет?

Фицпатрик: По правде говоря, нет. Занятно смотреть, как люди высказывают твердое, ничем не подкрепленное мнение. Лично мне ручное управление памятью не кажется таким уж раздражающим, по крайней мере, в C++ с умными указателями. Я могу днями писать на C++, ни разу не применив явно оператор new или delete. Вот так.

Я переписал memcached, уже работая в Google, для работы с инфраструктурой Google и для добавления ее к Арр Engine[24]. Она написана целиком на C++, потому что мне было нужно очень строгое управление памятью для уменьшения фрагментации. И я очень рад возможности ручного управления памятью в C++.

Сейбел: Изначально программа memcached была написана на Си. Вы переписали ее на C++, потому что этот язык предпочтительнее в Google или у него есть другие преимущества?

Фицпатрик: Сперва я хотел просто взять существующую реализацию и перенести ее на C++, но работы оказалось слишком много. Оказалось не так много кода, которым я мог бы воспользоваться, поэтому было гораздо быстрее просто переписать его на C++. Объем кода уменьшился вдвое.

Сейбел: Это из-за C++ или из-за того, что вы стали опытнее?

Фицпатрик: Может, и из-за опыта. Лет в 11-12 я путешествовал с родителями по стране и писал игру Mastermind для калькулятора TI-85 — пару сотен строк — на крошечном экранчике, пытаясь понять, что же я делаю. Я дважды стирал эту проклятую штуковину. Так что я написал ее три раза. Но с каждым разом становилось все легче. Верно подмечено: разрабатывать систему во второй раз намного проще.

Сейбел: Вы много писали на Perl, весьма симпатичном высокоуровневом языке программирования. Как по-вашему, насколько «низко» нужно спускаться программистам? Нужно ли им знать ассемблер и понимать, как работает процессор?

Фицпатрик: Не знаю. Мне знакомы по-настоящему умные люди, я бы сказал, хорошие программисты, но которые знают только Java. Они думают о решении задачи в пределах известной им области. Они не думают о задаче от начала и до конца. По-моему, надо знать всю цепочку, даже если оперируешь только с одним звеном.

Занимаясь Живым Журналом, я думал о разных вещах, начиная от языка JavaScript и заканчивая вопросами взаимодействия с ядром операционной системы. Я читал код системных вызовов epoll[25] в ядре ОС Linux и думал: «А что если у нас будут все эти длительные соединения по протоколу TCP, и код на JavaScript будет опрашивать открытые TCP-соединения, ведущие к системе балансировки нагрузки?» Я попытался понять, сколько памяти нужно каждой структуре данных на одно подключение. Все это вопросы достаточно высокого уровня, но потом мы задумываемся, скажем, об огромном количестве прерываний от сетевой карты — не переключиться ли нам на использование NAPI ядра ОС вместо получения прерывания по каждому принятому пакету от сетевой карты, которые она будет соединять со скоростью, эквивалентной 100 мегабитам, даже для гигабитной сетевой карты? Мы собирали данные, чтобы определить, на каком уровне это будет иметь смысл и освободит процессор.

Мы много чего сделали для достаточно низкоуровневых вещей. Недавно кто-то сказал мне по какому-то поводу: «Java сам заботится об этом; нам не нужно думать об этом». Я ответил: «Нет, Java не может позаботиться об этом, потому что я знаю, какую версию ядра вы используете, и это ядро не поддерживает эту возможность. Ваша виртуальная машина может скрывать это от вас, предоставляя какие-то абстракции, которые выглядят эффективными, но они будут эффективными только при запуске на определенном ядре». Я расстраиваюсь, когда люди даже поверхностно не знают, как все устроено.

На практике никогда ничего не работает нормально. За прекрасными абстракциями скрывается всякая дрянь. Библиотеки могут выглядеть прекрасно, но работают отвратительно. И если именно вы отвечаете за покупку серверов или за поддержку, то очень полезно знать, что же на самом деле происходит внутри, не доверяя чужим библиотекам, коду и интерфейсам.

Я даже склоняюсь к мысли, что сегодня вряд ли стал бы программистом. Это совсем неинтересно. Вот почему мне так нравятся вещи вроде Арр Engine. Кто-то сказал, что Google Арр Engine — это Бейсик нашего поколения. Потому что для нынешнего поколения все перешло в Сеть. Когда я занимался программированием, был только один язык, и он был установлен на моей собственной машине, а для развертывания системы достаточно было нажать кнопку Run. Сегодняшние дети не хотят заниматься такими глупостями, как «прыгающие мячики» на собственном компьютере. Им нужен веб-сайт.

Мне до сих пор пишут что-нибудь вроде: «Привет, у меня появилась идея: я хочу сайт, который уделал бы Википедию, YouTube,...» Каждый хочет сделать веб-сайт, поскольку четыре его любимых веб-сайта не совсем правильны, и хочет что-то внешне похожее.

То, что Арр Engine предоставляет всего одну кнопку Put this on the Web (Выложить в Сеть) и можно писать все на одном языке — Python, который кажется довольно простым для изучения, — просто прекрасно. Это отличное введение в программирование — вас избавляют от множества уровней всякой ерунды.

Сейбел: Как же это вяжется с вашим расстройством по поводу поклонников Java, когда они говорят: «Java позаботится об этом за вас». Разве это не одно и то же, когда вы говорите: «Арр Engine позаботится об этом за вас»?

Фицпатрик: Не знаю. Может, просто мне известно, что происходит на самом деле. В принципе, JVM не так уж плоха. Думаю, проблемы начинаются тогда, когда люди принимают на веру некие абстракции, не понимая, что происходит на самом деле.

Сейбел: У вас был большой опыт программирования к тому времени, как вы поступили в колледж и начали слушать курс по компьютерным наукам. Как это вам помогло учиться?

Фицпатрик: Поначалу я пропускал много занятий по компьютерным наукам — такая была там скука. Я появлялся только на экзаменах.

Дальше, на третьем-четвертом курсе стало поинтереснее. Но тут, как назло, я окончил колледж. А на занятия магистров меня не пускали, ведь я не учился в магистратуре.

Помню, на курсе по компиляторам последнее задание было таким: взять один из существующих языков, с которыми мы возились, и добавить определенный набор возможностей, включая одну функцию по своему выбору, за которую полагались дополнительные баллы. Я решил реализовать проверку выхода за границы массива во время выполнения. Преподаватель взял мой скомпилированный код и запустил на нем свой набор тестов, и выполнение нескольких из них завершилось неудачно. Тогда он сказал: «Извините, но ваш код не прошел мои модульные тесты. Вы получаете тройку». Я посмотрел на код его тестов и сказал: «Так ваш тест содержит ошибку диапазона (off-by-one error)». Он исправил оценку на пятерку. Но дополнительных баллов я так и не получил и разозлился на колледж.

Еще помню курс по базам данных, который читал человек, видимо, без реального опыта работы с базами данных. А я в то время уже работал с Oracle, Microsoft Server и особенно плотно с MySQL. И я задавал вопросы практического характера, на которые хотел получить ответы — тогда они были актуальны для меня, — но мне выдали стандартную фразу из учебника. Я сказал: «Нет-нет, это не работает».

Сейбел: Вы окончили колледж в 2002 году. Теперь вы можете лучше оценить то, чему вас учили, или нет?

Фицпатрик: Половина курсов мне очень нравилась, я или узнавал что-то новое, чего в то время еще не знал, или получал соответствующие базовые знания и изучал правильную терминологию. До того я неплохо знал программирование, но у меня не было достаточного словарного запаса, чтобы объяснить то, что я делаю. Я мог выдумать собственную терминологию, но в результате люди могли бы подумать, что я не знаю, о чем говорю. В этом плане формальное образование помогло мне.

Сейбел: Вы сожалеете о том, что приходилось совмещать работу с учебой? Может быть стоило заниматься либо одним, либо другим?

Фицпатрик: Нет, мне кажется, это был наилучший вариант. У меня были приятели, которые только учились, но я уже знал так много, что мне было бы скучно. Один мой приятель был действительно знающим, но он считал, что пошел в колледж за знаниями, а вовсе не за дипломом, — и параллельно изучал арабский, китайский и японский. И все эти безумные языки программирования. Каждую неделю он говорил: «У меня теперь новый любимый язык. Эту неделю я программирую только на OCaml». Таким образом, он был постоянно занят. Я тоже был постоянно занят и боролся со скукой, но по-другому.

У меня были приятели, которые бросили колледж в первый же год и стали делать всякую ерунду для Сети. Некоторые занялись порносайтами и всяким таким, типа «мы заработаем кучу денег». И они с головой уходили в работу, но делали только деньги, больше ничего. Колледж — прекрасное место для общения и вечеринок. Если бы я занимался только Живым Журналом, я бы умер от стресса.

Сейбел: Вы довольны тем, что изучали компьютерные науки?

Фицпатрик: Пожалуй, я мог бы обойтись и без этого. Но я много делал и такого, чего сам бы никогда не сделал, так что, думаю, это было полезно. Мне хотелось бы, наверное, заняться чем-нибудь еще, например остаться еще на один год и изучить что-то совершенно постороннее, скажем лингвистику. Мне немного жаль, что я учился в колледже вполсилы из-за того, что много уже знал изначально. На первых курсах я вообще почти не появлялся на занятиях, а когда под конец стало интересно, получилось так: «Поздравляем, вы закончили обучение».

Сейбел: А о магистратуре думали?

Фицпатрик: Да. Было бы интересно, но я был слишком занят.

Сейбел: Вы читаете современную компьютерную литературу?

Фицпатрик: Мы с друзьями посылаем друг другу статьи — хорошие такие статьи. Я, например, недавно читал статью насчет изменения размеров фильтров Блума во время выполнения. Потрясающая статья. Статьи с конференций по системам хранения данных, как из промышленных кругов, так и из академических, о разных прикольных системах — я стараюсь читать все это. Что-то попадалось насчет Reddit[26], то ли приятель прислал мне статью, то ли в чьем-то блоге была ссылка на нее.

Сейбел: Вы упомянули о статьях из научных и промышленных источников. Как по-вашему, сегодня есть место, где эти источники сливаются?

Фицпатрик: Иногда у меня и правда возникает такое впечатление. Но часто интереснее читать статьи, основанные на практическом опыте, ведь они пытаются решать реальные проблемы, и их решения работают, в отличие от мыслей вроде: «Мы думаем, будет очень прикольно, если...». Из научного мира исходит много безумных идей, которые на самом деле не работают, так и оставаясь безумными идеями. Может быть, позднее эти идеи превратятся в коммерческие продукты.

Сейбел: Как вы проектируете программное обеспечение?

Фицпатрик: Я начинаю с интерфейсов между некоторыми элементами. Какие методы более свойственны системе — удаленные вызовы или запросы? Если речь идет о хранилищах, я пытаюсь понять, какие запросы будут более частыми. Какие нужны индексы? Как данные будут читаться с диска? Потом я пишу заглушки для различных частей системы, развивая их со временем.

Сейбел: Вы пишете заглушки, чтобы можно было писать тесты до написания остального кода и выполнять их по ходу разработки?

Фицпатрик: Более того. Я всегда проектирую ПО именно таким способом, даже без применения тестов. Сначала я проектирую интерфейсы и хранилища данных, а затем берусь за их реализацию.

Сейбел: В каком виде осуществляется проектирование? Псевдокод? Реальный код? Каракули на белой доске?

Фицпатрик: Обычно я беру редактор и пишу заметки с псевдокодом для схемы базы данных. Доведя ее до ума, создаю реальную схему и копирую/вставляю все скрипты, чтобы удостовериться в том, что операторы create table работают. После этого приступаю непосредственно к реализации. Я всегда начинаю с файла spec.txt.

Сейбел: Бывает ли так, что, написав уже порядочный кусок кода, вы сталкиваетесь с необходимостью пересмотреть свой первоначальный план?

Фицпатрик: Бывает. Но я начинаю с самых сложных кусков или с тех частей, в которых не уверен, и пытаюсь реализовать их в первую очередь. Я стараюсь не оставлять ничего сложного или потенциально неожиданного под конец: я предпочитаю с самого начала решить наиболее трудные вещи. Причина, по которой я так и не завершил ряд своих проектов (друзья говорят, что их целая куча), связана с тем, что я начинал с наиболее сложной части проекта, изучал то, что хотел изучить, и не возвращался к оставшейся неинтересной части.

Сейбел: Можете ли вы дать совет программистам-самоучкам?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.