III
III
Пушкин был не философ, как Гераклит, даже не поэт-мыслитель, как Гёте, но преимущественно лирик, Поэтому биологический и метафизический смысл его созерцания остались в нем нераскрытыми и несознанными: он глубоко разработал его, естественно, только в отношении духовно-чувственной жизни человека, Психология Пушкина, по существу тождественная с психологией Гераклита, несравненно полнее, подробнее и точнее ее, по крайней мере насколько последняя может быть теперь восстановлена.
Общую мысль Пушкина можно выразить так: жизнь, или что то же – душа человека, есть огонь, но души и в целом несходны между собой по силе горения, и каждая отдельная душа горит то сильнее, то слабее. Высшее напряжение жизненности в человеке Пушкин определяет словами: «пламенная душа». Но он не только констатирует это состояние души: он также оценивает его, именно – наивысшей ценою; он мог бы сказать вслед за Гераклитом, что огненная душа – наилучшая и мудрейшая. Таковы у него Руслан, черкешенка, Татьяна, он сам.
Воскреснув пламенной душой,
Руслан не видит, не внимает
(«Руслан и Людмила», VI).
Впервые пламенной душой
Она любила…
(«Кавказский пленник», черн.).
Татьяна от небес одарена «сердцем пламенным и нежным» (II) и Онегин говорит ей:
того ль искали
Вы чистой пламенной душой?
(«Евгений Онегин», IV).
Пушкин о себе в 1816 году:
Гасну пламенной душой
(«Лиле»).
и в 1826-м:
Так вот кого любил я пламенной душой…
(«Под небом голубым»).
о гр. Закревской:
своей пылающей душой…
о художнике:
И гаснет пламенной душой…
(«Недоконченная картина»).
В других местах:
Оба сердцем горячи
(«Пред испанкой благородной»).
Он свежее весны,
Жарче летнего дня…
(«Цыганы»).
Дух пылкий и довольно странный
(«Евгений Онегин», II).
пылких душ неосторожность
(«Альб. Онегина»).
И хоть он был повеса пылкий
(«Евгений Онегин», I).
То же высшее состояние души, ее зенит, он многократно определяет речениями «пыл души», «пыл сердца», «жар сердца»:
В нем пыл души бы охладел
(«Евгений Онегин», VI).
И сердца жар неосторожный
(«Я. Н. Толстому», черн.).
В обоих сердца жар погас
(«Евгений Онегин», I).
Он верил избранным судьбами
Мужам, которым тайный дар
И сердца неподдельный жар
И гений власти над умами
(«Евгений Онегин», II, черн.).
Судьбою вверенный мне дар —
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар
(«Увы! Язык любви болтливой»).
Но где же вы, минуты упоенья,
Неизъяснимый сердца жар
(«Дельвигу»: «Любовью, дружеством…»)
И все умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье
(«Война»).
О дружбе, заплатившей мне обидой
За жар души доверчивой и нежной.
(«Вновь я посетил»).
Твоим огнем душа палима
(«Стансы»).
Он создал нас, он воспитал наш пламень.
(«19 октября»).
Родился он среди снегов, —
Но в нем пылает пламень скрытый
(«Кавказский пленник», черн.).
То же определение он не раз применяет к коням, – например:
А в сем коне какой огонь!
(«Медный всадник»).
Смиряя молча пыл коней
(«Гасуб»).
И т. п.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.