Фидель: левый марш

Фидель: левый марш

Фидель – это больше чем история вне зависимости от того у власти он или в отставке. Фидель – это поэзия.

В ночь росы прогибаются ветви,

Мои губы и память, как лед.

Я погибну на самом рассвете,

Пальма Кубы меня отпоет.

Такое вот во мне звучит…

Ткните пальцем в первого попавшегося янки из Белого дома за те полвека, что Фидель провел у власти, – их добрых дел хватит на трибунал в любой Гааге. Этих янки было девять, и едва ли вы вспомните имена хотя бы трех из них. Зато имя Фиделя помнят все.

Ну, были диссиденты на Кубе, и – о, да! – поломанные судьбы были. Но найдите мне место на планете, где раздраженных нет, где тонких судеб не ломают о государственное колено. Тем более – экономическая изоляция, огромная туша США, застящая белый свет и великолепное кубинское солнце, а еще предавшие музыку Революции и оглохшие на оба уха маразматики из СССР в лице главных друзей Фиделя… Ему было трудно.

Но что бы там ни было, мы все равно должны ему за поэзию. Если вы ее не слышите – никто не виноват.

Все черти славы в сковородки били,

И мертвецы вставали из могил,

Когда я шел в тумане красной пыли

И Кубу на подошвах уносил.

Без хриплого, надсадного голоса Фиделя планета Земля была бы скучной. Помните, как она опустела в той песне про Гагарина и Экзюпери, – вот так же тошно было бы и без него.

Ковбой Рейган, Хрущев с кукурузой, даже полковник Каддафи и все северокорейские лидеры, чьи имена мы отчего-то знаем, и все южнокорейские, чьих имен ни помнит никто, – все это неизбежно наводит тоску, тощищу наводит, а Фидель не надоел за все это время.

Представьте, что Хрущев полвека руководил бы Россией, до сих пор бы кричал тут про «пидарасов»? А? Или Рейгана на 50 лет посадите в Белый дом… Невозможно даже подумать об этом, немедля возникает желание завыть. А как только Фидель появлялся на голубых телеэкранах – сразу хотелось танцевать.

И бомбой взорвется румба

От Бреста до Магадана,

И будет такая Куба —

Одна сплошная Гавана.

Он сделал из маленького народа народ великий, упрямый, несломленный и гордый. Единственное социалистическое государство в Западном полушарии! И там, надо сказать, не умирают от голода. Мало того, продолжительность жизни на Кубе – почти 77 лет у мужчин и 79 у женщин. Что неудивительно – ведь на 100 тысяч кубинцев приходится 591 врач, в то время как в США – 549, у нас – 420, а в Боливии – 73.

И хотя там падают темпы рождаемости, на Кубе до сих пор наблюдается прирост населения, т. е. людей по-прежнему год от года становится больше, а не меньше. В отличие опять же от России: у нас если в позапрошлом году вымерло 800 тысяч человек, а в прошлом «всего» 700 тысяч – это на чистом глазу именуется «демографическим взрывом».

Сил уже нет все это выслушивать в самых разных аранжировках…

Закрою глаза – и мигом

Все вокруг такие мучачос,

Все вокруг такие амигос,

А открою глаза и плачу…

Куба далеко!

На Кубе миллион юношей и девушек имеют высшее образование, при том что кубинцев всего 11 миллионов. Еще там реальный подъем экономики вовсе не связан с приростом количества кубинских миллиардеров, которых там нет вовсе.

Бог любит кубинцев не меньше, чем Хемингуэй, – они милы ему настолько, что возле берегов Кубы недавно нашли нефть. Всего лишь в 20 милях к северо-востоку от Гаваны! Чуть ли не 10 млрд баррелей: для экспорта вполне хватит и еще самим останется.

Фидель отвоевал чуть ли не целое столетие у истории, намертво впечатав туда свое горячее имя, – не такая уж малая победа! Даже самые злые враги Кастро не смеют испытывать сегодня злорадство – и это очень важно.

Сегодня многие спорят, что станется с Кубой после Фиделя.

Будет ли это китайский государственный капитализм, американский протекторат или русское бездорожье? Хочется, конечно же, чтобы Куба осталась все той же, единственной в Западном полушарии, горячей и страстной Кубой, но при любом исходе история ее уже сложилась и пересмотру не подлежит. Имя Фиделя звучит как поэтическая строчка, и сколько еще отдаваться этому имени в жадных до веселого дела сердцах – никто даже не догадывается.

Зимой 56-го года отряд Фиделя высадился на берегу Кубы, это был декабрь.

Зимой 57-го года Фидель провел бой у реки Ла-Плата, и это стало первой удачной операцией его бойцов, то было в январе.

Зимой 59-го года Кастро во главе колонны Повстанческой армии вступил в столицу и вскоре занял кресло премьер-министра.

Самолично уйдя от власти, Фидель одержал очередную зимнюю победу и, возможно, еще не последнюю.

Он по-прежнему полон достоинства, и в отличие от большинства государственных правителей минувшего столетия, известных мне (уж российских-то наверняка), не делает вид, что собирается жить вечно. «Готовить Кубу психологически и политически к моему отсутствию – вот что было моим главнейшим обязательством после стольких лет борьбы, – говорит Фидель. – Я бы предал мою совесть, принимая на себя ответственность, требующую мобильности и полной самоотдачи, которых я лишен по физическим причинам. Я говорю это без драматизма».

Это слова не пасынка, но сына. Тот самый случай, когда подступившая к глотке драма звучит светло и чисто. Ну, как поэзия, я же говорю. В России эта высокая нота особенно хорошо слышна.

Раньше Кубе снилась наша страна. Потом Куба снилась нам. После сны перепутались и краски их размылись. Но стихи все еще звучат.

Мне снилась даль, подсолнух подле хаты,

Калитка, отраженная в реке.

Когда на берег я сбегал по трапу,

Стучало сердце в каждом каблуке.

Я к матери бежал, кусая губы,

В косых лучах смеющейся слезы.

А по стране, как отпечатки Кубы,

За мной тянулись красные следы.

А это уже о будущем. Это уже о будущем сказано.

Захар Прилепин

В статье использованы строки стихов Юрия Кузнецова и текст песни «Куба далеко» группы «Запрещенные барабанщики».