№ 21

15 марта [18]9[4] г., Одесса, Северная Гостиница

То голубое, то синее с барашками, то черное море.

То голубое, то синее, то серое небо.

То летнее на распашку, то осеннее пальто.

То надежда, то смущение, то отчаяние –

Вот условия, в к[о]т[о]рых я жил до вчерашнего дня, при к[о]т[о]рых, как ты видишь природа, пальто и мое сердце составили один дружный аккорд трех различных тонов.

И, наконец, вчера гармония разрушилась: небо было синее, море было зелено, пальто было осеннее на распашку, душа была злобна. Вчера я получил телеграмму: факультет дает командировку только до октября … Представь же себе, голубчик Коля, что с самого начала подготовления к экзамену я выработал программу занятий, в конце к[о]т[о]рой стояло 1^1/2 годичное пребывание за границей[306]. И теперь благодаря какому то непостижимому капризу гг. профессоров все полетело вверх ногами. Мне остается теперь одно – напрячь все силы терпения, возможно скорее сдать экзамен и, вздохнув свободной грудью, выполнить свою программу уже магистрантом. Это, конечно, сказать легко, но трудно быть терпеливым, когда взбаломошенность ломает твой путь. Но необходимо! В некоторых случаях я умею быть терпеливым. Пусть же немцы залезут в самый мирный уголок сердца, а все его заполнит прославленная российская выносливость[307].

Б[ыть] м[ожет], я пробуду здесь до конца апреля, в особенности, если мне удастся вовсе не ехать теперь за границу. О последнем я уже начал хлопотать.

А т[ак] к[ак] времени много, то я рассчитываю, что ты мне напишешь. Что ты делаешь? Как поживаешь?

Целую тебя и крепко жму твою руку. Всему твоему семейству шлю низкий поклон. Аня кланяется тебе.

Твой В. Кандинский [подпись].

АХ, ф. 81, д. 98, л. 127–128

Данный текст является ознакомительным фрагментом.