РЕРБЕРГ Федор Иванович

РЕРБЕРГ Федор Иванович

1865–1938

Живописец, график, педагог. Учениками Рерберга были К. Малевич, И. Клюн, Д. Бурлюк, Вал. Ходасевич.

«Федор Иванович оказался очень симпатичным пожилым человеком, небольшого роста; седой, голова крупная, бородка клинышком, голос тихий, спокойный.

…Сам Федор Иванович всегда носил простой аккуратный костюм и не надевал ни халата, ни блузы, хотя в комнате, заставленной мольбертами, это было бы естественно.

Помещением для занятий служили две большие комнаты, входившие в состав обширной квартиры Рерберга и его семьи. Мастерские были оборудованы подиумами, мольбертами, табуретками и большим числом гипсов.

Студия давала общее художественное образование, готовила к поступлению в Школу живописи, ваяния и зодчества или в Академию художеств. В студии не было каких-либо переходных ступеней или классов. Федор Иванович группировал своих учеников по успеваемости. Усвоил рисование с гипсов – переходи к живой голове, потом к одетой фигуре и к фигуре обнаженной. Занятия по рисунку шли в одни часы, по живописи – в другие.

Некоторые находили полученные здесь знания достаточными для дальнейшей самостоятельной работы в области искусства, что было справедливо. Многие вообще не собирались делать искусство своей профессией. Получив общие понятия по рисунку и живописи, они намеревались главным своим занятием избрать что-нибудь более основательное и стабильное. Состав учащихся определялся в значительной степени тем, что за учение надо было немало платить. Поэтому сюда приходили или дети состоятельных родителей, или те, кто уже сам неплохо зарабатывал» (Е. Зернова. Воспоминания).

«В то время в искусстве живописи начались поиски „нового“. В большинстве случаев это были отголоски новейших западных влияний, главным образом – Парижа. В нашей студии тоже „искали“. Сам Рерберг, к сожалению, не мог преодолеть передвижническую скуку в золотых рамочках. „Поискам“ же не препятствовал и был прекрасным человеком. Ученики – разные. Человек двадцать.

Рерберг, будучи грамотным, но не выдающимся художником, любил преподавать, был необычайно деликатным и смущающимся. Вероятно, было бы лучше для учеников, если бы он был более властным и резким в своих суждениях. Говорил тихим, глуховатым голосом. Подойдя к ученику, он обычно долго переминался с ноги на ногу и смотрел на работу, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, и наконец, откашлявшись, начинал глухим голосом стыдливо и извинительно указывать на погрешности рисунка или не вписанного в общую цветовую гамму тона. Если попадались совсем бездарные ученики, у него обиженно по-детски оттопыривалась нижняя губа, и он говорил: „Видите ли, я ничем не могу помочь вам… может, вы выберете себе другое занятие. Было бы лучше для нас обоих…“ – и, вздохнув, шел к другому ученику» (Вал. Ходасевич. Портреты словами).

«Федор Иванович был хороший художник и чудесный человек: в высокой степени культурный, благовоспитанный, добрый, бескорыстный, до фанатизма преданный искусству и умевший передать любовь к искусству своим ученикам. Воспитанник Петербургской Академии художеств, он в искусстве был „импрессионистом“, хорошим искренним импрессионистом. Из его работ лучшие, которые я видел, это акварели „Чистые Пруды“ (три акварели) и „Зеленый свет“. Он много путешествовал по Европе, больше всего он интересовался, какими красками и художественными материалами пользовались прежние художники, не считая, конечно, его главного интереса к самим художественным произведениям великих мастеров. Он сам делал испытания красок на прочность; возможности смешивания их одну с другой, а также влияние на краски солнечного света, комнатной атмосферы. По этим вопросам им выпущена была книга „Краски и художественные материалы“. Им написаны еще были книги: „Импрессионизм и импрессионисты“ и „Краткая история искусств“. Член правления Московского товарищества художников, он был учредителем и душой этого общества» (И. Клюн. Мой путь в искусстве).